- Я тогда сказала: "Выше голову, парень, нельзя пасовать перед трудностями! Жизнь на этом не кончается. Постарайся хорошо учиться. Помни, что это порадовало бы твоих родителей". О Боже, как глупа я была! О какой учебе могла идти речь, когда для вас рухнул весь мир?! - Августа сокрушенно покачала головой, поражаясь своей былой наивности. - Разве может юноша сосредоточиться на изучении греческого языка или математики, когда его жизнь вдребезги разбита? Теперь-то я понимаю, что мои наставления только усилили вашу ненависть к себе…
- Все! Хватит! Ни слова больше! - В голосе Дейва слышалась боль. - Прошу вас, мэм, не будем говорить о прошлом.
- Прошлое все еще живет в вас и влияет на ваше настоящее, - возразила Августа. - Если бы я правильно повела себя, мне, возможно, удалось бы помочь вам справиться с вашей бедой, и сейчас вы были бы степенным молодым человеком, женились на хорошей девушке…
- О Боже, это просто невыносимо! Вы снова за свое?
- Я сожалею о том, что не смогла должным образом воспитать вас. Заботливость никогда не входила в число моих добродетелей.
- Все, довольно! Прекратите винить себя, тетя Августа. - Дейв чувствовал, что начинает терять терпение. - Вы всегда давали мне дельные советы,, и я благодарен, вам…
- Нет-нет, Девлин, не лукавьте, - перебила его виконтесса. - Как видно, я пошла в отца. Он был жестким человеком, не привыкшим к сантиментам. Я не дала вам самое необходимое. Любовь.
Когда прозвучало ненавистное ему слово, Дейву захотелось вскочить из-за стола и выбежать из комнаты, однако из уважения к Августе он не сделал этого.
- Я не нуждаюсь ни в чьей любви, - твердо заявил он. - И вообще это понятие для меня не существует. Что же касается вашего отношения ко мне, тетушка, то я всегда чувствовал вашу нежность и заботу. А теперь давайте прекратим этот глупый разговор: если это мисс Карлайл так расстраивает вас, отошлите ее назад в Лондон. Вы очень изменились с тех пор, как она поселилась у вас в доме, а я хочу видеть вас прежней - язвительной и ироничной.
- Я стара, мой мальчик. - Виконтесса устало улыбнулась. - У меня уже не хватает запала для того, чтобы язвить и иронизировать, я очень устала. Пожалуйста, позови Лиззи, - я хочу, чтобы она проводила меня в спальню.
- Хорошо, мэм.
Внимательнее приглядевшись к тетушке, Девлин заметил, что она действительно неважно выглядит, и быстро встал, собираясь выполнить ее просьбу. По правде сказать, он был откровенно рад тому, что неприятный разговор окончен.
- Кстати, - вдруг снова заговорила Августа, когда Дейв уже направился к двери, - кажется, мисс Карлайл писала вам. Я не ошиблась?
Дейв застыл на месте и, медленно повернувшись, с досадой посмотрел на тетушку, не зная, что ответить. С одной стороны, ему не хотелось лгать виконтессе, с другой - он не мог подвести Лиззи.
- Мэм, с чего вы взяли, что она писала мне?
- Гм, возможно просто я ошибаюсь. Ступайте, мой дорогой. - Августа махнула рукой.
Виконт сделал шаг к двери, но вдруг замешкался и неожиданно для себя задал вопрос, который давно вертелся у него на языке:
- А что, Лиззи действительно увлеклась доктором? Августа усмехнулась:
- Не думаю: он ей не нравится.
- Ах, вот как…
Отвесив тетушке почтительный поклон, Дейв наконец удалился. Встретив в коридоре миссис Роуленд, он осведомился, как ему найти компаньонку леди Стратмор, и выяснил, что она сейчас в прачечной.
- Хотите, я схожу за ней, милорд?
- Не надо, я помню, как туда пройти. Кстати, дорогая миссис Роуленд, "Плавучий остров" был сегодня просто великолепен! - Дейв поцеловал кончики пальцев, выражая восхищение кулинарными талантами поваров, и лицо миссис Роуленд просияло. Затем, извинившись, она пошла по своим делам, а виконт направился в примыкавшую к просторной кухне прачечную.
Переступив порог тускло освещенного помещения, он остановился. Внутри слышались голоса. Когда его глаза привыкли к полутьме, он разглядел Бена и Лиззи: стоя у большого чана для стирки, они о чем-то увлеченно беседовали.
"Что за упрямая девица, - с досадой подумал виконт. - Она, наверное, решила не сдаваться и выведать все обо мне у моего слуги". Впрочем, такой пристальный интерес к его персоне со стороны Лиззи не мог не льстить Дейву.
Скрестив руки на груди, он прислонился к дверному косяку, и на его губах заиграла саркастическая улыбка. Он невольно отметил, что Лиззи уже успела переодеться в серое муслиновое платье. "Хорошо хоть не додумалась надеть свой идиотский чепец", - подумал виконт.
Облокотившись на край высокого чана, Лиззи как завороженная слушала рассказы о приключениях Девлина в дальних краях, в то время как Бен, делясь с ней впечатлениями о дальних странствиях, одновременно колдовал над пятнами, оставшимися на нарядном платье девушки. Странно, подумал Дейв: его слуга редко рассказывал кому бы то ни было о своей жизни в Америке, и то, что он заговорил об этом сейчас, свидетельствовало о его полном доверии к Лиззи.
- Моя мама была повитухой на плантации, - продолжал свое повествование Бен, - и пользовалась всеобщим уважением, а я с раннего детства служил камердинером у сына нашего хозяина. Со мной очень хорошо обращались, и я тоже никому не доставлял неприятностей. Жена владельца плантации научила меня читать и писать. Вы, наверное, знаете, что большинство чернокожих - неграмотные люди, а тем из них, кто многое знает и умеет, приходится это скрывать…
Лиззи с сочувствием посмотрела на Бена.
- Женщины в нашем обществе обречены на то же самое, - огорченно заметила она.
- Да, вы совершенно правы, - охотно согласился Бен. Когда он говорил о своем прошлом, у него появлялся легкий американский акцент. - Мама научила меня разбираться в целебных травах, лечить раны, и эти навыки мне очень пригодились. Лорд Стратмор обладает настоящим талантом попадать в разные неприятные истории, которые часто заканчиваются ссадинами и травмами.
Лиззи засмеялась, и Дейв с недовольным видом приподнял бровь.
- Однажды летом, в сильную грозу, на плантации возник пожар из-за молнии; весь урожай сгорел, и наш хозяин разорился. Вскоре он заявил, что вынужден продать нас всех, и тогда для меня наступили тяжелые дни, мисс Лиззи. - Бен покачал головой. Даже теперь, спустя десятилетие, боль и горечь переполняли его сердце при воспоминании о прошлых страданиях. - Супругов безжалостно разлучали, у матерей забирали детей. Верхом нашего унижения стало то, что нас выставили на продажу на аукционе рабов в Чарлстоне.
- Какой ужас! - ахнула Лиззи.
- Ночь накануне аукциона мы провели в одной камере с беднягами, только что привезенными из Африки. Это был 1806 год, и мы столкнулись с последней партией законно привезенных рабов. После этого ввоз живого товара в Америку был запрещен, но, держу пари, этот ужасный бизнес процветает до сих пор. Наши бедные соплеменники - мужчины, женщины, дети - только что сошли на берег с корабля и были страшно напуганы. Среди них имелись больные и раненые. Мы с мамой помогали им, как могли, но они не понимали нашего языка, а мы не понимали их.
- Их тоже собирались выставить на аукцион? - Лиззи почувствовала, как ее сердце сжимается от жалости.
Бен кивнул, а затем продолжил:
- Однако все вышло иначе, мэм. Вслед за невольничьим судном в гавани Чарльстона бросил якорь корабль лорда Стратмора "Кейти Роуз" - он следовал за транспортным судном от самых берегов Вест-Индии. Двадцатидвухлетний лорд Стратмор, несмотря на свою молодость, был неустрашимым капитаном и шел напролом, особенно если его что-то выводило из себя, - а это был именно тот случай. В Карибском море виконту довелось стать свидетелем ужасного преступления.
- И что это было? - с замиранием сердца спросила Лиззи, увлеченная красочным повествованием.
Бен на минуту задумался. Не все из пережитого он мог рассказать юной наивной девушке, поэтому ему приходилось тщательно подбирать слова.
- Лорд Стратмор видел, как за борт невольничьего судна бросили закованного в кандалы человека, - продолжал он, понизив голос. - По всей видимости, у этого невольника началась лихорадка, и команда испугалась, что эпидемия распространится по всему судну. Девлин и его матросы пытались спасти несчастного, но не успели, он быстро пошел ко дну. Тогда виконт пришел в ярость и решил преследовать невольничье судно. Он хотел спасти несчастных рабов, томящихся в его трюме.
Лиззи слушала, затаив дыхание.
- Той ночью, - продолжал Бен, - под покровом темноты Девлин с дюжиной своих матросов напал на охраняемый склад аукциона, где держали рабов, и освободил около сорока невольников. Сначала мы не поняли, что происходит: думали, в наши камеры ворвались пираты…
- Это неудивительно, - заметила Лиззи. - Виконта с серьгой в ухе легко принять за пирата.
Дейв, все это время внимательно слушавший повествование слуги, усмехнулся.
- Нас посадили в шлюпки и отвезли на борт "Кейти Роуз", а потом доставили на север, где до нас уже не могли добраться торговцы живым товаром. Одним словом, наши страхи не оправдались, нас не стали продавать, а отпустили с Богом. Мы с мамой оказались в Филадельфии и поселились в общине чернокожих американцев. Законы о рабстве в Пенсильвании менее суровы, чем в других штатах. Лорд Стратмор дал нам денег, чтобы мы могли устроиться на новом месте, и так мы стали свободными людьми.
- Какой благородный поступок, - прошептала Лиззи. - Лорд Стратмор вел себя как настоящий герой.
- Да, мэм, вы правы. - Бен кивнул.