- А он не боится, что ласки ваших подруг отвратят вас от него?
- Глупости! Любовь женщин совсем не то, что любовь мужчины. Одно другого не заменяет. Нужно, чтобы было и то, и это. Быть только лесбиянкой - значит слишком от многого отказаться.
Такая категоричность неожиданно насторожила Марио:
- Предполагаю, что ваш муж тоже пользуется прелестями ваших любовниц... Эммануэль шаловливо улыбнулась...
- Особенно тех, которые мечтают об этом, - откликнулась она.
- А вы не ревнуете?
- Это было бы смешно.
- Вы правы, - сказал Марио. - Радость надо делить с близкими.
Он прикрыл веки, словно вызывая заманчивые образы. И Эммануэль тоже постаралась представить себе обнаженные тела своих подруг, такие голые, такие горячие наощупь, такие красивые! И новый вопрос Марио донесся до нее из прекрасного далека:
- А он?
- Он? - Эммануэль широко раскрыла глаза.
- Ну да, ваш муж. Он много мужчин для вас добывает?
- Что вы, - протянула удивленная до глубины души Эммануэль. - Конечно, нет!
- В таком случае, - холодно заключил Марио, - я не могу понять, в чем же для вас обоих заключается преимущество супружеской жизни.
Он отхлебнул шампанского, смакуя его, и снова спросил, на этот раз насмешливым, пренебрежительным тоном:
- Вы что, запрещаете ему любить других? Эммануэль поспешила ответить отрицательно. В глубине души она не была уверена, что этот ответ ее украшает.
- А вы говорили ему, что он может это делать?
- Не совсем так, конечно, - прерывающимся голосом выдавила из себя Эммануэль. - Но он никогда не спрашивал, делаю ли я это. Я совершенно свободна.
Марио с сожалением покачал головой.
- Вот за это вы должны его упрекнуть. Это не та свобода, которой требует эротизм.
Прежде чем Эммануэль смогла возразить, последовал новый вопрос.
- Когда вы написали мужу из Парижа, вы сообщали ему хронику своих побед?
Эммануэль была буквально сражена сознанием собственной банальности и попыталась все же избежать прямого ответа.
- Я говорила ему о своих возлюбленных. Жест Марио означал: это все же лучше, чем ничего. Снова наступило молчание. Эммануэль взглянула на Квентина. Тот улыбался с замечательным постоянством. Она спрашивала себя, понимает ли он что-нибудь в этом разговоре или улыбка его - улыбка вежливости, желание показать, что ему не так уж смертельно скучно.
- Только, ради Бога, не примите Жана за ревнивца, - возбужденно заговорила Эммануэль, спеша рассеять дурное впечатление, какое, казалось, произвела на Марио ее уклончивость. - Он не более ревнив, чем я сама. Ведь это он научил меня показывать ноги. Он любит, когда я надеваю узкие платья, чтобы при выходе из машины юбка задиралась как можно выше. И вы можете мне поверить, что даже на самых чопорных приемах я веду себя совсем без стеснения.
Она нервно рассмеялась.
- Не правда ли, это хорошее доказательство, что мы с ним предрасположены к эротизму?
- Да.
- И потом, он распоряжается моим декольте. Много вы знаете мужей, которые так любят показывать всему свету грудь своей жены?
- А вы сами любите показывать свою грудь?
- Да, - сказала Эммануэль.