* * *
Старый дом с окнами на западную стену частного музея излучал уют, обманчиво заманивая теплым светом вечерних окон. Я знала, что Николь уехала к своей тетке в Версаль, но все равно темнота в ее окнах была для меня огорчением. Андре по привычке достал ключ и выразительно посмотрел на меня, пройдя в незапертую дверь своей квартиры, где на полу валялись какие-то ботинки и сброшенные с вешалок вещи.
- Уж прости, я не успевала убраться, полиция не соглашалась подождать.
- Птица, заметь, я даже не спрашиваю тебя, как именно ты попала в мою квартиру, потому что, как я подозреваю, ответ мне так сильно не понравится, что я захочу сотворить с тобой что-то тоже вполне уголовно наказуемое. Ключей-то у тебя не было.
- Я же птица, как ты сам заметил, значит, я просто влетела в окно, - ответила я с ложной веселостью в голосе. За механической улыбкой я прятала целую палитру чувств. Страх, растерянность, непонимание, ощущение неминуемой беды - только верхушка айсберга. Но на самой вершине этой ледяной горки царило облегчение. Это было странно, но, вернувшись в эти стены, где еще несколько часов назад меня пытались убить, я вновь обрела себя - ту, что была утеряна уже довольно давно где-то в парижских переулках, между вывесок и ароматов, идущих от кухонь и кафе. Все перестало быть эфемерным, и то, что еще вчера пугало, было дымом и пустотой, теперь обрело имена и телесные формы.
Я смотрела на свое отражение в зеркале и не узнавала себя, как если бы Андре сделал мне пластическую операцию. Передо мной стояла стройная женщина в дурацкой одежде: я так и не успела переодеться - футболка с надписью "I love France" в сочетании с моей измученной физиономией выглядела как насмешка. Однако я не без удовольствия отметила, что я довольно-таки красива: молодая женщина с растрепанными волосами и ярко-красным ртом, пусть и с едва заметным следом недавней простуды в уголке губ и немного облупившимся маникюром, но в общем вполне еще ничего.
- У тебя есть дома ножницы, Андре? Или пилочка? - спросила я, но ответа не получила. Андре стоял в гостиной, недалеко от металлической лестницы и смотрел, не отрываясь, на белые обломки валяющейся на полу штукатурки.
- Здесь она выстрелила? - уточнил он непослушным голосом.
- Да, тут, - кивнула я. - Но это будет легко исправить.
- Думаешь? - спросил Андре, явно имея в виду другое. Он задумался не о ремонте. "Ты, наверное, теперь меня бросишь, да?" - вот, что он спросил про себя, но вслух сказать не решился.
- Конечно. Все, что потребуется - немного штукатурки, - улыбнулась я и невольно скользнула взглядом по своим пальцам, по левой руке, на которой алел след от сорванного с меня кольца. Забавная у нас получилась сказка. Золушка попала на бал, но принц оказался с прошлым, и вместо туфельки она потеряла кольцо. Наше "долго и счастливо" было с привкусом крови и следами от пуль.
- Ты обманываешь меня, Птица.
- Если я кого и обманываю, Андрюша, так это себя, - отбрила его я, а затем склонилась к ящичкам в поисках пилки, а может, чтобы просто отвести глаза. - Наверное, ты сам хочешь поставить точку? Слишком все сложно, я пойму. Любовь - цветок, который погибает на ветру. Черт, я говорю статусами из пабликов. Если хочешь, я уеду. Прямо сейчас.
- Спятила? - разозлился он, развернув к себе. - Как ты можешь такое говорить?
- Вот они! - воскликнула я, доставая ножнички из-под кучи других мелочей в ящике. - Представляешь, я знала, что они там.
- И что? - озадаченно покосился на ножнички Андре.
- Нет, это просто смешно. Ты смотришь на них, как на холодное оружие. Я знаю, где у тебя что лежит. У меня есть своя полка в твоей спальне. Даже зубная щетка.
- Ты же моя невеста, это нормально.
- Мне кажется, что теперь в твоей семье слово "невеста" станет ругательством, - рассмеялась я, испытывая невероятное облегчение: стоя на кухне Андре, я ощутила, пусть и на секунду, что нахожусь дома.
- Тогда ты должна немедленно стать моей женой.
- А ведь я была совсем другой всего пару месяцев назад. - Я сознательно пропустила сказанное мимо ушей. - Мне кажется, что все это было не со мной - моя прошлая жизнь. Я пытаюсь вспомнить, какое у Сережи лицо, и не могу. Не помню цвет обоев в собственной комнате. Кажется, салатовый, с каким-то рисунком. В углу стопка книг. Я не делаю ничего из того, чего делала раньше, но делаю море всего, чего не делала никогда. И я не собираюсь тебя бросать. Я… страшно сказать, хочу как-нибудь съездить в Кап Даг.
- Что? Серьезно? Ты, наверное, издеваешься? - моментально завелся Андре.
- Ага, испугался? Но ведь мы теперь вряд ли встретимся там с Одри. Так что ходили бы там голыми, я бы краснела от каждого взгляда. Я никогда не делала ничего подобного. Но теперь я бы смогла - будучи твоей невестой! Знаешь, как это называется? Парадокс! - расхохоталась я, возвращая ножнички на место. Я обрезала ноги так коротко, как только смогла. Маникюр - это не для меня. Не сейчас. Я подтянула к себе компьютер, загрузила Skype, нашла в контактах Шурочку и позвонила. Гудки звенели долго, но Шура трубку так и не взяла.
- А что! - Андре нагнулся и поцеловал меня в шею, нежно провел языком по линии под волосами. Я вздрогнула, было щекотно. - Воздух Кап Дага такой, что девушки сходят с ума и начинают совершать глупости. Даже приличные девушки. А что же там будет с тобой?
- Ты серьезно? Я-то пошутила. - Я снова набирала мобильный номер Шурочки. Поцелуй не прерывался, нежные, настойчивые губы Андре перекочевали выше, он сжал между губами мочку моего уха, и я простонала, слушая мерные гудки в трубке. Снова никакого ответа, и неприятный укол волнения заставил меня вдохнуть и выдохнуть несколько раз, прежде чем я решилась набрать справочный телефон больницы, где лежала мама.
- Я совершенно серьезно. - Андре отошел в сторону и прислонился к стене в проеме кухни. Он так и стоял, глядя на меня, но тут мне ответили, и я на несколько минут забыла обо всем. Я объяснялась с врачами, пытаясь связаться с тем, кто отвечал за маму. Его искали и не нашли, зато Шурочка перезвонила мне сама. Сказала, что сидит в больнице, а ее мобильник был в беззвучном режиме - она просто не слышала звонка.
- А что ты делаешь в больнице? - заволновалась я. - Ведь уже вечер.
- Ох, мы только сейчас приехали с обследования. Даша, определенно Оля выкарабкается.
- Что? - замерла я, и сердце забилось часто, как барабанчик в сумасшедшей песне в стиле рок. - Ты уверена? Расскажи мне все. Подожди! - Я посмотрела на Андре и перевела разговор в громкий режим, памятуя о том, что мой будущий муж, помимо всех остальных "талантов", еще и дипломированный врач.
- Активность мозга отличная, реакции появились. Говорят, она может прийти в себя со дня на день. Это, конечно, только прогноз….
- Не важно! - Я рассмеялась и расплакалась одновременно. Андре улыбался и кивал мне, и его обычное жесткое выражение лица изменилось, как будто он только что развернул рождественский подарок. - Все налаживается.
- Что?
- Все налаживается! - прокричала я. Шурочка помолчала, а затем спросила, как там у нас дела.
- Я, кажется, выхожу замуж.
- О! - только и смогла выдавить Шурочка, у которой глаза всегда были на мокром месте. Я не стала рассказывать ей о нападении Одри, о последующем кошмарном разговоре с ее женихом. Вместо этого я рассказал Шурочке, о том, какое кольцо мне подарил Андре. До этого момента я еще никому не сообщала о своем решении, и потому оно оставалось для меня чем-то эфемерным. Только теперь я вдруг осознала, что это правда. Наверное, я удивилась даже больше Шурочки, но она не заметила перепада в моей интонации. Ее уже было не остановить. Она, как Алиса из Зазеркалья, могла наплакать целое озеро слез.
- Ну-ну, ну-ну, - пыталась успокоить я, а Шурочка поздравляла меня.
- Ой, как хорошо, счастье-то какое! Сережа тебе не подходил. Я-то не говорила, не мое это дело, конечно, но ты-то девушка непростая, интересная, с изюминкой - как орхидея, а он-то - извозчик, чисто извозчик. Я все думала: выпрет его наша Дашка. Ну а что, не нашелся он? Его родители тут нам все телефоны оборвали. Говорят, нужно подавать в Интерпол. Я говорю: "Подавайте".
- Шура… - Я побледнела. Мне кажется, она даже не понимала, что делала, но я уже чувствовала, что вина - огромная и липкая, как деготь - растекается по мне с головы до ног. Я ведь и не подумала о родителях Сережи. Я была так напугана тем, что происходило, так сконцентрирована на себе и своей любви, что не позвонила им. Как же они, должно быть, ненавидят меня!
Андре смотрел на меня и взгляд его становился все более тревожным. Он вынул трубку из моих рук, не отводя от меня глаз, как будто держал на коротком поводке.
- Даша перезвонит вам завтра, - сказал он. Шурочка только и успела, что коротко попрощаться. Разговор был прерван. Андре безапелляционно бросил телефон на диван.
- Не смей, - сказал он мне. - Это не твоя вина.
- Я даже не позвонила родителям Сережи.
- Тебе нечего им сказать, - пожал плечами Андре. - Ты его бросила. Ты их не утешишь.
- Как можно быть таким жестоким? - спросила я, но вместо ответа Андре посмотрел на меня изменившимся взглядом - жадным, голодным и нетерпеливым. Взглядом собственника, которому не терпится взять свое. Я чувствовала его взгляд на себе, на своем теле, и от этого мне становилось жарко, словно я ныряла в парное молоко. Я отлично понимала значение выражения "раздевать глазами".
Некоторое время я бесцельно рассматривала свои руки, а затем вскинула голову и улыбнулась с вызовом.
- Ты часто ездишь в Кап Даг, Андре?