- В чем дело? - требовательно спросил Дик Кимбер, которого они называли Ким. Я теперь всегда буду называть его для себя Кимом. - Почему ты не выходишь?
- Уйдите - тогда я вылезу, - ответила я.
Ким уже собирался залезть внутрь, когда Джастин окликнул его:
- Осторожнее, Ким. Ты можешь завалить всю стену!
Ким замер на месте.
- Как тебя зовут? - спросил он.
- Керенза Карли.
- Прекрасное имя. Но тебе лучше вылезти из ниши.
- Отойдите все отсюда.
- Дин-дон, колоколец. Керенза упала в колодец! - пропел Джонни.
- Кто ее туда запихнул? - продолжал Ким. - Это за какие такие грехи?
Они смеялись надо мной, наблюдая, как я выбираюсь из дыры, а затем, когда я готова была кинуться прочь, окружили со всех сторон. На какое-то мгновение я вспомнила о камнях, стоявших кольцом на лужайке, - это было такое же жуткое ощущение, как и то, что я испытала внутри стенной ниши. Они, разумеется, заметили разницу между нами. Мои черные волосы отливали синевой, а большие глаза на маленьком лице казались просто огромными. Кожа у меня гладкая, оливковая. Они все были такими чистенькими, такими культурными - даже Ким с его взъерошенной шевелюрой и смеющимися глазами.
У Меллиоры в тот момент был такой встревоженный взгляд, что я сразу поняла, что недооценила ее. Эта девочка была кроткой, но не глупой; и она гораздо лучше остальных понимала, что я тогда чувствовала.
- Тебе нечего бояться, Керенза, - мягко произнесла она.
- Разве? - возразил Джонни. - Мисс Керенза Карли обвиняется в нарушении границы чужих владений. Она поймана с поличным. И мы должны придумать для нее наказание.
Конечно, он меня просто дразнил. Он не собирался причинять мне никакого вреда. Джонни обратил внимание на мои длинные черные волосы, и я заметила, как его взгляд скользнул по оголенной коже, которая виднелась сквозь порванное на плече платье.
- Любопытство убивает не только кошек, - заметил Ким.
- Будь осторожнее, - велел Джастин, поворачиваясь ко мне. - Это было глупо. Разве ты не понимаешь, что карабкаться по недавно обрушившейся стене опасно? И потом, что ты здесь делаешь? - спросил он, однако не стал ждать ответа. - А теперь уходи отсюда… и чем скорее, тем лучше.
Я их всех ненавидела! Джастина - за его холодность и за то, что он разговаривал со мной так, словно я была одной из крестьян, которые жили на землях его отца. Джонни и Кима - за то, что дразнили меня, а Меллиору - за то, что она догадывалась о моих чувствах и жалела меня.
Я кинулась прочь, но когда добежала до калитки обнесенного стеной сада, остановилась, обернулась и посмотрела на них. Они все еще стояли полукругом и смотрели мне вслед. Но я уставилась только на Меллиору, которая выглядела взволнованной, - она явно беспокоилась обо мне.
Я высунула язык и услышала, как Джонни и Ким рассмеялись. Потом повернулась к ним спиной и помчалась домой.
Когда я вернулась, бабушка сидела возле дома; она часто сидела на солнышке, поставив скамейку у стены. Во рту у нее была неизменная трубка, и она, прикрыв глаза, словно улыбалась своим мыслям. Я рухнула рядом с ней и рассказала о том, что произошло. Она положила руку мне на голову - ей нравилось гладить мои волосы, которые были точно такими же, как у нее. Хотя бабушка была уже старой, волосы у нее по-прежнему оставались густыми и черными. Она тщательно ухаживала за ними, иногда заплетала в две толстые косы или собирала кверху, закалывая в узел. Люди говорили, что для женщины ее возраста очень необычно иметь такие волосы, - и бабушке Би это нравилось. Она гордилась своими волосами, ибо для нее они были своеобразным символом, как у Самсона. Я часто говорила ей об этом, и она всегда смеялась в ответ. Я знала, что она готовит специальный отвар, который каждый вечер втирает в волосы, а затем минут пять массирует кожу головы. Об этом никто не знал, кроме меня и Джо. Но Джо, наверное, даже не обращал на это внимания, так как всегда был слишком занят какой-нибудь птичкой или зверьком. Но я всегда наблюдала, как бабушка ухаживает за волосами. Она часто говорила мне:
- Я научу тебя заботиться о волосах, Керенза, и тогда до последнего дня жизни у тебя будет такая же голова, как у меня. - Но пока она мне так ничего и не объяснила. - Всему свое время, - добавляла она. - А если я внезапно умру, ты найдешь рецепт в кладовой.
Бабушка Би любила Джо и меня, и это было замечательно. Но еще замечательнее было ощущать, что я для нее ближе всех. Джо напоминал маленького домашнего питомца - мы любили его, заботились о нем, защищали. Но между мной и бабушкой была совершенно особая близость, о которой мы обе знали и которой были очень рады.
Она была мудрой женщиной. Я имею в виду не только жизненный опыт. Она была известна на мили вокруг своим особым даром, и к ней приходили самые разные люди. Бабушка могла излечивать болезни, и ей доверяли больше, чем врачу. В домике всегда чем-то пахло, и эти запахи сменялись день ото дня - в зависимости от лекарства, которое она готовила. Она рассказывала мне, какие травы нужно собирать в лесах и полях, какие болезни можно вылечить с их помощью. А еще люди верили, что у нее есть дар предвидеть будущее. Я просила бабушку научить этому и меня, но она объяснила, что предвидению можно научиться только самостоятельно, если всегда держать глаза и уши открытыми и изучать людей, потому что человеческая природа во всем мире неизменна. В хороших людях порой скрыто много плохого, а в злых людях, наоборот, бывает достаточно хорошего. Нужно просто взвесить, сколько плохого и хорошего отпущено каждому. И если знаешь людей, можно с легкостью предугадать, как они поступят в той или иной ситуации, - а это и есть предвидение будущего. Когда ты научишься правильно предугадывать, люди будут доверять тебе и в дальнейшем постараются следовать твоим советам, чтобы оправдать твое предсказание.
Мы жили на то, что зарабатывала бабушка своими знаниями, и, честно говоря, неплохо жили. Когда кто-нибудь резал поросенка, нам доставался кусок хорошего мяса. Часто благодарные клиенты оставляли на пороге мешок картофеля или гороха. Там же иногда появлялся горячий свежий хлеб. Я тоже неплохо управлялась с ведением хозяйства. Я хорошо готовила, умела печь хлеб и сдобу, делала вкусные пироги с мясом голубей.
С тех пор как мы с Джо поселились у бабушки, я была счастлива как никогда прежде. Но самым главным была наша с бабушкой взаимная привязанность. И сейчас, сидя с ней на скамейке, я ощущала ее очень остро.
- Они смеялись надо мной, - говорила я бабушке. - Сент-Ларнстоны и Ким. Правда, Меллиора не смеялась. Ей было меня жаль.
- Если бы ты сейчас загадала желание, о чем бы оно было? - спросила бабушка.
Я рвала травинки и молчала, потому что мои мечты невозможно было выразить словами - даже для бабушки. Тогда она сама ответила за меня:
- Ты хотела бы стать настоящей леди, Керенза. Ездить в карете. Одеваться в шелка и атлас - у тебя было бы ярко-зеленое платье и туфли с серебряными пряжками.
- И я умела бы читать и писать, - взволнованно добавила я, повернувшись к ней. - Бабушка, а эта мечта сбудется?
Бабушка промолчала, и мне стало грустно. Если она предсказывает будущее другим, почему она не может предсказать мне? Я умоляюще посмотрела на нее, но она, казалось, не замечала меня. Солнце блестело на ее гладких иссиня-черных волосах, которые были уложены венцом на голове. Именно такие волосы должны быть у леди Сент-Ларнстон. Эта прическа придавала бабушке гордый и величественный вид. Темные глаза ее смотрели живо, хотя она и не ухаживала за ними смолоду так, как за волосами, и в уголках залегли лучики морщин.
- О чем ты думаешь? - спросила я.
- О том дне, когда вы пришли ко мне. Помнишь?
Я положила голову ей на колени. И стала вспоминать.
Мы провели первые годы жизни у моря - я и Джо. У отца был небольшой домик на пристани - очень похожий на тот, в котором мы сейчас жили с бабушкой, но в том доме был большой подвал, где мы хранили и солили сардины после богатого улова. Когда я думаю о том домике, сразу вспоминаю запах рыбы - хороший запах, который означал, что подвал полон рыбы и у нас хватит еды на несколько недель.
Я всегда присматривала за Джо, потому что мама умерла, когда ему было всего четыре, а мне - шесть лет. Она приучила меня всегда заботиться о младшем брате. Иногда, когда отец был в море и ветры дули особенно сильно, нам казалось, что дом смоет в море, - тогда я прижимала Джо к себе и пела ему песни, чтобы он не боялся. Я притворялась, что мне не страшно, - и оказалось, что это действительно помогает преодолеть страх. Постоянное притворство здорово помогло мне, и теперь я мало чего боялась.
Лучше всего бывало, когда море успокаивалось и косяки сардин подходили к нашему берегу. Наблюдатели, которые следили за морем вдоль всего побережья, видели эти косяки и подавали сигнал. Я помню, с каким возбуждением люди встречали сигналы "Хевва!", потому что на корнуоллском наречии "хевва" значит стая рыб. Получив сигнал, рыбаки шли в море и возвращались с богатым уловом. И тогда наш подвал наполнялся рыбой. И в церкви рядом со снопами пшеницы, фруктами и овощами лежали сардины, чтобы Господь видел, что рыбаки такие же благодарные, как и фермеры.
Джо и я работали в подвале вместе. Мы посыпали солью каждый слой рыбы - до тех пор, пока мне не начинало казаться, что мои руки уже никогда не согреются, а я вовек не избавлюсь от запаха сардин.