- Нам повезло, что мы сейчас в Бордо, - задумчиво протянул Гарри. - Если бы письмо застало нас уже в Италии, нам потребовалось бы несколько недель на возвращение. А сейчас мы можем нанять пакетбот от Бристоля и оттуда добираться на почтовой карете.
Я улыбнулась. Все складывалось удачно, и я не стала продолжать этот разговор. Селия удивленно взглянула на меня, но я взглядом велела ей помолчать, и она ничего не сказала.
Спустя несколько часов я опять подняла этот вопрос, напомнив Гарри о моей болезни и о тбм, что мне не выдержать долгого морского путешествия.
- Ты, конечно, можешь подумать, что я равнодушная дочь, - произнесла я, улыбаясь. - Но, Гарри, я не решусь даже ступить ногой в лодку, особенно в ноябре. Я едва ли найду в себе силы опять пересечь Ла-Манш.
Мы сидели в нашей спокойной гостиной после обеда, и Гарри при звуке моих слов оторвался на минуту от своих писем.
- Что же нам делать, Беатрис? - спросил он. За решением подобных проблем он всегда обращался ко мне, тогда как от Селии он мог ожидать только мелких услуг.
- Маме нужен ты, - храбро сказала я. - Поэтому, я думаю, что ехать следует тебе. Селия и я останемся здесь дожидаться известий из Вайдекра. Если мама серьезно больна, то ты освободишь ее от забот по дому, а мы наймем здесь корабль и отправимся срочно в дорогу. Если же дома все будет благополучно, то мы в карете отправимся до Ла-Манша, а там уже и до Портсмута.
- Куда я и приеду за вами, - с энтузиазмом согласился Гарри. - А если не смогу, то пришлю слуг. Не станете же вы путешествовать одни. Этот план устраивает тебя, Беатрис?
Я кивнула, улыбнувшись и стараясь не показывать, насколько сильно он меня устраивает. Не только потому, что Гарри полностью принял мою идею, а также потому, что при обсуждении нашего плана он даже не смотрел в сторону Селии. Она могла оставаться во Франции или отправляться домой - все это оставлялось на мое усмотрение.
- А как насчет слуг? - поинтересовался Гарри. - Своего лакея я, конечно, возьму с собой, а вам останутся ваши горничные и кучера.
- Ах, уволь, пожалуйста, - воскликнула я шутливо. - Мы отправимся за тобой через несколько дней. Мы с Селией вполне обойдемся это время одной служанкой-француженкой. Не так уж мы изнежены. Пожалуйста, не заставляй меня путешествовать с целой оравой слуг.
Гарри усмехнулся.
- Ну, конечно же нет. Я могу забрать с собой все наши тяжелые сундуки и ваших горничных, если хочешь.
- Сделай одолжение, - сказала я и обернулась к Селии. - Ты смогла бы обойтись несколько дней без горничной, Селия?
Жена Гарри все время старалась наклонять голову пониже к шитью, чтобы не участвовать в этом потоке лжи. Но на мой вопрос она ответила ровным голосом:
- Конечно, Беатрис, - если тебе так удобнее.
Тут Гарри оставил нас, и мы молча проводили его взглядами. Селия с каким-то суеверным страхом обратилась ко мне:
- Беатрис, ты ведь почти ничего не предпринимаешь, а все выходит по-твоему.
Я улыбнулась и постаралась ответить без лишнего самодовольства.
- Да. Почему-то так всегда бывает.
Гарри собирался отправляться в путь, и наша последняя ночь была одной из самых сладких. Гарри ужасно расчувствовался на прощание. С тех пор как мы прибыли во Францию, мы не провели раздельно ни одной ночи и в каждую из них спали в одной кровати. А теперь он отправлялся самостоятельно управлять имением, чувствуя себя уже взрослым мужчиной и мужем. Я даже испытывала гордость за него, лежа рядом с ним и улыбаясь ему.
- Мой Бог, Беатрис, - произнес он с восторгом собственника в голосе, - ты становишься с каждым днем все соблазнительнее. - Он склонился надо мней и спрятал лицо в теплой ложбинке моей уже пышной груди. - Я просто обожаю тебя. - Его голос был едва слышен, так как в это время он одной рукой ласкал мою левую грудь, а сосок правой находился у него во рту. Я взъерошила ему волосы и пригнула его голову вниз, к моему округлившемуся животу. Его теплый язык оставлял влажный след все ниже, ниже и ниже.
Это была наша старая игра - ласкать удовлетворенные тела друг друга после целой ночи любви. И сейчас я вздыхала не только от того, что в моем теле как будто вспыхивали маленькие горячие стрелки, но также от того, что впереди у нас было долгое утро и никто не мог бы нам помещать.
- Когда я приеду домой, - лениво протянула я, - я буду проводить наши ночи и послеполуденные часы как сейчас. Я не хочу отправляться любить тебя в долины или прятаться в доме, как мы делали раньше.
- Так больше не повторится, - сказал Гарри, и его голова вернулась на подушку рядом со мной. - Я прикажу открыть дверь между моей гардеробной и западным крылом, тогда я смогу бывать у тебя так, чтобы об этом никто не знал. Я стану приходить, когда все будут спать.
- И во время чая, - продолжила я, улыбаясь.
- И во время завтрака, - подхватил он. Тут Гарри отвернулся и взглянул на часы.
- Я должен одеваться, - сказал он. - Селия скоро вернется с провизией для моего путешествия, и я должен увериться, что она уложила мои бумаги.
Я утвердительно кивнула, но не шелохнулась.
- Напиши мне, как только ты вернешься домой, - велела я. - Я хочу знать, как дела в Вайдекре. Не забудь рассказать, какие коровы оказались в этом году стельными, как там всходы озимой и остался ли еще корм.
- И как дела у мамы, - продолжил Гарри.
- О, конечно, и про нее, - заключила я.
- А ты береги себя, пожалуйста, - заботливо сказал Гарри, потянувшись за свежей рубашкой. - Как я хотел бы, чтобы ты отправилась со мной домой, Беатрис. Я просто подумать не могу, что ты остаешься здесь одна.
- Что за чепуха, - я тоже выскользнула из кровати. - Селия и я отлично доберемся сами. Нам предстоит неторопливое ленивое путешествие домой, и, возможно, мы совершим его с леди Дейви и ее дочерьми, как только они прибудут сюда. А ты можешь приехать в Портсмут и встретить нас там. Или, если захочешь, во Францию.
- Я с удовольствием так и сделаю, - просиял Гарри. - Но должен признать, что путешествие по морю пугает меня. Ты счастливо его избежала, маленькая трусишка.
- Не ругай меня, - ответила я, улыбаясь, а потом повернулась к нему спиной и откинула волосы, чтобы он мог застегнуть маленькую пуговку, до которой мне было не дотянуться. Пока его пальцы копошились у моего затылка, Гарри наклонился и поцеловал меня в завитки волос, а затем легонько укусил зубами в основание шеи. По спине у меня пробежала дрожь от его прикосновения, и, откинувшись назад, я прильнула к нему всем телом. Неожиданно для меня, признание в том, что мы ждем ребенка, вот-вот собиралось сорваться с моего языка. На мгновение я подумала, что, если бы мы были тем, чем кажемся, - любящей супружеской парой, - как блаженно счастлив был бы Гарри от такого известия.
Но осторожность и мой холодный трезвый рассудок удержали меня от признания, родившегося в припадке утренней любви. Гарри не был мне так уж безоговорочно верен. Он вполне мог защитить интересы Селии. Это она в своей наивности и безрассудстве собиралась пожертвовать интересами будущих детей ради моего сына. Гарри же был не таков. Он вполне мог не принять моего незаконнорожденного ребенка - даже узнав, что он его отец, - в качестве своего наследника, ожидая законного сына от жены.
Мое настроение доверия и размягченности минуло. Я никогда и никому не доверю своих тайн, даже верному Гарри. Мы стали ближе и роднее друг другу за время этого путешествия, но существовало нечто, что нас разделяло, мой острый ум, которого был начисто лишен Гарри. Гарри был моим любовником, и желанным любовником, но он не мог заставить меня содрогаться от одного взгляда, как это делал Ральф. И я даже вообразить не могла Гарри, шествующего ко мне с окровавленными руками через грех и преступления. С Гарри хозяином была я, в то время как с Ральфом мы были равными, страстными партнерами: одинаково чувствующими, одинаково думающими. С Ральфом мной овладевала тяжелая, неразмышляющая похоть, Гарри же давал мне обожание, поцелуи и ласки, как влюбленный юноша.
Мое сердце хранило тайну о двух кошмарных преступлениях, и предстоящее рождение незаконного ребенка не вносило в него светлой ноты. Никто теперь не мог заглянуть ко мне в душу, как бывало делал Ральф в те далекие дни. Никто не мог бы даже надеяться услышать от меня правду. Не только Ральф был искалечен той страшной ловушкой - мои честь и совесть были также сломаны ее зубьями. Я действовала правильно, Остерегаясь Гарри. И его последующие слова доказали это.
- Беатрис, позаботься, пожалуйста, о Селии, - обратился он ко мне, завязывая перед зеркалом галстук и критически глядя на себя в зеркало. - Она была очень мила во время нашего путешествия. Я не хотел бы, чтобы она тосковала без меня. Присмотри за ней и напомни мне, пожалуйста, оставить перед отъездом немного денег для нее, чтобы она могла позволить себе какие-нибудь пустяки.
Я кивнула, не произнеся ни слова, хоть на язык так и просился упрек, что он сорит деньгами, нужными в
Вайдекре, ради каких-то французских пустяков для женщины, у которой и так всего вдоволь.
- Я стану скучать по тебе, - сказал Гарри, оборачиваясь ко мне и снова заключая меня в объятия. Я скользнула к нему в руки и прижалась лицом к его свежей крахмальной рубашке, с удовольствием вдыхая запах чистого белья и теплой кожи моего брата.
- Ты знаешь, - неожиданно признался Гарри в удивлении, - мне будет не хватать вас обеих. Приезжай домой как можно скорее, хорошо, Беатрис?
- Конечно, - уверенно ответила я.