Мэриголд замолчала, а Салли не старалась заставить ее говорить. Они посидели еще несколько минут, а потом Мэриголд отправилась переодеваться. Энн спала. Наконец и они улеглись, и Салли быстро уснула, а Мэриголд все лежала и смотрела в темноту. Она думала о Бене и его матери, вспоминала разноголосый шум, позвякивание бокалов, звуки оркестра. Бен крепко обнимал ее, когда они ритмично и слаженно двигались в танце. Затем ей вспомнилось лицо Дэвида, невысказанный упрек в его голосе и во взгляде. Теперь восхищения в нем не было и в помине.
"Что это значит?" - спрашивала она себя, понимая, что значит, и немало.
Дэвид, Энн, Салли - вот ее мир, настоящий мир, единственно важный для нее. Этот мир был реальным, ощутимым, а все остальное - туманным, эфемерным, недолговечным, как музыка и шампанское, без которого Бен и его друзья не мыслили настоящего веселья.
Дэвид, Энн, Салли!
"А кто еще? - спрашивала Мэриголд свое сердце. - Да, признайся, кто еще?"
13
На следующее утро подозрения Дэвида подтвердились. С его диагнозом согласился главный хирург больницы Святого Антония мистер Дрейсон.
Фредерик Дрейсон был невысокий, седовласый человек с приветливой улыбкой на умном лице и чуткими руками опытного хирурга. Он осмотрел Энн, и был так обаятелен и тактичен, что сумел не напугать больную. Салли спустилась вниз вместе с доктором, чтобы поговорить с ним наедине.
- Вашу сестру нужно немедленно положить в больницу, - сказал доктор Дрейсон и тут же добавил: - Не бойтесь, непосредственной опасности пока нет. Я хочу понаблюдать за ней. Нужно сделать рентген, кроме того, в больнице за ней будет профессиональный уход.
- Насколько ей плохо? - спросила Салли.
- Вы хотите услышать откровенный ответ?
- Конечно.
- Меня немного беспокоит легкое. Возможно, это просто последствия лихорадочного состояния, но мне нужны рентгеновские снимки, прежде чем дать окончательное заключение. Кроме того, у нее аппендицит. Чем скорее оперировать ее, тем лучше.
- О Господи, - только и выговорила Салли. - Видите ли, Энн всегда была вполне здоровой. Не помню, когда она болела в последний раз. Она ненавидит болезни.
- Мы все ненавидим болезни, - тихо сказал Фредерик Дрейсон. - Но ваша сестра мне показалась очень разумной девушкой. Уверен, она мужественно перенесет все, что придется перенести.
Затем доктор записал в блокнот необходимые данные об Энн и отечески похлопал Салли по плечу:
- Не переживайте. Мы будем хорошо заботиться о вашей сестре. У вас мощная поддержка в лице Дэвида. Я столько слышал от него о красавицах сестрах Гранвилл.
Салли улыбнулась:
- Не стоит верить всему, что говорит Дэвид. У него предвзятое отношение.
Мистер Дрейсон взглянул на часы.
- Мне пора, - сказал он, - скажите Дэвиду, что я не вернусь в больницу, мне нужно сделать визит. Мы встретимся с ним в два часа дня. Я пришлю "скорую" за вашей сестрой приблизительно через час.
"Через час?" - Салли повторила это про себя, чтобы мистер Дрейсон не подумал, что она жалуется.
Потом она взбежала наверх и передала Дэвиду слова мистера Дрейсона, но при Энн не стала обсуждать подробности разговора.
- Мне тоже пора идти, - сказал Дэвид. - У меня консультация в двенадцать. До свидания, Энн. Держись. Мы скоро поставим тебя на ноги.
- Спасибо, Дэвид, - слабым голосом сказала Энн и постаралась улыбнуться.
Салли пошла вниз вслед за Дэвидом. Когда девушка догнала его, он обернулся и заметил страх в ее глазах.
- Извини, Салли.
- О, Дэвид! - воскликнула Салли. - Мистер Дрейсон сказал, что через час за Энн приедет "скорая" и что одно легкое, возможно, задето. Что нам делать?
Салли произнесла это с таким отчаянием, что Дэвид обнял ее за плечи, стараясь хоть как-то защитить.
- Бедняжка Салли! Конечно, все это крайне неожиданно, но не нужно так переживать. Дрейсон всегда очень осторожничает, ставя диагноз. Но он блестящий хирург, и я бы предпочел, чтобы Энн оперировал именно он, а не кто-нибудь другой.
- Она так боится болезней, - продолжала Салли.
- Знаю, - пробормотал Дэвид, - но ведь и для тебя все это тоже непросто.
- Если бы я могла сама ухаживать за Энн, я бы чувствовала себя лучше. Мы никогда не расставались прежде.
Голос Салли дрогнул, и Дэвид крепче обнял ее.
- Я знаю, Салли, дорогая, - успокаивал он. - Я знаю. Но это совсем не похоже на тебя - сдаваться и впадать в уныние. Ты всегда была храброй и поддерживала всех нас.
- А нельзя ли ей остаться здесь? - спросила она, заранее зная ответ.
Дэвид покачал головой:
- Ты ведь не думаешь, что я просто так хочу забрать ее в больницу? Положить человека на больничную койку не так легко. Ты, наверное, хочешь, чтобы она лежала в отдельной палате?
- Да, да, конечно! Энн ни за что не захочет спать в одной комнате с другими больными.
- Мне нужно возвращаться, - сказал Дэвид. - Ты должна… верить, что я сделаю все возможное для Энн… Ты же знаешь, Салли, я всегда готов сделать все, что смогу.
- Я знаю, - вздохнула девушка. - И я сделаю все, как ты скажешь, Дэвид. Ты только приглядывай за ней, хорошо? Я так ее люблю!
Глаза Салли наполнились слезами. Дэвид быстро отвернулся, словно не в силах больше вынести эту сцену, взял саквояж, попрощался непривычно мрачно и поспешил прочь. Салли видела, как вдруг он повернулся с явным намерением вернуться к Энн, но потом все-таки ушел.
Энн лежала, закрыв глаза, но открыла их, как только вошла Салли. Она была спокойная и немного заторможенная. Это действовало успокоительное, которое Дэвид оставил накануне, предписав принимать его каждые четыре часа.
Салли подошла к кровати.
- Мистер Дрейсон сказал, что не о чем беспокоиться, дорогая, но он хочет положить тебя в больницу, ту, где работает Дэвид, чтобы за тобой как следует ухаживали и провели рентгенологическое обследование.
- Лечь в больницу? - с трудом переспросила Энн. - Я лучше останусь здесь.
- Мы бы тоже этого хотели, но мистер Дрейсон настаивал, и Дэвид - тоже.
Салли обрадовалась, что Энн не слишком протестовала, и начала собирать вещи. Она выбирала лучшее из того, что было у них троих, а еще положила фотографию отца и маленькую фарфоровую фигурку младенца Христа, которая всегда раньше стояла на каминной полке в их спальне. Салли подумала, что эта вещица поможет Энн, когда она останется одна в больнице.
"Скорая" приехала, когда Салли как раз заканчивала сборы. Медсестра и санитары были очень милы. Пока мужчины перекладывали Энн на носилки и укрывали теплыми одеялами, Салли надела шляпку и пальто.
Мэриголд ушла на работу, как обычно. Салли убедила ее, что нет проку в том, чтобы им обеим оставаться дома. С самого утра они обсуждали, как им изыскать возможность по очереди ухаживать за Энн.
- Я бы хотела остаться, если я могу сделать что-то полезное, - сказала присмиревшая Мэриголд, которая не переставала винить себя в болезни сестры.
- Я думаю, тебе лучше пойти на работу, - уговаривала ее Салли. - Позвони герцогине и мистеру Данстену, хорошо? Поговори или с самим мистером Данстеном, или с няней, объясни все. Скажи, что я сама позвоню позже, после разговора с врачом.
- Я все сделаю, - пообещала Мэриголд.
Перед уходом Мэриголд подошла к постели Энн, наклонилась к ней и поцеловала.
- Поскорее выздоравливай, Энн, - прошептала она. - Мне так стыдно, - ведь это я виновата.
- Не глупи, - ответила Энн. - Никто не виноват, кроме меня самой, что я простудилась.
Мэриголд еще раз поцеловала сестру и вышла. Салли что-то грела на плите.
- Бедняжка Энн! - сказала Мэриголд. - Я готова провалиться сквозь землю! О, Салли, ну почему я такая ужасная? Ведь вы обе такие замечательные!
- Ты не ужасная.
- Нет, ужасная. Я эгоистка, дрянь! Ненавижу себя!
Мэриголд понеслась вниз по лестнице, не дожидаясь ответа Салли, несколько удивленная неожиданной вспышкой сестры.
Сейчас, глядя, как носилки с Энн вносят в машину, Салли замирала от страха, видя ее беспомощность. С большим трудом она заставляла себя сохранять спокойствие по дороге в больницу и поддерживать беседу с медсестрой.
- Мы очень любим доктора Кэри, - говорила та. - Он работает в нашей больнице совсем недавно, но его уже все полюбили, и пациенты, и медсестры!
Она взглянула на Салли, и в глазах ее блеснул огонек.
- Он симпатичный, правда?
- Мы всегда так считали, - ответила Салли, - но ведь мы его знаем с детства.
Медсестра посмотрела на Салли с изумлением.
- Разве вы не родственники?
- Нет, он наш друг.
- О, извините! - сказала медсестра. - Мне не стоило говорить ничего такого. Сначала я думала, что доктор Кэри - ваш брат, а когда узнала, что фамилии-то у вас разные, решила, что он ваш двоюродный брат. Извините меня, мисс Гранвилл, но он всегда так говорил о вас, будто вы одна семья.
- Так и есть, - улыбнулась Салли. - Не надо извиняться. Дэвид всегда всем нравился, и он действительно красив.
Медсестра смущенно рассмеялась.
- Вы, наверное, считаете, что это ужасно с моей стороны, но в больнице все привыкают легко болтать иногда даже о самых серьезных вещах. Наверное, доктор Кэри рассказывал вам.
- Я знаю, что он очень любит свою работу.
- Неудивительно! Наша больница - самая лучшая в Лондоне.
Салли подумала про себя, что она вообще мало знает о больницах, в том числе и о больнице Святого Антония, поэтому не может судить, насколько права медсестра.