- Разве Фельс не навещал тебя в эти дни? - с тревогой спросил он.
- Нет, но я сама потребовала, чтобы его не звали. Я принимаю капли, которые он мне прописал, а больше он ничего не может сделать. Не беспокойся, Рудольф, я скоро поправлюсь. Твое пребывание в Тальлебене было тягостным?
- Да, - ответил фон Вальде, не сводя взора с заметно изменившегося лица Елены. - Я не застал бедного Гартвига в живых. Вчера его похоронили. Ты не узнала бы его несчастную жену, она в одну ночь стала старухой. - Он рассказал сестре подробности о несчастье, затем провел рукой по глазам, как будто хотел стереть картины горя, виденные в последние дни. Потом спросил:
- Ну, а у вас тут все по-старому?
- Не совсем, - ответила Елена. - Меренг вчера уехал…
- Да? Ну, счастливого пути. Он всячески избегал встречи со мной. Теперь у меня одним врагом меньше.
- А на горе… У Ферберов радость, - продолжала Елена срывающимся голосом, отвернувшись от брата.
Она не подымала глаз и поэтому не видела, что его лицо побледнело, а дрожащие губы только шевелились и в конце концов с трудом смогли произнести только одно короткое "ну".
Елена рассказала о находке в развалинах. Ее брат облегченно вздохнул. С каждым ее словом у него, казалось, с души спадала тяжесть.
- Это действительно изумительная разгадка древней тайны, - сказал он, когда Елена закончила свой рассказ. - Только я сомневаюсь, что эта семья считает большим счастьем свою принадлежность к роду Гнадевицей.
- Ты думаешь так на основании того, что Елизавета столь неодобрительно отзывалась об этом роде? - прервала брата Елена. - Я ничего не могу поделать, но в таких случаях мне невольно приходит на ум виноград, который слишком зелен для лисицы.
Последние слова она произнесла довольно резко, и на лице фон Вальде появилось выражение сильного удивления. Он наклонился и испытующе заглянул в лицо сестры, как будто желая убедиться в том, что это действительно произнесла она.
В эту минуту в комнату вбежала собака Гольфельда и тотчас выскочила в дверь, повинуясь громкому свисту, донесшемуся с площадки. Ее хозяин проходил мимо. Очевидно, он не знал о возвращении фон Вальде, иначе, без сомнения, зашел бы, чтобы приветствовать его.
Гольфельд шел быстро и вскоре свернул на дорожку, ведущую к Гнадеку. Елена следила за ним, пока он не скрылся с глаз. Тогда она, судорожно сжав руки, откинулась на спинку кресла с таким видом, будто все силы покинули ее.
Фон Вальде налил в рюмку немного вина и поднес к ее губам. Она ответила ему благодарным взглядом и попыталась улыбнуться.
- Я еще не все сказала, - приподнявшись, снова заговорила она. - Я следую примеру романистов, которые самый сильный эффект приберегают на конец. - Было очевидно, что во время этого предисловия, которое должно было прозвучать шутливо, она собиралась с силами, чтобы спокойно произнести главное. - В нашем доме ожидается счастливое событие: Эмиль хочет жениться.
Она, вероятно, ожидала, что брат будет изумлен, и, не дождавшись его реакции, с удивлением обернулась к нему. Рудольф сидел, закрыв глаза рукой, его лицо было мертвенно бледным. При движении Елены он быстро встал и подошел к окну, будто для того, чтобы подышать свежим воздухом.
- Ты нездоров, Рудольф? - испуганно спросила Елена.
- Нет, только легкое головокружение, но это сейчас пройдет, - ответил тот, снова подходя к ней.
Фон Вальде совершенно переменился в лице. Пройдясь несколько раз по комнате, он сел на свое место.
- Я сказала, Рудольф, что Эмиль хочет жениться, - снова начала Елена, четко произнося каждое слово.
- Да, ты это сказала, - прошептал он.
- Ты одобряешь его намерение?
- Меня это не касается. Гольфельд сам себе хозяин и может делать все, что ему угодно.
- Мне кажется, он уже сделал свой выбор. Если бы я имела право, то назвала бы тебе имя этой девушки.
- Совершенно незачем. Я услышу его, когда будет оглашение. - Лицо фон Вальде еще больше побледнело и словно окаменело, голос звучал резко.
- Рудольф, прошу тебя, не будь таким жестоким! - умоляюще проговорила Елена. - Я знаю, что ты не терпишь многословия, и привыкла к твоим лаконичным ответам, но теперь, пожалуйста, прояви больше такта, так как я хочу обратиться к тебе с просьбой.
- Говори, пожалуйста. Может быть, я буду иметь честь исполнять роль шафера господина фон Гольфельда?
Елена вздрогнула от язвительной насмешки, звучавшей в этих словах, и после небольшой паузы, во время которой фон Вальде встал и несколько раз прошелся по комнате, с упреком произнесла:
- Ты не симпатизируешь бедному Эмилю, и сегодня это особенно заметно. Настоятельно прошу тебя, милый Рудольф, выслушай меня спокойно, я должна сегодня поговорить с тобой об этом.
Скрестив руки, он прислонился к окну и сухо произнес:
- Ты видишь, я готов выслушать тебя.
- Его невеста, - нерешительно начала Елена (ледяной взгляд брата пугал ее!), - бедна…
- Как это бескорыстно со стороны Гольфельда! Дальше!
- Доходы Эмиля невелики…
- Да, у него всего лишь шесть тысяч годового дохода. Конечно, он вот-вот умрет с голоду.
Елена замолчала, удивленная. Ее брат не мог преувеличить. Сумма, которую он назвал, очевидно, была именно такой.
- Ну, может быть, он и богаче, чем я думала, - снова начала Елена после продолжительного молчания, - но в данном случае это не важно. Я очень люблю ту, которую он выбрал… За то, что она сделала, я буду ей вечно благодарна… - Фон Вальде забарабанил по стеклу пальцами с такой силой, что оно могло разлететься вдребезги. - Пусть она будет моей сестрой, - продолжала Елена. - Я не хочу, чтобы она вошла в дом Эмиля бесприданницей, и хотела бы передать ей доходы с Нейборна. Можно?..
- Это имение принадлежит тебе, ты достигла совершеннолетия, и я не имею права что-либо запрещать или разрешать.
- Конечно имеешь, хотя бы потому, что являешься моим наследником. Значит, я получила твое согласие?
- Разумеется, если ты считаешь, что оно необходимо.
- Благодарю тебя, благодарю! - перебила его сестра, протягивая ему руку, но он не заметил этого жеста, хотя и смотрел на нее. - Ты недоволен мной? - тревожно спросила она, нарушив повисшее молчание.
- Я не могу быть недовольным тобой, когда ты имеешь намерение осчастливить людей. Думаю, ты помнишь, что я не раз помогал тебе в этом. Но в данном случае я вынужден тебя упрекнуть в чрезмерной поспешности. Ты, кажется, очень торопишься сделать несчастной эту девушку.
Елена подскочила как ужаленная и запальчиво воскликнула:
- Это жестокие слова! Твое негативное отношение к бедному Эмилю основано бог знает на чем, а теперь ты заходишь уже слишком далеко… Ты очень мало знаешь этого молодого человека.
- Я знаю его достаточно хорошо, чтобы не иметь желания узнать ближе. Это дармоед, ничтожный человек, не имеющий характера, человек, с которым будет несчастна любая женщина, предъявляющая хоть какие-то требования к мужчине. Горе бедняжке, когда она это осознает!
Голос его дрожал от волнения. Елена же слышала в нем только досаду и злость.
- Боже, как ты несправедлив! - воскликнула она, поднимая глаза, полные слез. - Рудольф, это грешно! Что сделал тебе Эмиль, что ты с таким озлоблением нападаешь на него?
- Разве для того, чтобы узнать характер человека, нужно быть оскорбленным им? - гневно произнес он. - Дитя, а ведь это тебя оскорбляют, но ты ослеплена. Настанет день, когда ты убедишься в этом и прозреешь. Если бы я приложил все усилия, чтобы сия чаша миновала тебя, все равно ничего бы не добился. Теперь ты видишь во мне варвара, оскорбляющего тебя в лучших чувствах. Ты вынуждаешь меня предоставить тебя себе самой до того момента, когда ты придешь искать утешения у меня на груди. А что должна будет делать та, которая свяжет с ним свою жизнь навсегда?
Фон Вальде вышел в другую комнату, захлопнув за собой дверь. Елена какое-то время сидела словно пораженная громом, а потом, с трудом поднявшись и держась за стены, вышла из комнаты.
Теперь она чуть ли не ненавидела брата. Ей казалось, что она страшно виновата перед Эмилем уже в том, что подобные речи коснулись ее слуха. Он никогда не должен был узнать, что позволил себе сказать о нем ее брат, но теперь она не могла допустить, чтобы Гольфельд пользовался гостеприимством, оказываемым ему в Линдгофе. Ей придется, конечно, не называя причин, предложить ему вернуться в Оденбург. Но перед этим он должен будет выяснить отношения с Елизаветой.
С этими мыслями Елена вошла в столовую, а когда несколько минут спустя там появился Гольфельд, спокойно и ласково улыбнулась ему и сообщила, что брат дал согласие относительно приданого невесты, не спросив ее имени. Она выразила желание сегодня же видеть Елизавету у себя, и Гольфельд, обрадованный ее спокойствием, согласился на это. Было решено, что встреча состоится в четыре часа в павильоне. Гольфельд тотчас ушел, чтобы от имени Елены отдать соответствующие распоряжения. Как удивилась бы она, если бы услышала, что лакею было велено пригласить фрейлейн Фербер к трем часам, а дворецкий должен был все приготовить в павильоне именно к этому времени и никак не позже!