- Наверно, знает. И если он станет тебе ее рассказывать, притворись, что ты никогда ее не слышала.
К тому времени, как мачеха оделась и лакей постучал в дверь и доложил, что экипаж подан, полдень уже давно миновал, и Темпере пора была присоединиться к другим камеристкам за ланчем.
Когда она вошла в маленькую гостиную, они уже почти заканчивали и вскоре ушли к себе отдыхать.
Темпера с удовольствием поела в спокойном одиночестве, наслаждаясь зрелым сыром, который мисс Бриггс назвала "отвратительным", и салатом, который обе не пожелали и попробовать.
"Нет на свете людей, более предубежденных и закосневших в своих привычках, чем английская прислуга", - подумала Темпера. Как жаль, что нельзя посмеяться над ними вместе с отцом! Как ей не хватало его, с его чувством юмора! Он всегда умел обнаружить комическую сторону любой, даже самой трагической ситуации. Много раз он рассказывал ей о промахах, допускавшихся гостями у Ротшильдов и в других подобных местах, когда гости притворялись более опытными в светской жизни, чем были на самом деле.
Вернувшись в свою маленькую комнату, она сразу же заметила на кровати большой сверток.
Она заранее знала, что в нем, и, вскрыв, не удивилась, увидев полдюжины холстов в рамках.
Они были небольшие, но прекрасно натянутые и из превосходного материала.
"Выходит, герцог не забыл", - подумала она.
Она со страхом вспомнила об условии, что он должен увидеть все написанные ею картины.
Вчера вечером ей казалось, что она уже закончила начатую работу. Но поднеся ее сегодня к окну, она увидела множество деталей, которые можно было изобразить более удачно.
"Пойду-ка я туда, где я была вчера, - решила она, - и посмотрю, насколько верно передала освещение".
Сегодня-то уж герцога там никак не могло быть. Ведь он тоже поехал со всеми на виллу "Виктория", названную так мисс Ротшильд в честь королевы.
Темпера не сомневалась, что превосходный ланч затянется. Ротшильды всегда славились своей кухней.
"Путь свободен, - решила она - Если герцогу суждено увидеть эту картину, она должна быть как можно более совершенна".
Взяв широкополую шляпу, она поспешила в сад, слишком поглощенная предстоящей задачей, чтобы обращать внимание на водопады или белеющие вдали вершины гор.
Цветы, которые она написала, уже совсем распустились, но Темпера подумала, что может усилить впечатление прозрачности лилий и сделать розы более яркими.
Некоторое время спустя ей стало казаться, что она перестаралась. Отец говорил, что многие художники впадают в эту ошибку.
Но потом она мысленно пожала плечами, подумав, что в любом случае, лишь раз взглянув на ее картину, герцог немедленно отправит ее в мусорную корзину.
Усилием воли она заставила себя остановиться, оставив цветы такими, какими они получились. А потом направилась обратно в замок, наслаждаясь по пути красотами сада, чего не могла позволить себе раньше.
Сад был настолько хорош, что Темпера не могла понять, как можно желать находиться где-то еще, обладая таким сокровищем.
Затем она напомнила себе, что нужно еще много всего сделать для мачехи и что хватит уже наслаждаться.
И вернулась в замок.
Вокруг стояла тишина. Единственным нарушавшим ее звуком было жужжание пчел на увивавших террасу цветах.
"Все, наверно, отдыхают, - подумала Темпера, - даже полковник Анструзер".
Укрепив свою решимость этим предположением, она прошла в гостиную, а оттуда в кабинет герцога.
Положила картину ему на стол, а потом, повинуясь внезапному порыву, взяла карандаш и написала на обороте фламандскую пословицу, ту же самую, что и ван Эйк: "Als Ik Kan".
Герцог поймет, что это большее, на что она была способна.
Она понимала, насколько жалкой должна казаться ее работа в комнате, украшенной величайшими мировыми шедеврами.
Положив картину так, чтобы она попалась на глаза герцогу, Темпера еще раз взглянула на "Мадонну в храме" и подумала, что она еще прекраснее, чем помнилось.
Рядом с ней она заметила небольшое полотно Петруса Кристуса. Это был портрет молодой девушки, и Темпера вспомнила, что Кристус был учеником ван Эйка.
Было еще много картин, которые ей хотелось посмотреть, но она понимала, что время идет, а ей не хотелось, чтобы ее обнаружил полковник Анструзер или кто-то еще в кабинете герцога.
Она кинула последний взгляд на ангела.
- Если бы я действительно так выглядела, я бы очень гордилась, - проговорила она чуть слышно.
Темпера уже прошла было к двери, и тут ее охватило непреодолимое желание забрать с собой свою картину.
А что, если герцог вздумает показать ее гостям? Что, если об этом услышат другие слуги и решат, что она хочет таким образом привлечь к себе внимание?
Она вдруг поняла, какую глупость совершила.
Схватив маленькую картину, она прижала ее к груди и выбежала из гостиной.
У себя в комнате она взглянула на ожидавшие ее холсты и поняла, что не имела права их принимать и еще меньше права разговаривать с герцогом. Этого никак нельзя было допустить. Если он подумает, что она нарушила обещание, какие это может иметь последствия?
Он просто забудет о ней, и это самое лучшее, что может случиться.
Темпера не спеша спрятала холсты в комод, чтобы они не попались на глаза убиравшей ее комнату горничной, потом легла на кровать и закрыла глаза.
Несмотря на то что ей удалось поспать несколько часов до возвращения мачехи, она чувствовала себя усталой и впала в какое-то странное состояние, полуявь-полудремоту.
Вздрогнув, она очнулась, так и не поняв, то ли она думала о герцоге, то ли увидела его во сне.
"Этот человек превратился для тебя в какое-то наваждение, - сказала она себе. - Помни, что единственно важный для тебя человек - это матушка. И ей не поможет, если герцог станет интересоваться твоими картинами. Я повела себя очень глупо".
Когда мачеха вернулась, Темпера постаралась возместить ей то, что та считала недостатком внимания, и была особенно заботлива с ней.
Однако все, что надо было леди Ротли, так это чтобы кто-то выслушал про комплименты, которыми ее осыпали у Ротшильдов. Только после того, как она пересказала их слово в слово, Темпера заинтересованно осведомилась:
- А как тебе вилла? Очень хороша?
И поняла, что мачехе стоит большого труда вспомнить, что же она там видела.
- Там очень богатая обстановка и ужасно тесно, ну знаешь, как будто положили слишком много паштета из гусиной печенки.
Темпера рассмеялась.
- Ты повторяешь чьи-то слова. Ведь ты не сама это придумала!
Леди Ротли улыбнулась:
- Это герцог сказал на обратном пути. А лорд Юстас взглянул на меня и многозначительно добавил: "Некоторые паштеты настолько восхитительны, что их не бывает слишком много!"
Безнадежно было добиться от мачехи каких-то впечатлений, и Темпера решила больше не приставать к ней с расспросами.
И терпеливо выслушивала все сплетни о знаменитостях, живущих в настоящее время в Монте-Карло, которые леди Ротли сочла нужным ей поведать, пока мачехе не пришло наконец время отдохнуть.
- Сегодня вечером еще один прием, - зевнув, сказала та. - Наверно, мы не вернемся до рассвета, потому что, где бы мы ни ужинали, потом мы всегда едем в казино. - Глаза у нее заблестели, и она добавила: - Быть может, я снова выиграю.
- Ты не должна играть, если рядом не будет герцога, - предостерегла ее Темпера.
- Там есть и другие мужчины, и побогаче его.
- Нас они не интересуют, - твердо объявила Темпера. - Что бы ты ни делала, держись рядом с герцогом и помни, что все мужчины, осыпающие тебя комплиментами, останутся здесь, а мы вернемся в Лондон.
- Буду помнить, - пообещала леди Ротли. - Но, Темпера, ведь это так чудесно, когда за тобой ухаживают и у мужчин туманится взгляд от желания к тебе прикоснуться. - Она откинулась на подушки. - Иногда я испытываю порывы страсти, которые я раньше совсем не знала.
- Так сосредоточь их на герцоге, - сказала Темпера.
Она задернула открытые окна шторами.
- Постарайся уснуть, дорогая, - сказала она, направляясь к выходу.
- После того, что было съедено и выпито, я, конечно, засну. - Леди Ротли снова зевнула. - Это было чудесно, но меня и правда клонит в сон.
Темпера осторожно прикрыла дверь. По дороге к себе она подумала, что, если мачеха и дальше будет столько есть и пить, ее новые платья придется выпускать.
Но когда леди Ротли приготовилась к отъезду, уже в другом платье, она выглядела так, словно сошла с полотна Тициана.
Белые плечи утопали в газе, а туго затянутая Темперой талия придавала фигуре идеальные очертания.
Темпера уже слышала от мисс Бриггс и мисс Смит, что их хозяйки ужасно завидуют леди Ротли, особенно леди Холкомб.
Эта дама считалась красавицей, но блеск леди Ротли решительно затмил ее рыжие волосы и зеленые глаза.
- Пока меня не будет, постарайся отдохнуть, как прошлой ночью, - ласково посоветовала леди Ротли уходя. - Я знаю, очень эгоистично с моей стороны не давать тебе лечь раньше. Но я все возмещу тебе, дорогая, когда стану герцогиней.
- Сплюнь через левое плечо, - засмеялась Темпера - Ты же знаешь, что хвастаться опасно - судьба подслушивает.
Леди Ротли поцеловала падчерицу и отбыла. Темпера прибрала в комнате, отложила вещи для стирки и пошла ужинать.
Две пожилые камеристки пребывали в худшем настроении, чем обычно.
- Становится слишком жарко, - ворчала мисс Смит. - Я говорила ее милости, что уже поздно ехать на юг. Надо было собраться сразу после Рождества.