Но она ей ничего не сказала. Она хорошо помнила маленькую Мэри - бледного, смуглого и упрямого ребенка. И когда отец в сторонке проворчал: "Кажется, Мэри заболела несчастной любовью. Она всего лишь старается казаться взрослой", - Сюзан рассмеялась.
Серьезное лицо Мэри все еще было детским. Когда она неожиданно оглянулась через напряженное плечо, профиль ее был совершенно детским.
Через день после Рождества Сюзан сидела за роялем и услышала, как кто-то бешенно звонит. Джейн побежала к дверям посмотреть. Сюзан слышала, как она сдержанно говорит: "Пожалуйста, разденьтесь здесь, сэр". В этот момент Джейн на цыпочках вошла в комнату и взволнованно прошептала:
- Это тот молодой парень, который ездил к нам на коне в старый домик, но что он себе воображает, раз спокойно обрывает звонок. Я не знаю, как у него хватило наглости это сделать.
Она держала в руке старомодную, круглую латунную ручку.
Из вестибюля послышался голос Майкла:
- Сюзан, вы где? Простите мне мою грубость.
Она вышла в вестибюль. Там он стоял в коричневой шубе; Майкл стал большим и совсем другим. Но когда он сбросил шубу, то оказался стройным, хотя и вырос всего на несколько дюймов.
- Мы сюда приехали только на Рождество, - объяснил он. У него было красивое, милое лицо. Он наклонился и поцеловал Сюзан в щеку. - Позвольте мне минутку обогреться у вашего камина. И рассказывайте, как у вас дела - только не рассказывайте мне ничего печального, я уже знаю обо всем. Скажите мне, над чем вы сейчас работаете.
Майкл подтащил для себя к камину голубое кресло. Говорил он с едва заметным акцентом. Его не было так долго, что теперь трудно было определить, где у него, собственно, родина. Но в его присутствии комната, однако, сделалась теплой, светлой и веселой. Сюзан нагнулась, чтобы положить в огонь новое полено, но прежде чем она дотянулась до дров, оно было уже в руках у Майкла, и он разравнивал раскаленные уголья щипцами, орудуя ими быстро и ловко.
Из него лучилась жизнь, он был живой и молодой, все вокруг него кипело подлинностью: комната, дом, детские голоса, доносящиеся с лестницы, вьющееся пламя, свет лампы, опущенные шторы. Все, о чем он говорил, становилось действительностью.
- Я тут в Париже встретился с Дэвидом, - рассказывал он, и Париж заблистал перед глазами Сюзан, словно знакомое место. - Он ждет, что вы когда-нибудь приедете.
Она улыбнулась, но не ответила. Ей вообще не приходило в голову, что она могла бы покинуть дом, в котором жила с Марком. Но Майкл внес в комнату весь мир своим спокойным голосом, которым говорил обо всем с абсолютной естественностью. Майкл, собственно говоря, с Марком никогда не встречался.
- Когда у меня было свободное время, я ездил в Стамбул. А прошлой зимой я был в Индии, писал Гималаи. Я хотел создать на холсте горы - не Альпы, там теперь повсюду ползают толпы людей, - но снежные пространства, куда еще не ступала нога человека… Вы знаете, что я имею в виду. В Гималаях есть горные массивы, Сюзан, которые просто к себе никого не подпускают. Когда начинаешь взбираться на них, возникает впечатление, что они поднимают вершины все выше и выше.
Она сидела, согнувшись, и слушала. Давно уже с ней никто как следует не разговаривал. Он же расстилал перед ней целый мир, в то время как она уже забыла, что вообще существуют какие-то другие страны, люди и привязанности.
- Затем я погрузил полотна на корабль и отправил их домой, а сам поехал в Китай. И снова я рисовал - на этот раз людей, но не старых, разодетых хренов-мандаринов, а женщин, стройных, как стрелки, Сюзи, будто их фигуры вырезали из слоновой кости. Просто современных женщин. Нет ничего на свете прекраснее рисования - подождите, пока этого не увидят старперы из Академии! В мире не все еще открыто.
Внезапно он замолчал и посмотрел поверх головы Сюзан. Сюзан оглянулась. В дверях стояла Мэри, на ней было узкое, гладкое темно-красное пальто, застегивающееся под шеей, а на голове - маленькая красная шляпка.
- Иди сюда, Мэри, - сказала Сюзан. - Это Майкл Берри.
Майкл вскочил и подождал, пока не подошла Мэри.
- А это моя сестра, Майкл.
Мэри подала ему узкую, смуглую руку.
- Я рада, - сказала она спокойно. - Сюзи, я пойду прогуляюсь, пока не стемнело.
- Когда ты вернешься? - спросила Сюзан.
- Не знаю, - ответила Мэри. Если она и видела, что Майкл глядит на нее в упор, то не подала виду. Она стояла и поправляла свою маленькую, красную бархатную шляпку, а он наблюдал за ней. Неспешно и равнодушно она повернулась и вышла из комнаты. И лишь через минуту Майкл сел.
- Ты говорил о Китае, - напомнила ему Сюзан.
- Да, - сказал Майкл, закурил сигарету и глубоко затянулся. - Ваша сестра немного походит на китаянку. Вы мне никогда о ней не говорили, Сюзан.
- Я вообще тебе ничего о себе не рассказывала, - сказала Сюзан тихо. - У меня есть двое детей, отец и мать.
Но он не слушал. Раздавив сигарету о пепельницу, он встал.
- Мне уже пора идти, - сказал он внезапно. Она вышла вместе с ним в вестибюль. - Мне страшно приятно было снова вас видеть, - сказал он поспешно. Накинув шубу, он захлопнул за собой двери.
Джейн, которая как раз накрывала ужин для детей, посмотрела из окна.
- Жутко надменный молодой человек, - пробормотала она. - Такими ни одна женщина особо не интересуется.
* * *
Сюзан с изумлением наблюдала в своем доме пылкое начало любви с первого взгляда. Любовь Майкла и Мэри отвлекла ее внимание от собственной персоны и вырвала ее из отупения, в котором она проводила время с того момента, как умер Марк. Их отношения не были похожи ни на одну любовь, которую она когда-либо наблюдала, и были совершенно иными, чем медленно растущее, крепкое чувство между нею и Марком. Марка она знала с детства. В жизни не было периода, когда она вспоминала бы о детстве и в памяти у нее при этом не возник бы Марк. Он всегда был неизменен. Приятный, уравновешенный, маленький мальчик, застенчивый юноша, который ей показался незнакомым лишь в ту одну-единственную ночь, когда стал ее любовником. Но даже и тогда в нем не было никакого безумия, а только лишь бесконечное множество ласки. Их любовь была обширным, спокойным морем, которое редко когда волновалось.
Но вот эта новая любовь была стремительной, узкой, дикой речкой, сжатой скалами. У нее не было постепенного нарастания.
Майкл приходил каждое утро.
- Где Мэри, - допытывался он. - Мне нужно ее видеть.
- Мэри! - кричала Сюзан в направлении лестницы.
Мэри иногда откликалась, иногда нет. Если она не отвечала, Майкл ждал, беспокойно прохаживался и что-нибудь рассказывал.
В первый день утром Сюзан открыла двери комнатки Мэри.
- Я хочу тебе сказать, что здесь Майкл.
Мэри спала в желтой пижаме, положив руку на предплечье, с ровно вытянутым телом. Она открыла глаза и посмотрела на Сюзан.
- Зачем он меня будит? - спросила она, повернулась и закрыла глаза.
- Она не хочет просыпаться, - мягко сказала Сюзан.
- Она должна проснуться. У нас есть всего несколько дней.
- Я не буду ее будить, - спокойно сказала Сюзан.
- У нее, видимо, плохое настроение, - размышлял Майкл, нахмурившись. - Что ж, пусть! - Затем он крикнул в сторону лестницы: - Мэри, вставай! Я пойду наверх, если ты не встанешь! Ждать не буду!
Но он ждал. Наконец Мэри объявилась внизу, совершенно спокойная и слегка сонная.
- Ты тотчас же наденешь пальто и пойдешь со мной, - приказал Майкл. - У меня здесь машина.
- Я никуда не пойду, пока не позавтракаю, - сказала Мэри. Она долго сидела за кофе, ела тост, курила и вообще не торопилась, хотя Майкл хмуро стоял над ней.
Их любовь усиливалась, словно весенний ветер. Они вообще ее не скрывали.
- Я от нее с ума схожу, - сказал однажды Майкл Сюзан. - Я не могу ни есть, ни спать. Не думайте, что я о женщинах вообще ничего не знаю. Но Мэри другая, и я поражен глубоко в сердце.
- Мне бы надо радоваться, но я не радуюсь, - медленно произнесла Сюзан. - Мне не кажется, что ты будешь с ней счастлив. Она очень своенравная, все делает по-своему.
- Будет и по-моему, - сказал он быстро. - Я женюсь на ней. Сегодня я скажу ей об этом, потому что завтра она уезжает. - Он стоял у огня и ждал Мэри; было десять часов утра. - А потом она уже в это торговое училище не вернется. Я совершенно схожу с ума при мысли, что ей придется сидеть в какой-то конторе вместе с кучей мужиков. Я хочу писать ее. Все время я бегаю за ней, хочу ее писать, но на это совершенно нет времени. Когда мы будем принадлежать друг другу, я ничего весь день не буду делать, кроме как писать ее.
- Она тебя любит? - спросила Сюзан. По Мэри вообще не было видно, что она влюблена.
- Само собой, - нетерпеливо ответил Майкл.
Она смотрела им вслед; автомобиль съехал по дорожке к закаменевшей от мороза дороге и помчался по зимнему пейзажу. Когда они были вместе, то почти не говорили, и если бы Сюзан не знала, что они влюблены, то подумала бы, что они ненавидят друг друга.
Их не было весь день. Когда начало смеркаться, двери распахнулись, и Мэри вошла одна. Она сразу же направилась наверх. Сюзан присела к роялю и тихо заиграла. У нее было странное ощущение пустоты, ей было грустно, словно она в одночасье состарилась, жизнь была прожита, хотя ей еще не было и тридцати. Жизнь считается не по годам, а по тому, что у кого есть. В этот вечер у Сюзан было немногое и потому она ощущала себя старой.
Она слышала, как Мэри направляется вниз по лестнице, а после в комнату. Мэри остановилась за ее спиной и положила спокойную и легкую руку на плечо Сюзан.
- Вот так, Сюзи, - произнесла она своим ясным голосом.