Дейзи снова не сдержала улыбку. В любой ситуации можно найти и свои плюсы, решила она. Возможно, она зря так агрессивно отнеслась к французскому художнику. Если посмотреть на него под другим углом… то он очень даже забавный.
- Нет, имя у меня одно. Ну, вот вы и улыбнулись - я почти счастлив.
Дейзи потупила взор. Странно, но под прямым искренним взглядом Филиппа она смутилась, словно школьница перед первым поцелуем.
- Так что вы думаете насчет моего предложения?
- Видите ли… - Дейзи помедлила, не решаясь снова нагрубить, - дело в том, что я буду в Париже всего десять дней. Мне нужно столько всего осмотреть! Лувр, Монмартр, Версаль, Центр Помпиду, Нотр-Дам и многое, многое другое. Мне жаль, но у меня просто не хватит времени на то, чтобы позировать вам.
Отлично, поздравила себя с маленькой победой Дейзи. Отказала, но при этом вроде как и сожалею.
- О, вы, наверное, впервые летите в Париж?! - с воодушевлением спросил Филипп.
- Да. Очень давно собиралась, но выбраться удалось только сейчас.
Собирались они вдвоем с Алексом, а вот вырваться - как Дейзи верно заметила - ей удалось одной.
- Вам понравится.
- Я почти не сомневаюсь в этом. Я столько слышала и читала о столице Франции, что уже заочно влюблена в этот город. Вот и вы…
- Что я? - не понял Филипп.
- Художник. Я всегда представляла себе французов либо художниками, либо поэтами.
Он усмехнулся.
- А женщин - куртизанками и кокетками, верно?
- Верно, - согласилась Дейзи.
- Не хочу вас расстраивать, но вы сильно ошибались. Обычная француженка напоминает серую мышку, а все из-за своей страсти к естественности. По-настоящему эффектной женщина становится к "бальзаковскому возрасту", к тридцати, а то и к сорока годам.
- А как же шарм, обаяние, непосредственность? - Дейзи сама не заметила, как увлеклась разговором настолько, что, прерви его Филипп, она бы искренне огорчилась.
- Ну-у-у, вы явно переусердствовали в чтении французских романов.
- Вообще-то я преподаю в колледже европейскую литературу девятнадцатого века, - созналась Дейзи, почувствовав, что покраснела, словно это был позорный факт ее биографии.
Странно, но ей почему-то меньше всего хотелось, чтобы Филипп принял ее за книжного червя, женщину, которая живет чужой жизнью, вымышленными реалиями литературных героев. Дейзи же, напротив, всегда четко разделяла жизнь и литературу. Экзальтированность и повышенная романтичность не были ей свойственны.
- Прекрасно. Если бы я не стал художником, то наверняка стал бы писателем, - мечтательно закатив глаза, заметил Филипп.
- Вы думаете, это просто? Сел и написал роман? - колко спросила Дейзи.
Филипп пожал плечами.
- Не сложнее, чем написать картину, полагаю. Честно говоря, не пробовал. Я ведь сказал, что это не мое.
- А вы, как я посмотрю, довольно высокого мнения о собственном творчестве, не так ли?
Филипп снова пожал плечами.
- Не мне судить. Критика же довольно благосклонна. Даже американские ценители искусства были весьма и весьма…
- Вам удалось что-нибудь продать?
- Мне не удалось что-нибудь не продать, - явно довольный собой, ответил Филипп. - Возвращаюсь на родину с пустыми руками. Американцы буквально рвали друг у друга из рук мои полотна.
- Вот как… - задумчиво произнесла Дейзи. - Вы меня, признаться, заинтриговали. С удовольствием бы взглянула на ваши работы.
- Нет ничего проще. Просто приходите в любое удобное для вас время по адресу, указанному на визитке. Еще лучше - позвоните мне. Я вас встречу и провожу до мастерской. Мне бы не хотелось, чтобы очаровательная американка блуждала по узким кривым улочкам Парижа.
- Вы не очень-то лестно отзываетесь о родном городе.
- Отчего же? - Удивление Филиппа было неподдельным. - Я страстный поклонник Парижа. Однако я категорически против слепого поклонения и обожания. Знаете, зачастую люди, которые с восхищением описывают Триумфальную арку или Эйфелеву башню, не испытывают никаких глубоких чувств ни к одному, ни к другому сооружению. Просто, видите ли, хороший тон - выражать свою любовь к всемирно известным достопримечательностям Парижа.
- Да? А за что же вы любите Париж? - попыталась подловить его Дейзи.
- Любят не за что-то, а вопреки чему-то, - с претензией на философскую глубину заметил Филипп.
- Хорошо, - терпеливо согласилась Дейзи и продолжила допрос с пристрастием: - Так вопреки чему же вы любите Париж?
- Ну… - Филипп задумался. - Боюсь что-нибудь упустить. Мне нравится теснота города. Узкие лестничные пролеты, низкие своды метро, узкие улочки, по которым только и можно передвигаться на велосипеде или на мотоцикле. Моя мастерская находится в мансарде, а все оттого, что больше негде. Все парижские чердаки заселены. А пресловутые парижские кафе, любовно называемые "кафешками"? Крохотные круглые столики стоят буквально один на другом, невозможно пообедать, не услышав пару-тройку чужих историй. Извините, я, наверное, утомил вас.
- Нет-нет, продолжайте, - быстро попросила заинтригованная Дейзи.
Она прочитала десяток книг, посвященных Парижу и его окрестностям, перелистала массу журналов, пестрящих фотографиями, но никогда не чувствовала Париж настолько осязаемо. Ей уже начало казаться, что она летит в знакомый и почти родной город. Словно она только вчера пила кофе в одном из уличных кафе и лакомилась восхитительными пирожными в кондитерской.
- Я не стану больше ничего вам говорить. Иначе у вас не будет собственного открытия Парижа. Пусть и для вас он станет чем-то особенным. Жаль, если город так и останется для вас набором экскурсионных маршрутов. Хотя я вовсе не отговариваю вас от обращения в одну из многочисленных турфирм города. Вас с ветерком прокатят на открытой платформе двухэтажного автобуса. Правда, на вашем месте я не стал бы рассчитывать на исчерпывающе полную информацию. К тому же приготовьтесь слушать гида с плохим английским.
Дейзи наконец поняла, что ее больше всего удивляло в Филиппе. Нет, не внешний вид и несвободная манера общения. Пожалуй, даже слишком свободная. У него был прекрасный английский. Его вполне можно было принять за американца.
- Хотите спросить, откуда у меня такое хорошее знание английского? - снова угадал ее мысли Филипп.
Дейзи оставалось лишь молча кивнуть.
- Моя мать - англичанка.
Дейзи удивилась еще больше.
- Неужели все истории о взаимной нелюбви англичан и французов - выдумка, миф?
- К сожалению, нет. Уж не знаю, откуда это повелось, но мы, французы, действительно недолюбливаем чванливых снобов с Британских островов. Впрочем, они отвечают нам тем же. - Филипп усмехнулся. - Слава богу, это не мешает ни тем, ни другим наслаждаться культурным достоянием соседнего государства. "Евростар" менее чем за три часа доставит вас из Парижа в Лондон.
- Простите… это нескромный вопрос, но женское любопытство сильнее меня. Как же получилось, что ваши родители поженились?
- Все очень просто. Они полюбили друг друга.
- Ах да.
Дейзи почувствовала себя абсолютной дурой. Мало того что она приставала к незнакомому человеку с личными вопросами, так еще и сами вопросы были наивными и детскими!
- Можно теперь и я задам вам личный вопрос? - поинтересовался беззаботно Филипп.
Дейзи ничего не стоило отказать, однако…
- Спрашивайте, - твердо сказала она.
- Почему вы так грустны?
Она опустила глаза, не решаясь открыться малознакомому человеку. Малознакомому? Да она вообще видит его в первый раз! И, вероятно, в последний. С другой стороны, тем лучше. Почему бы не поделиться своими неприятностями с человеком, которого никогда больше не встретишь? Возможно, он даст какой-нибудь дельный совет. Например, подскажет, как дальше жить.
- Завтра должна быть моя свадьба, - начала Дейзи без обиняков.
- Должна быть, но ее не будет, верно? - уточнил Филипп.
Дейзи кивнула, но не произнесла больше ни единого слова. Филипп решил взять инициативу в свои руки и разговорить помрачневшую и ушедшую в себя попутчицу.
- Вы поняли, что не любите своего жениха?
- Нет… вернее, да. Не знаю.
- Ясно, - сказал Филипп, словно вынес судебный вердикт, не подлежавший обсуждению или пересмотру.
- Ясно? - неуверенно переспросила Дейзи, с опаской взглянув на собеседника. - Что?
- Вы разочаровались в любимом человеке. Видимо, он сделал что-то действительно мерзкое. Вы ведь полагали, что любите его, так?
Дейзи вынуждена была снова кивнуть.
- Что же он такого совершил?
- Он… он… - Дейзи замолчала, не в силах открыть правду. Вернее, ей хотелось прокричать об обмане Алекса на весь салон самолета, но язык онемел и не желал слушаться ее.
- Он вам изменил? - пришел ей на помощь Филипп.
- Нет, но он обманывал меня с самого первого дня нашего знакомства.
Дейзи подняла глаза на Филиппа в ожидании следующего вопроса, но он молчал, предоставив ей полную свободу высказаться, излить душу. Так и не услышав очередного вопроса, Дейзи продолжила:
- Совершенно случайно я узнала, что Алекс, мой жених, оставил у алтаря четырех невест.
Филипп усмехнулся.
- И вы не пожелали стать пятой?
- Да как вы смеете?! - вспылила Дейзи, углядев в его каверзном вопросе попытку уязвить и обидеть ее.
- Извините, я вовсе не собирался причинять вам боль, - смешался Филипп. - Однако сознайтесь, что так оно и было на самом деле. Вы испугались. Струсили. Не захотели рисковать, верно? Еще бы!
- Что значит ваше "еще бы"?
- Ну как же? Общественное мнение.