Я не успела ничего ответить, как подошла наша очередь танцевать. Мы весело кружились, затем опять хлопали в ладоши, и Гарри вертел меня снова и снова, так что под конец мои юбки взметнулись вихрем огненных красок, но тут я побледнела и пошатнулась.
В то же мгновение Джон оказался рядом со мной, за ним выросла озабоченная Селия.
- Ничего, ничего, - задыхаясь, проговорила я. - Если можно, стакан воды.
Джон щелкнул пальцами лакею, и тут же в моих руках очутился темно-зеленый стакан с ледяной водой, так приятно охладивший мои пальцы, а затем и пылающий лоб. Я ухитрилась улыбнуться Джону.
- Еще одно чудотворное лекарство, изобретенное талантливым молодым доктором, - сказала я.
- Это лекарство оказалось чудотворным, так как я предвидел болезнь, - ответил Джон тихим, теплым голосом. - Я думаю, тебе достаточно танцевать на сегодня. Пойдем, посидишь со мной в зале. Оттуда тебе все будет хорошо видно, а танцев на сегодня для тебя достаточно.
Я кивнула и взяла его под руку. Джон не произнес ни слова, пока мы не уселись у окна, выходившего во двор. Нам подали по чашке крепкого кофе.
- Итак, моя милая насмешница, - продолжил он, протягивая мне кофе, приготовленный, как я особенно любила: без молока и с коричневой патокой вместо сахара. - Когда ты собираешься сообщить добрую новость своему мужу?
- Что, собственно, ты имеешь в виду? - я широко раскрыла глаза в насмешливой наивности.
- Не надо, Беатрис, - уверенно продолжал он. - Ты забываешь, что говоришь с блестящим диагностом. Я вижу, как каждое утро ты отказываешься от завтрака. Я вижу, что твоя грудь стала полнее и тверже. Тебе не кажется, что пора сказать самой то, о чем мне давно сказало твое тело?
Я пожала плечами, продолжая глядеть на него поверх чашки.
- Ты - диагност, ты и говори.
- Очень хорошо, - сказал он. - Я думаю, это очень удачно, что мы не стали откладывать свадьбу. Я ожидаю сына. И думаю, что он может появиться в конце июня.
Я нежно улыбнулась ему. Конечно, это не был Ральф. И он не был сквайром. Но Джон был очень дорог мне.
- Ты счастлив? - спросила я. Он соскользнул со стула и опустился на колени рядом со мной, обнимая меня за талию. Он прижался лицом к моей надушенной шее и к действительно пополневшей груди, особенно заметной из-за того, что я сильно затягивала талию.
- Очень счастлив, - произнес он. - Еще один Мак Эндрю для "Линий Мак Эндрю".
- Это будет мальчик для Вайдекра, - мягко поправила я.
- Деньги и земля, - задумался он. - Сильное сочетание. Такое же, как красота и ум. Что за образец совершенства он будет!
- К тому же месяцем раньше положенного срока, - безмятежно сказала я.
- Я верю в старые методы, - съехидничал Джон.
Я совершенно напрасно боялась признаться ему в своей беременности, в голове Джона не мелькнуло ни тени сомнения, ни в первый счастливый момент, ни позже. Когда он обнаружил, как сильно я затягивалась, и настоял, чтобы я перестала это делать, - он просто поддразнивал меня из-за моей полноты; ему даже в голову не пришло, что моя беременность на пять недель больше.
Никто не задавал мне никаких вопросов. Даже Селия. Я объявила, что ожидаю роды в июне, и мы позаботились о повивальной бабке, если в этом возникнет необходимость. Когда долгая ледяная зима превратилась в робкую весну, я не забывала притворяться, что я в середине своей беременности. И несколько недель спустя после первого движения плода, я прижала руку к животу и испуганно прошептала: "Джон, он шевелится".
Я рассчитывала на некоторую некомпетентность Джона.
Свое образование он получил в первом университете страны, но знатные женщины никогда не обращались к молодому джентльмену по таким поводам. Те из них, которые предпочитали акушера-мужчину, обращались к старым опытным докторам. Но большинство леди и дам среднего класса придерживались традиционных взглядов и пользовались помощью повивальных бабок.
Те немногие женщины, которых наблюдал Джон, были женами беднейших фермеров и работницами. Они, конечно, не вызывали его, но, если ему случалось узнать о тяжелой беременности или трудных родах, он обязательно старался посетить больную. А пока он без всяких подозрений слушал мои рассказы, я старалась лгать, используя весь свой опыт, всю силу ума, чтобы сохранить наше счастье.
Я понимала, что, если я хочу сохранить его любовь и доверие, то надо отправить его куда-нибудь на то время, когда ребенок появится на свет пятью неделями раньше ожидаемого им срока.
- Я бы очень хотела видеть у нас твоего отца, - заявила я однажды вечером, когда мы вчетвером сидели у камина. Хотя деревья уже начали цвести и боярышник стоял весь белый, вечера были еще холодные.
- Может, он приедет когда-нибудь, - сомневающимся голосом ответил Джон. - Но это чертовски трудная задача оторвать его от дел.
- Он, наверняка, захочет увидеть своего первого внука, - пришла на помощь Селия. Наклонившись над своей рабочей корзинкой, она выбирала шелк подходящего оттенка. Алтарный покров был почти закончен, мне осталось только вышить кусочек неба позади ангела. Эту задачу даже я не могла испортить, тем более, что едва начав говорить, я тут же откладывала иглу в сторону.
- Да, пожалуй, у него развиты семейные чувства. Он даже воображает себя главой семьи, - подтвердил Джон. - Но мне придется буквально похитить его, чтобы оторвать от дел в самое напряженное время.
- Ну что ж, а почему бы нет? - сказала я, будто эта мысль только что пришла мне в голову. - Почему бы тебе не съездить за ним? Вы вернулись бы как раз к рождению малыша, и он мог бы стать посаженым отцом на крестинах.
- Н-не знаю, - протянул Джон. - Хотя мне очень хотелось бы увидеть его, да и некоторых коллег по университету. Но я не хотел бы оставлять тебя в такое время, Беатрис. Лучше будет, если мы попозже съездим туда все вместе.
Я вскинула руки в шутливом ужасе.
- О, уволь, пожалуйста. Я уже путешествовала однажды с новорожденным. Никогда не прощу этого Селии. И никогда не стану делать этого впредь. Твой сын и я останемся здесь, пока он не вырастет. И если ты хочешь съездить в Эдинбург в ближайшие два года, то лучше всего сделать это сейчас.
Селия рассмеялась при воспоминании о нашем возвращении из Франции и вмешалась в разговор:
- Беатрис совершенно права, Джон. Вы просто понятия не имеете, как ужасно трудно путешествовать с маленьким ребенком. Буквально все идет вкривь и вкось. Если вы действительно хотите, чтобы ваш отец увидел малыша, то поехать сейчас самое время.
- Возможно, вы и правы, - неуверенно проговорил Джон. - Но мне не хочется оставлять тебя во время беременности. Вдруг что-нибудь случится. А я буду далеко отсюда.
- Да о чем тут беспокоиться, - отозвался Гарри из глубокого кресла у камина. - Я обещаю не подпускать ее к Си Ферну, а Селия не позволит ей есть много сладкого. Уверяю тебя, она будет в достаточной безопасности, да к тому же, если что, мы всегда сможем послать за тобой.
- В таком случае, я, пожалуй, поеду, - признался Джон. - Но только если ты этого хочешь, Беатрис!
Я спешно воткнула иглу в вышитое лицо ангела, чтобы высвободить руку.
- Конечно хочу, глупый, - сказала я, беря его за руку. - Я обещаю тебе не скакать на диких лошадях и не поправляться слишком сильно, пока ты не вернешься.
- Но вы пошлете за мной, если что-нибудь случится?
- Обещаю.
Джон повернул мою руку ладонью вверх, как он всегда делал, поцеловал ее и крепко сжал мои пальцы, как будто сберегая поцелуй. Я улыбнулась ему от всего сердца.
Джон остался дома до моего девятнадцатилетия, которое приходилось на четвертое мая. Ради этого праздника Селия приказала освободить обеденный зал от мебели и пригласила около полудюжины наших соседей на ужин. Страшно уставшая, но старающаяся это не показать, я протанцевала два гавота с Джоном и один медленный вальс с Гарри, прежде чем усесться перед столиком с подарками.
Гарри и Селия подарили мне пару бриллиантовых серег, а мама бриллиантовое колье в пандан к ним. Подарок Джона оказался большой тяжелой кожаной коробкой с окованными медью углами и замочком.
- Это, наверное, бриллиантовые россыпи, - предположила я, и Джон рассмеялся.
- Гораздо лучше, - заметил он, достал маленький, тоже медный ключик из кармана жилета и протянул его мне. Коробка легко открылась, и внутри нее, на синем бархате я увидела медный секстант.
- О, Боже! - сказала потрясенная мама. - Ради всего святого, что это такое?
Я счастливо взглянула на Джона.
- Это секстант, мама. Чудесное изобретение, изумительно сделанное. Теперь я смогу сама вычертить карту Вайдекра, и мне не понадобится приглашать чертежников из Чичестера. - Я протянула руку Джону. - Благодарю тебя, благодарю тебя, любовь моя.
- Что за подарок для молодой жены! - удивленно воскликнула Селия. - Беатрис, тебе повезло в жизни! Джон такой же странный, как и ты.
Джон обезоруживающе хмыкнул:
- О, она так избалована, что мне приходится покупать ей наистраннейшие вещи. Она просто утопает в шелках и бриллиантах. Посмотрите на эту груду подарков!
Маленький стол в углу комнаты действительно был завален празднично украшенными свертками, подарками арендаторов, работников и наших слуг. Целые охапки цветов, принесенные деревенской детворой, стояли в вазах вдоль стен.
- Тебя здесь очень любят, - улыбнулся мне Джон.
- Вот уж действительно, - подтвердил Гарри. - На мой день рождения ничего подобного не бывает. Когда ей исполнится двадцать один, мне придется объявить выходной день в поместье.