Ее глаза расширились от изумления, но, когда лакей закрыл за ней дверь столовой, она сказала себе, что маркиз разыграл это представление, чтобы произвести впечатление на друзей.
Она отправилась в библиотеку, как он и велел ей. Камин уже горел, и собаки маркиза с удобством устроились на коврике перед ним. Она уселась среди них, и они радостно завиляли хвостами и громко залаяли, приветствуя ее.
Но когда собаки успокоились, она подумала, что званый ужин был каким-то странным.
Неужели жены джентльменов, присутствовавших на нем, скажем, леди Тревор или миссис Рексфорд-Стирлинг, не удивились, что маркиз не пригласил их к себе вместе с мужьями?
И за кого принял ее сэр Хьюго, когда она вошла в салон?
На лицах двух других престарелых джентльменов появилось похожее выражение удивления, когда они увидели ее.
Они в изумлении уставились на ее волосы, словно не веря, что они настоящие, и с кончиков их языка готово было сорваться множество вопросов, но мужчины были слишком воспитанными, чтобы задать их.
Только мистер Фицгиббон не увидел в ней ничего необычного; его лишь удивило, поразило, что она согласилась выслушать его идеи о новом методе строительства домов и посочувствовала ему, узнав, что отец не разрешает ему стать архитектором.
"Интересно, - подумала она, - почему никто не получает от жизни того, что он хочет получить?"
Тут она вспомнила слова Гилли: "Если чего-то очень сильно хочешь, всегда добьешься этого. Но будь осторожна - желай только хорошего".
Она подумала, что, быть может, мистеру Фицгиббону и удастся осуществить свою мечту. Когда к маркизу возвратятся его земли, разве не возникнет необходимость строить новые дома?
Обрадовавшись, что сможет помочь молодому архитектору, Фортуна взглянула на часы - было уже без двадцати одиннадцать.
Она подошла к столу и, взяв большое белое гусиное перо, вытащила из ящика стола лист бумаги. Интересно, понравился ли маркизу ее почерк? Гилли однажды сказала, что он очень четкий.
Она с большим трудом придумала одно предложение:
"Приходите быстрее, мне нужно сообщить вашей светлости нечто очень важное. Фортуна".
Слова были тщательно выписаны, а подпись украсила завитушка. Фортуна сложила записку, запечатала ее облаткой и стала с нетерпением ждать, когда стрелки часов дойдут до одиннадцати.
Когда это произошло, она потянула за шнур звонка.
Маркиз, однако, появился только через полчаса. Фортуна сидела на коврике у камина, на ее коленях лежала голова спаниеля, а две другие собаки спали, пристроившись по бокам.
Когда маркиз вошел в библиотеку, они тут же подняли голову и, бросившись к нему, принялись прыгать на него, махая от радости хвостами.
- Что-то вы долго… - начала было Фортуна, но слова ее замерли на губах.
Она взглянула ему в лицо и увидела, что он весь кипит от гнева.
Губы маркиза были плотно сжаты, а меж бровей залегла складка. Фортуна почувствовала, как упало ее сердце, и поняла, что сейчас он разразится самыми циничными и саркастическими высказываниями, на которые был только способен.
Ей показалось, что он слишком долго шел от двери до камина, а когда он наконец оказался рядом, то уставился на нее взглядом полным нескрываемого презрения.
- Разрешите сообщить вам, - произнес он, и его слова падали на нее, словно удары хлыста, - что, когда молодая женщина находится под покровительством одного джентльмена, ей не подобает принимать подарки от другого. Я полагал, что вам известны элементарные нормы поведения, но, как выяснилось, я ошибался.
Его голос стал глубже.
- Я полагал также, что вы не похожи на других женщин, - продолжал он, - чью жадность ничем нельзя утолить и чьи загребущие руки всегда готовы вытрясти из любого мужчины, который попадется им на пути, - кем бы он ни был - все до последнего пенни. Но и тут я ошибся.
Он помолчал, а когда снова заговорил, его слова прозвучали еще резче и оскорбительней.
- Потрудитесь сообщить мне, чем это я вас обделил и в чем это вы так остро нуждаетесь, что согласились принять подачку от первого встречного?
- Что вы такое говорите? - спросила Фортуна, когда маркиз замолчал, чтобы перевести дыхание. - Что я такого сделала? Почему вы сердитесь?
- Сержусь?! - воскликнул маркиз. - Это слишком мягкое слово. Я возмущен, если хотите, оскорблен и унижен тем, что женщина, живущая под моей крышей, клянчит подачки у гостя, сидящего за моим столом!
- Какая бессмыслица, - сказала Фортуна. - Клянусь, я не понимаю, о чем вы говорите!
- Тогда, быть может, вы объясните мне, что имел в виду мистер Фицгиббон, когда, прощаясь со мной, сказал: "Поблагодарите мисс Гримвуд и скажите ей, что я завтра же привезу ей то, что обещал"? Украшения? Какой-нибудь драгоценный камень, который вам приглянулся? И что вы пообещали ему взамен?
Выражение испуга на лице Фортуны начало понемногу исчезать. Ее глаза по-прежнему были темными и встревоженными, а щеки - бледными, но краски потихоньку возвращались на ее лицо, когда она сказала:
- Нет, я не просила у мистера Фицгиббона драгоценностей! Мне они совсем не нужны! Теперь я все поняла. Он приедет завтра, чтобы показать вам чертежи домов для рабочих, которые он составил. Дома эти будут дешевые, и люди, живущие в них, не будут страдать от сырости. - Она говорила медленно, чтобы маркиз ее понял. - И они будут стоить не дороже тех, что строятся сейчас. Нынешние дома плохо спроектированы и всего через несколько лет после постройки уже нуждаются в капитальном ремонте.
- Дома?! - воскликнул маркиз в изумлении, словно никогда не слышал этого слова.
- Да, дома, которые вы сможете построить в Ламбете, в деревушках вроде Уотерлеса и в других местах.
- Подумать только - дома, - чуть слышно произнес маркиз, садясь в кресло. - Так это вы так оживленно обсуждали за ужином?
В его голосе еще звучало подозрение, но в глазах больше не было гнева, и он уже не хмурился.
- Да, это, - ответила Фортуна. - Как выяснилось, мистер Фицгиббон всегда мечтал стать архитектором, но его отец настроен сделать из него политика. У мистера Фицгиббона много полезных идей, и он обещал мне завтра показать свои чертежи. Я думала, они вас заинтересуют.
- Наверное, я должен вам поверить, - неохотно произнес маркиз.
- Вы должны всегда верить мне, - ответила Фортуна, - поскольку я никогда не лгу.
- Надо думать, - медленно произнес маркиз.
- Вы такой подозрительный, - тихо сказала Фортуна, - что мне становится интересно, с какими женщинами вы общались до сих пор?
- Вероломство приходит с опытом, - сказал маркиз.
- Я еще никого в жизни не обманывала, - заявила Фортуна.
- Быть может, вы еще не оказывались в такой ситуации, когда удобнее или выгоднее солгать, - предположил маркиз.
- Нет, не оказывалась, - подтвердила она, - но думаю, что никогда не надо лгать тем, кого любишь. Ведь это было бы предательством, правда?
- А вы, конечно, любили очень многих, - заметил маркиз.
Она лукаво улыбнулась ему.
- Какой ответ вы хотели бы от меня услышать? Вам нравится выставлять меня дурочкой. Глупо с моей стороны спорить с вами.
- Но вы ведь только этим и занимаетесь, - сказал маркиз.
- В какой-то мере это доставляет мне удовольствие, - заметила Фортуна. - Мне всегда хотелось поспорить с мужчиной, поговорить с умным человеком, отстаивая свою точку зрения и выслушивая его аргументы. Ведь в споре рождаются идеи, о которых даже не подозревал.
- Умные женщины не пользуются успехом в обществе, - заметил маркиз.
- В каком обществе? - спросила Фортуна.
Но, произнеся эти слова, она поняла, что не надо было задавать этот вопрос. Маркиз, нахмурившись, отвел от нее взгляд и стал смотреть на огонь.
Он должен был радоваться - ужин удался. Все прошло так, как он задумал.
Он пригласил четырех самых влиятельных джентльменов в графстве, которые к тому же были самыми отъявленными сплетниками. Трое из них явились в замок, и он знал, что сейчас они оживленно обсуждают то, что им довелось здесь увидеть.
Самый старший из них сразу же заметил поразительное сходство Фортуны с герцогиней Экрингтон. Мерил-Парк находился отсюда всего лишь в двадцати милях, и маркиз был уверен, что по крайней мере один из его гостей завтра придумает какой-нибудь повод, чтобы ранним утром отправиться туда и рассказать, что он видел в замке Тейн.
Фортуна сумела очаровать всех своей грацией, изяществом и приятными манерами; маркиз прекрасно понимал, что и это не останется в секрете, когда гости начнут рассказывать о вчерашнем ужине.
И самой пикантной подробностью в их историях станет рассказ о записке Фортуны, принесенной дворецким как раз в ту минуту, когда бутылка портвейна пошла по кругу в шестой раз.
- От мисс Гримвуд, милорд, - объявил Бейтсон.
Маркиз открыл письмо, прекрасно понимая, что все четверо так и впились в него взглядом.
- Благодарю вас, Бейтсон.
Дворецкий удалился, и тогда сэр Хьюго задал вопрос, который вертелся на языке у всех.
- Хорошие новости, я надеюсь? - спросил он.
Маркиз рассмеялся и сунул записку в нагрудный карман.
- Неплохие, - сказал он, - вы ведь знаете, что очаровательные молодые женщины, осознающие свою красоту, часто бывают нетерпеливы.
- Вы хотите сказать, что мисс Гримвуд приглашает нас присоединиться к ней? - спросил лорд Тревор.
Маркиз удивленно поднял брови.
- Я думаю, - спокойно, но несколько неуверенно, словно вопрос показался ему бестактным, ответил маркиз, - что мисс Гримвуд уже легла.