После его ухода Тереза взяла пресс-папье и, прижав его к пылающей щеке, просидела так несколько минут.
– Сегодня мой день рождения, – прошептала она, – и я собираюсь быть счастливой, чего бы мне это ни стоило.
На Гудзоне гулял ветер, и Тереза была рада, что захватила жакет. Она сняла с шеи шарф и повязала им разметавшиеся волосы, оставив длинные концы болтаться сзади.
Перед выходом из дома она привела лицо в порядок – с помощью пудры замаскировала предательские тени под глазами, наложила немного румян на скулы. Тереза даже брызнула на себя французскими духами, присланными в подарок, и вдела в уши серебряные серьги – тоже подарок, от Лили.
Ей казалось, что она выглядит хорошо, но если она ждала комплимента от Уолтера, то напрасно.
– Готовы? – коротко бросил он, ровно через четверть часа снова появившись на пороге ее квартиры. – Тогда пошли.
После прогулки по реке они отправились на Манхэттен.
– Хотите присоединиться к группе с гидом или побродить самостоятельно? спросил Уолтер.
– Самостоятельно, – ответила Тереза. – Раз вы обожаете здесь гулять, то в случае чего сможете исполнить роль экскурсовода.
Они медленно двинулись вперед. Тереза стала замечать, что прохожие бросают в их сторону любопытные взгляды и перешептываются.
– Вас, кажется, узнают, – сказала она. – Ваша популярность помогает вам в работе?
Уолтер пожал плечами.
– Не знаю. Никогда не задумывался над этим.
К нему подошла женщина и протянула открытку с ручкой.
– Вы не могли бы дать автограф, мистер Макговерн? Я смотрю все ваши передачи!
– Приятно это слышать, – вежливо ответил Уолтер, подписывая открытку.
К нему тотчас потянулись и другие люди, размахивая открытками, листками бумаги, путеводителями. Одна девушка протянула руку, и Уолтер расписался у нее на запястье.
– Вас это не раздражает? – спросила Тереза, когда они наконец остались вдвоем.
– Иногда, но я понимаю, что это нехорошо с моей стороны. Все эти люди фактически обеспечивают мое существование, а телевидение очень ненадежная штука. Оно может поднять высоко, а затем – не успеешь оглянуться – как уже барахтаешься внизу. Я хочу уйти до того, как начнется мой закат.
– Вот как? – Тереза посмотрела на него в изумлении. – Чем же вы будете заниматься?
– Вернусь к своей первой любви – к лошадям. Мой отец всегда надеялся, что когда-нибудь я займу его место в управлении нашей конефермой.
– Вы уедете из Нью-Йорка? И бросите свой красивый дом?
– Когда придет время. Для меня секрет счастья состоит в том, чтобы найти свое настоящее место в жизни и делать то, что мне по душе.
– И для вас это лошади, – медленно сказала Тереза.
– Животные честны, не то что некоторые люди, с кем мне приходится иметь дело. – Уолтер вопросительно взглянул на нее. – Думаете, я не способен кардинально изменить свою жизнь?
– Я думаю, что вы способны сделать все, что ни захотите, – тихо ответила Тереза. – Спасибо, что вы привезли меня сюда.
– Я тоже получил от прогулки удовольствие. И я знаю, что вы можете сами добраться до дома и что вы не хотите больше отнимать у меня время. Но вам так легко от меня не отделаться.
– Откуда вы знаете, что я собиралась сказать?!
– За ту неделю, что я проработал вместе с вами, я научился понимать вас с полувздоха. На этот раз я понял, что вы пытаетесь тактично сказать мне, чтобы я отвалил.
Тереза подавила смех.
– Мне не нравится, что я такая прозрачная!
– Вовсе нет. По крайней мере, для других людей. – Пока Тереза осмысливала его слова, он продолжил:
– Куда бы вы хотели пойти после ланча? В «Метрополитен-музей»?
– Блестящая идея!
– Но мы пойдем туда, когда погода изменится. – Увидев удивленный взгляд Терезы, он пояснил:
– Скоро начнется дождь, уж поверьте мне. Техасцы знают толк в дождях.
– Невероятно! Сейчас просто жарко.