7. Усиливая упор в лук, тяну спиной, правая рука расслабленная, локоть веду назад.
8. Касаюсь подбородка, продолжаю движение назад.
9. С ходу прохожу щелчок (щелчок кликера. – А. А.).
10. Начинаю расслаблять пальцы.
11. Контролирую прицел.
12. Выпуск.
13. Сохраняю тонус.
14. Слушаю себя.
Что давало спортсменке подобное словесное формирование элементов ее идеального выстрела? В первую очередь конкретный характер словесных формул дисциплинирует мышление, ставя его как бы на хорошо выверенные рельсы, по которым гораздо легче "катиться" к намеченной цели – хорошо выполняемому выстрелу, – чем барахтаться в волнах хаотичного мышления, которое в экстремальных условиях соревнований нередко принимает неуправляемый характер.
Словесные формулы способствуют также достижению высоко сосредоточенного внимания. Ведь плавный переход от одного элемента идеального выстрела к его последующему элементу формирует привычку прочно удерживать сосредоточенное внимание на выполняемых действиях. Если же внимание почему-либо отвлечется, спортсменка не растеряется, не впадет в панику, а в следующее же мгновение вернет свое внимание к тому элементу идеального выстрела, от которого оно "убежало" (или отложит весь выстрел), и вновь "покатится по рельсам" привычных действий. А то, что предельно сосредоточенное спокойное внимание – один из важнейших залогов успешной стрельбы, известно всем. Следовательно, словесные формулы идеального выстрела являются верным помощником в деле самостоятельной организации устойчивого и аккуратного мышления как на тренировках, так и на соревнованиях. А как хорошо известно, либо мы владеем своими мыслями, либо они владеют нами. Третьего, как говорится, не дано.
Практика показывает, что первоначальные формулы идеального выстрела довольно быстро претерпевают изменения, главным образом, в сторону сокращения их количества и своеобразного уплотнения отдельных элементов в особые блоки. Когда в январе 1987 года, то есть через восемь месяцев, я вторично встретился со спортсменкой, она мне сказала, что в процессе тренировок первоначальные 14 формул как бы сами по себе сократились до семи. Вот эти семь формул идеального выстрела, составленные самой спортсменкой:
1. Стойка.
2. Левая в упор.
3. Спина с возрастающим напряжением.
4. Левая вперед.
5. Непрерывная тяга.
6. Выпуск.
7. Слушаю себя.
Присмотревшись на апрельском сборе 1987 года, как спортсменка использует эти формулы, я внес в них следующие уточнения:
1. Уверенная стойка.
2. Левая замком в упор.
3. Непрерывный растяг спиной.
4. Правая в плоскости левой плавно к подбородку.
5. Четкий выпуск.
6. Слушаю себя.
Причем третья формула была к концу сбора переделана на более точную: вместо "непрерывный растяг спиной" стало "спинной непрерывный растяг". Дело в том, что ударным словом здесь должно быть "спинной", мышцами которой начинается непрерывно плавное растягивание тетивы лука. Если же оставить прежнюю формулировку этого элемента – "непрерывный растяг...", то до слова "спинной" неизвестно, чем осуществлять этот "растяг". В уточненном же варианте слово "спинной", поставленное на первое место, сразу же включает в "непрерывный растяг" соответствующую группу мышц спины.
Используя эти уточненные шесть формул, спортсменка в августе 1987 года сумела выполнить норму мастера спорта. А затем, в октябре этого же года, свела формулы своего идеального выстрела всего лишь к трем словам: "Левая – лопатка – спина". Когда же я предложил эти слова перевести из именительного падежа в творительный, а именно: "Левой – лопаткой – спиной", спортсменка, мысленно проиграв мое предложение, сказала, что такой вариант ей неудобен. Почему – не знает, но неудобен. И я не стал настаивать, так как убедился, что она уже осознала самое главное – силу принципа, согласно которому конкретно-точные слова очень помогают выполнять столь же конкретно-точные движения. Ведь за каждым словом стоит соответствующий ему мысленный образ. И эти мысленные образы идеального выстрела, будучи чисто психическим явлением, начинают как бы "переливаться" именно в те мышцы, которые уже физически реализуют запрограммированное в мышлении действие, то есть "модель идеального выстрела".
Самостоятельное уточнение формул идеального выстрела – очень хороший признак, говорящий о том, что лучницы, с которыми тогда шла работа, начали уважительно, с пониманием относиться к такому важнейшему средству психической саморегуляции, каким является слово. Мне, в частности, было приятно услышать, когда мастер спорта О. О., вернувшись с ответственного соревнования, где она выступила достаточно успешно, сказала: "Мои формулы сократились. Оказалось, что стрельба идет гораздо лучше не при четырех звеньях, а при трех". Дело в том, что перед соревнованием ее формулы идеального выстрела имели 4-элементный состав: "Плоскость – подбородок – каменеет в точку – там!". В процессе состязания перешли в три звена: "Каменеет в точку – плавно в подбородок – там!". Для непосвященных эти формулы – сплошная абракадабра. А для спортсменки, ее тренера В. В. Немогаева и для меня в содержании и динамике данных формул – великий смысл! Ибо к четырехзвеньевому варианту формул – лишь к промежуточному варианту – мы шли совместно более года! А в первоначальном наборе формул идеального выстрела их у этой спортсменки было восемь.
Подобные метаморфозы с начальным составом формул происходят у всех спортсменов за время тренировок и соревнований, независимо от того каким видом они занимаются. Здесь идет процесс, именуемый минимизацией, то есть сведением к минимуму словесного материала, обеспечивающего желаемый результат. Со временем слова заменяются соответствующими мысленными образами. Это видно, в частности, по тому: если на первых порах овладения формулами многие спортсмены шепчут их, то затем начинают применять их беззвучно. Не проговаривают при этом слов про себя, а оперируют лишь их мысленными образами.
Иногда возникают курьезные ситуации. Так, одной спортсменке поначалу никак не удавалось проговаривать слова формул своего идеального выстрела – такая процедура ей почему-то мешала. Стреляла же она неплохо, если я, стоя сзади, шепотом проговаривал слова ее формул, которые она сразу же переводила в соответствующие физические действия. Правда, довольно скоро она сама овладела своим словесным материалом, а затем перешла на весьма короткую цепь мысленных образов, обеспечивающих успешную стрельбу.
Подчас приходится возвращаться от мысленных образов к специальному проговариванию изначальных слов – такая необходимость возникает в тех случаях, когда мысленные образы начинают терять свою четкость и точность. Слова же, особенно произносимые вслух, возвращают потускневшим мысленным образам необходимые качества. Бывает и так, что требуется "разблокировать" уже, казалось бы, устойчивые блоки мысленных образов. Так, например, если слова "уверенная стойка" переставали вызывать необходимые физические качества, лучница Е. Т. начинала "собирать" нужную стойку с помощью слов первоначальных формул, а именно: "Ноги свободные, колени назад, прочно стою на подошвах, опираясь на носки... Туловище свободное, спина прямая, легкий наклон вперед". Так что словами, как мощнейшим рычагом воздействия на психическое и физическое состояние нужно уметь правильно пользоваться.
В резолюции 2-го Международного коллоквиума по психической подготовке спортсменов, прошедшего в мае уже далекого 1967 года в Париже, был записан такой малорадостный вывод: "Спортивная среда недостаточно знакома с диалектикой и искусством слова". Очень хотелось бы, чтобы данный небольшой раздел, посвященный возможностям речи, хотя бы в какой-то мере восполнил этот зияющий пробел в психологическом образовании спортсменов и тренеров.
Подводя итоги всему, о чем рассказано в этой главе, изложу последовательность этапов использования механизмов идеомоторики во время тренировочных занятий.
Первый этап – проведение такой разминки, в результате которой исполняющая часть организма (опорно-двигательный аппарат и сердечно-дыхательная система) смогла бы легко включиться в физическое выполнение разучиваемого или совершенствуемого движения или действия. Мысленный образ этого движения (или действия) должен быть уже, естественно, определен хотя бы в самом общем виде, чтобы спортсмен имел представление, к чему он готовит исполняющую часть своего организма и как проводить разминку.
Второй этап – тренер должен любыми имеющимися в его распоряжении средствами и методами заложить в программирующей части организма спортсмена (в его головном мозгу) предельно точный мысленный образ разучиваемого или совершенствуемого движения. А затем спросить: понятно что и как нужно делать? Лишь после утвердительного ответа – да, понятно, – можно идти дальше. Если же спортсмен отвечает неуверенно, то нужно найти такие подходы к нему, чтобы он по-настоящему хорошо понял, что от него требуется.
Третий этап – получив утвердительный ответ – да, все очень хорошо понятно – тренер должен попросить спортсмена закрыть глаза и мысленно представить нужное движение в его идеальном варианте. Нередко спортсмены, к своему удивлению и удивлению тренеров, не могут этого сделать сразу. Следовательно, необходимо искать новые подходы к психическому аппарату ученика – такие, которые помогли бы ему создать мысленный образ нужного движения в его идеальном исполнении. Пока спортсмен не сможет этого сделать, дальше, если соблюдать правила идеомоторики, двигаться не полагается.