- Точно! - сказал Толли. - Именно так! Специальный матч, а? Всё честь по чести. Гинея победителю. Как тебе, Сэм? Гинея на молельный дом, если победишь? Сам посуди...
- А я ставлю шиллинг на Сэма! - рявкнул Нед Ботрелл, накануне поругавшийся с братьями Харри. - Для ровного счета. Давай, Сэм. Мы все придем посмотреть, как ты положишь его на лопатки!
- Да, давай, Сэм, - добавил Дэниэл. - Для разнообразия. Проповедник-борец!
- Гинея победителю! - выкрикнула Салли. - Нет, пусть будет две гинеи!
Тропа была узкой, а народу сновало туда-сюда много, и теперь собралась толпа человек в тридцать, другие тоже стали поддерживать идею матча. В этом энтузиазме объединились два мотива: во-первых, поединок борцов, в котором преобладала личная вражда, всегда вызывал интерес, а во-вторых, Том Харри, вопреки всем своим попыткам наладить отношения с деревенскими жителями, вызывал почти такую же неприязнь, как и его брат, и приветствовалась любая попытка поставить его на место.
Сэму, однако, было на это наплевать. Улыбнувшись своей тонкой серьезной улыбкой, он объяснил, что отныне насилие - не его путь, даже насилие в спорте. Пусть другие веселятся, Господь избрал его, пусть и незаслуженно, чтобы стать свидетелем славы Божией и с утра до вечера трудиться над спасением душ человеческих.
Эмма, вырвавшаяся из тисков Тома, прервала эту импровизированную проповедь. Она стояла прямо напротив Сэма, ее волосы растрепались, и выкрикнула ему в лицо:
- Как насчет моей души?
Сэм улыбнулся, хотя его взгляд внезапно потух.
- Твоей, Эмма? Я только что сказал, что каждый вечер молюсь за нее.
- И что мне от этого проку? - спросила Эмма, и все засмеялись. - Мне ничуть не стало лучше. Честно, Сэм. Что-то тут не так. Если полировать душу каждый вечер, я должна бы уже сиять, как дверная ручка. Никакого проку.
Все снова засмеялись.
- Сестра, ты должна прийти на наше собрание. Тогда мы помолимся вместе.
- Может, и приду, - ответила она, - если ты его побьешь! - она ткнула пальцем в Харри. Тот поморщился.
- Сестра, - сказал Сэм. - Прости, но это не предмет для шуток. Если мои слова добрались до твоего сердца, это дело другое...
- Ах, - вздохнула Эмма. - А я-то думала, ты всерьез. Я думала, ты хочешь меня спасти.
- Хочу. И ты это знаешь. Это мое самое заветное желание.
- Ладно, - сказала она, положив руки на бедра. - Дерись с этим крепышом и побей его на ярмарке в четверг, и я приду на твои собрания!
Отовсюду донесся смех, а кто-то заулюлюкал. Дрейк взял Сэма под руку и тянул его за собой. Но несмотря на смех окружающих, два человека сейчас бросили друг другу вызов.
- Серьезно? - спросил Сэм.
Эмма кивнула.
- Серьезно.
- Это говорит вино, - покачал головой он.
- Я это говорю! - сказала Эмма. - Проклятье.
- Эй, слышь, - встрял Том Харри. - А если выиграю я? Ты выйдешь за меня?
- Может быть, - ответила Эмма. - А может и нет. Это твоя забота.
- Идем, Сэм, - настаивал Дрейк. - Идем.
- Специальный матч, а? - вскричал Толли. - Победитель получит мою дочь!
Раздался очередной взрыв хохота.
- И долго? - спросил Сэм.
- Что долго? - спросила Эмма.
- И долго ты будешь посещать собрания?
- Если ты победишь. Думаешь, ты победишь, да?
- Возможно.
- Пусть даже не надеется, - буркнул Том Харри. - Я ему хребет сломаю.
- Ничего подобного, если я буду судьей, - возразил Толли. - Если я буду судьей, всё будет честь по чести и как положено. Честный поединок и никак иначе.
- Три месяца, - сказал Сэм.
- Эй, перестань! - фыркнула Эмма. - Три месяца! Это пожизненный срок!
- Не меньше, - заявил Сэм. - Нет смысла в меньшем сроке. Ты должна научиться молитвам.
Эмма засмеялась.
- Святые угодники! Похоже, это больше, чем я смогу переварить!
Кто-то крикнул:
- Давай, деваха, сдавайся!
- Ну ладно, - сказал Сэм. - Это была твоя идея. Если хочешь пойти на попятную, то и я тоже.
- Нет! - поспешно возразила Эмма, вспыхнув. - Три месяца - так три месяца. Но не забудь, что сначала тебе нужно победить!
- Ура! - прокричал Толли. - А теперь не уходи, Сэм. И ты не уходи, Том. О поединке договорились, но теперь нужно обсудить детали!
II
Пятнадцать зачинщиков беспорядков предстали перед судом в Бодмине. Пятерых признали невиновными и отпустили. Десятерых признали виновными и приговорили - троих к тюремному заключению, четверых к высылке и троих к повешению. Эта новость потрясла деревенских жителей, но стало известно, что после слушаний лорд Данстанвилль перемолвился словечком с судьями, и те согласились, что и одна казнь возымеет должный эффект, двум же другим смертную казнь заменили высылкой, а в военное время это фактически означало отбывание срока на флоте.
Этими двумя оказались Уильям Сэмпсон по прозвищу Рози и Уильям Барнс. А умереть предстояло Джону Хоскину из Камборна по прозвищу Рисковый - он жестоко набросился на мельника Сэмюэля Филипса и ограбил дом на сорок шиллингов. Хоскин был старшим братом Питера Хоскина, напарника Сэма в Уил-Грейс, и Сэм припомнил тот день, когда он навещал это семейство с посланием от Питера, и с митинга протеста явились возбужденные Джон Хоскин и Рози Сэмпсон. И вот до чего их это довело.
На той неделе Росс поехал повидаться с бароном Данстанвиллем. Он хотел поговорить кое о чем и приехал около пяти, зная, что Бассет часто сидит в это время в своем кабинете, занимаясь делами поместья. Но сегодня Росса провели в столовую - обед еще не завершился, но дамы уже ушли. Там было шестеро мужчин, из них два незнакомца, двоих он едва знал, а также сам Бассет и Джордж Уорлегган.
Все уже прилично выпили, и Росс неохотно позволил убедить себя сесть на покинутое дамой место и выпить бокал бренди. Его представили всем присутствующим. Это были люди из центральной части страны, и лишь через несколько минут он понял, что это встреча членов парламента, которых контролирует Бассет: Томас Уоллас и Уильям Микс от Пенрина, Мэтью Монтагу и достопочтенный Роберт Стюарт от Трегони, Джордж от Труро. Всё встало на свои места, когда Бассет объяснил, что Питт распустил парламент и в сентябре предстоят выборы.
Джордж холодно кивнул Россу и больше не смотрел в его сторону, как и Росс на Джорджа, но разговор на парламентские темы продолжился, невзирая на появление Росса. Похоже, кто-то всеми силами пытался свалить Питта, и после многолетней службы тот хотел получить подтверждение своей власти и политики путем уверенной победы на выборах. Хотя многие виги отреклись от Фокса и поддерживали правительство, как, например, Бассет, имелась существенная оппозиция и усталость от войны, и потому положение Питта было сложным. Многие в стране действительно считали, что войну невозможно выиграть, учитывая, что половина армии в любой момент готова взбунтоваться, страна на грани голода, казна пуста, а вся Европа ополчилась против Англии. На всё это Питт отвечал: "Я не боюсь за Англию. Мы можем выстоять и до Судного дня". Но выглядел он усталым седым человеком.
- А что по поводу закона о помощи бедным? - спросил Росс. - Как он продвигается?
Бассет озадаченно посмотрел на него, словно не мог припомнить, а Джордж едва заметно улыбнулся.
- Вы о...
- О пенсионном фонде для стариков, займах для прихожан на покупку коровы, ремесленных школах...
- А-а-а... С ним покончено. Его отозвали, чтобы внести поправки, и вряд ли представят снова. Он наткнулся на сильное противостояние.
- С чьей стороны?
- О, всех облеченных властью людей, я полагаю. В особенности судей. Цели у закона были благие, но исполнение хромает, он бы погубил моральные устои общества. Против него возражал мистер Джереми Бентам, как и многие другие, знакомые с судебной практикой.
- Возможно, они недостаточно знакомы с состраданием.
Бассет поднял бровь.
- Не думаю, что сострадание или его отсутствие было основной причиной возражений. Но в любом случае финансовый кризис этого года сделал закон невыполнимым. Налоги и сборы и без того уже достаточно высоки. Сейчас главная цель - выиграть войну.
Росс поставил пустой бокал на засыпанный крошками стол.
- Я думал, что лучший способ помочь выиграть войну - это предотвратить недовольство дома.
- У нас есть способы предотвратить недовольство дома, - вставил Джордж.
Вскоре после этого обед закончился, и они вышли на террасу. Леди Бассет и другие дамы так и не появились. Росс извинился бы и уехал, если бы не стало очевидным, что остальные гости собираются сделать то же самое. Джордж довольно экспансивно для себя заговорил о спектаклях, которые смотрел в Лондоне, о пьесе "Мистер Кембл и миссис Джордан", о частных театрах Вестминстера и любительских постановках. Всё это, как подозревал Росс, предназначалось для его ушей. Прощаясь, Джордж сказал ему:
- Кстати, Росс, я тут узнал, что твой шурин участвует в состязании борцов против моего егеря.
Росс продолжал смотреть на зелень парка.
- Да, я знаю.
- Как неосторожно с его стороны, это еще мягко сказано. Том Харри - чемпион и завоевал множество призов.
- По его брюху можно заключить, что его лучшие дни давно миновали.
- Не думаю, что твой шурин будет такого же мнения.
- Посмотрим.