Я схватила Дилана за руку и затащила его в лифт. Как только двери закрылись, мы оба расхохотались.
- Ты не должен был этого делать, – сказала я.
- Я хотел. Этот засранец сам напросился.
- Ну, спасибо. Ты живешь с мамой, да?
- Да.
- Пожалуйста, не говори ей об этом. Я не могу представить, что она будет думать обо мне.
- Я не намного моложе тебя, Кейт, – он ткнул меня в плечо и игриво ухмыльнулся. – Тебе нужно взбодриться. Во всяком случае, моя мама нормально к этому отнесется.
- Надеюсь, ты ничего такого обо мне не подумал.
- Н-е-е-е. Мы приятели, я же понимаю. Я влюблен в Эшли с четвертого этажа. Мы просто должны подождать до следующего месяца, когда ей исполнится восемнадцать, понимаешь? – он пошевелил бровями.
Я засмеялась.
- Вы двое отличная пара.
Если бы все было так просто.
12. Опровержение
На протяжении этой недели, я периодически коротала время за лотерейными билетами. К пятнице прикончила все восемьдесят, и по всей квартире валялись блестящие серебряные стружки. Я не переживала. Я выиграла тринадцать новых билетов и сорок четыре доллара. Казалось, будто сорвала куш, хотя технически потеряла двадцать три доллара.
Как и обещала, я и Бет встретились в "Дамских пальчиках", хотя не могу сказать, что готовилась к встрече. Надела черные узкие джинсы, старые "чаксы", в которых ходила всю неделю, и серый балахон поверх старой рубашки от Ани Дифранко. Бет уже ждала меня в баре.
- Ты… выглядишь секси! – сказала она, сканируя мой наряд. – Я и правда заставила тебя встряхнуться.
- О чем ты говоришь? Я носила эти джинсы три дня.
- Ну, кэжуал тебе идет. От девушек отбоя не будет.
Бет оказалась неправа. Должно быть, я излучала вибрации жуткой стервы. Я сидела в баре, совершенно одна с пинтой "Гиннесса" и смотрела, как Бет танцует и общается. Она зажгла танцпол чрезвычайно горячим исполнением африканской ритуальной пляски. Я улыбалась и смеялась, но все же задалась вопросом о том, что я, собственно, здесь делаю.
- Мне пора обратно.
- Уже? Ночь только началась.
- Прости, Бет. Я просто очень устала.
- О-о, эй, а я читала статью о Лоусоне, – она улыбнулась.
- Ну?
- Вышло хорошо, Кейт. Коротко, но хорошо. Джерри как раз готовил ее. Пойдет в номер в понедельник.
- Что? Ты шутишь?
- Почему ты так удивлена? Она же понравилась Джерри.
- Я в шоке. Но ведь статью по уговору должен был утвердить сам Р. Дж., а я в ней нелестно о нем отозвалась.
- Я думаю, Джерри нашел какую-то лазейку.
Конечно, он нашел.
У меня была сразу куча эмоций. Я почувствовала укол вины за устроенную Лоусону публичную порку, но как только сердце заныло, выкинула эти мысли из головы. Я злилась, вспоминая, что там произошло. Думая о Джейми, о том, каким ранимым он был, когда упал его уровень сахара в крови, о том, как мы смеялись, как мы были близки, я ощущала, как сотня острых ножей пронзает мое сердце. И не могла думать о тех временах, не вспоминая, как он ускользнул, не оставив мне номера телефона и не назвав мне хотя бы фамилию.
- Ну, как бы то ни было. Увидимся в понедельник, Бет.
- Пока, Кейт.
Вернувшись в свою квартиру, я, наконец, включила свой компьютер и проверила электронную почту. Джерри переслал мне статью с небольшими редакторскими пометками. Я сразу же одобрила его изменения и направила файл обратно. Остальные события затерялись в недрах моей затуманенной памяти. Я прибралась и попыталась создать хоть какой-то порядок в своей квартире. Однажды заметила Дилана, беседовавшего на улице с Эшли, и это меня обрадовало.
Я походила по магазинам, купила цветы на могилу мамы. В это воскресенье был ее день рождения. Почему мы отмечаем дни рождения после смерти человека, не знаю, но для меня это способ помнить о близких. Нас так легко забыть, когда мы умираем. Интересно, кто будет помнить меня.
Я прислонилась к плите надгробия на могиле мамы. У меня появилось ощущение, что мы сидим спина к спине. Когда я еще подростком приходила на ее могилу, я воображала, что могу разговаривать с ней. Я создала для себя образ идеальной матери. Она всегда давала бы мне самый лучший совет, могла бы ответить на самый трудный вопрос.
- Привет, мамочка. – Она умерла, когда я была совсем маленькой, и я никогда не звала ее мамой. Она всегда была и будет для меня мамочкой. Как обычно, мне стало грустно.
- Я совсем не знала тебя. Я помню тебя, но я тебя совсем не знала. И хотела бы это изменить.
Образ, который я создала у себя в голове, вероятно, не имел ничего общего с реальностью.
- Мне сейчас двадцать шесть, но я все еще чувствую, что мне нужна моя мама. Может быть, так будет всегда. – Слезы потекли по моему лицу. – Я не хочу провести свою жизнь в одиночестве.
Это было последнее, что я сказала вслух. Я замолчала, но просидела там около часа, опустив голову на колени.
Наконец, собравшись с силами, я подошла к могиле Роуз. Она лежала в склепе на том же кладбище. Таблички с именем до сих пор не было на мраморной плите - напоминание о том, как недавно она умерла. Я не могла заставить себя даже приблизиться к стене склепа. Я чувствовала, что Роуз все еще преследует меня, как в том кошмарном сне. Кажется, если подойти ближе, я могла бы услышать ее мольбу. Кладбищенский служащий прошел мимо меня, а я всё стояла, раскачиваясь взад и вперед на пятках.
Было по меньшей мере пятнадцать футов между стеной и мной, поэтому я не удивилась, когда служащий посмотрел на меня с любопытством.
- Я могу помочь вам, мэм?
- Вы не знаете, когда поставят табличку? Прошло почти девять месяцев со дня ее смерти, – я указала на стену склепа.
- Обычно это означает, что не оплатили счет. Вам необходимо уточнить в офисе.
Я направилась в офис и поговорила с очень вежливой женщиной, которая сообщила мне, что остаток на счете составил сорок семь центов, и что именно потому на могилу Роуз и не установили табличку. Я почувствовала себя просто ужасно. Как я могла позволить такому случиться? Я протянула женщине двадцать долларов и сказала:
- Не надо сдачи. Раскидайте остаток по другим пустым счетам. У некоторых нет никого, кто бы о них позаботился, но это не значит, что они не заслуживают чертовой таблички с именем на своих могилах.
Женщина сначала посмотрела на меня в шоке, но потом весело кивнула. Кажется, согласилась.
- Когда ее установят?
- Сейчас они установят еще одну табличку, и потом займутся вашей, так что все должно быть сделано к концу дня.
Женщина полезла в картотеку и вытащила оттуда табличку. Она наверняка пролежала там все эти восемь месяцев, всё из-за проблемы величиной в сорок семь центов. Женщина показала ее мне, и я неожиданно словно вернулась в тот день после смерти Роуз. Я решила надписать на табличке ее имя и даты рождения и смерти, как на большинстве надгробий, но добавила еще и слово "Любимая" сверху, потому что она такой и была.
- Это она?
- Да.
- Я прослежу, чтобы ее прикрепили.
- Спасибо, – сказала я спокойно, и выскользнула через дверь наружу.
Когда я дошла до станции "L", уже стемнело. Я чувствовала облегчение, как всегда после посещения могил матери и Роуз. Сидя в вагоне, я решила вернуться в "Чикаго Крайер" с высоко поднятой головой. У меня была работа, квартира, и пара преданных друзей. Я боялась, как отреагирует общество на мою статью об Р. Дж. Лоусоне, ведь кто-то мог назвать ее сплетнями или клеветой, но я записала не более чем собственные наблюдения. И надеялась, что коллеги из "Крайер" оценят риск, на который я пошла. Я сказала себе, что больше не будет заказов на статьи о жевательных резинках. Я буду серьезным журналистом.
На следующий день я села на коричневую линию и принялась высматривать Просто Боба. Мне нужно было получить большую дозу вдохновляющих мантр в стиле мумбо-юмбо, но Боба не было. Я обошла поезд два раза, но его там не было. Даже пропустила свою остановку. Пришлось пройти три лишних квартала, чтобы добраться до редакции, так что я вошла в лобби, когда было уже далеко за десять. Я знала, что к этому времени каждый в редакции наверняка увидел статью, так что мои нервы были на пределе. Охранник поднял газету, когда я проходила мимо.
- Довольно смело, Кейт.
- Спасибо, наверное.
Когда я вошла в писарскую, как мы ее называли, музыка, игравшая в динамиках, стихла. Голос Джерри раздался над нами.
- Она вернулась, ребята.
Медленно одна за другой головы сотрудников поднялись над перегородками закутков и повернулись мою сторону, а потом все захлопали. Я слышала, как кто-то закричал:
- Я рад, что ты вернулась, Кейт!
А еще кто-то завопил:
- Даешь крутую статью этим утром!
Бет ухмыльнулась, когда я вошла в свой закуток.
Я встала на стул, чтобы поблагодарить всех за теплый прием. Он пошатнулся, и я чуть не упала, но быстро восстановила равновесие. Все засмеялись.
- Да, я все-таки неуклюжая! – закричала я.