Скоро она узнала, что, как только окончатся Аскотские скачки, принц-регент отправится в Брайтон и постепенно все богатые дома перестанут устраивать приемы, а их владельцы или последуют за его королевским высочеством, или же до осени удалятся в свои загородные усадьбы.
...Петрина спросила у мистера Ричардсона, кто будет обедать у графа в этот вечер, и секретарь показал ей список приглашенных. Их было всего двадцать, и возглавляли список, разумеется, принц-регент и леди Хартфорд, а следующее имя, которое бросилось Петрине в глаза, было имя леди Изольды.
Петрина отправилась с герцогиней на званый обед в Девоншир-Хаус, чувствуя себя Золушкой, которую не пригласили на бал.
Обед в Девоншир-Хаусе носил сугубо домашний характер, так что вернулись они рано и только поднялись по ступенькам портика, как дворецкий возвестил:
- Леди только что покинули столовую и направились в гостиную, а джентльмены все еще за столом.
- Ну, тогда мы незаметно проскользнем наверх, - ответила, улыбнувшись, герцогиня.
Она поцеловала Петрину в щечку и сказала:
- Спокойной ночи, дорогая. Не задерживайтесь и не ждите меня. Вы же знаете, как медленно я поднимаюсь по лестнице!
- Спокойной ночи, мэм, - ответила Петрина, приседая.
Герцогиня, опираясь на перила, стала неспешно подниматься со ступеньки на ступеньку. Петрина, подумав немного, сказала:
- В голубой гостиной есть книга, которую мне хотелось бы почитать. Я зайду за ней на минутку. - Она надеялась, что никого не встретит в гостиной, потому что этой комнатой никогда не пользовались по вечерам. Петрина отыскала нужную ей книгу, а также захватила журнал, который начала читать еще днем, и уже собиралась уйти, как вдруг почувствовала неодолимое желание выйти на воздух. Она знала, что вряд ли скоро заснет, если ляжет в постель. Последние два дня стояла сильная жара, так что Петрине даже пришлось прекратить верховые прогулки в парке. А сейчас ей так захотелось ощутить прикосновение ночной прохлады!
Она отложила взятые книги, откинула тяжелые шелковые занавеси, открыла французское окно и вышла на террасу.
Здесь она услышала женские голоса, доносившиеся из большой гостиной, а также мужской смех из столовой, окна которой тоже выходили в сад.
Петрина не стала прислушиваться, а скользнула вниз по ступенькам и не спеша, держась в тени, пошла по лужайке.
В саду было, как она и ожидала, тихо и прохладно. Яркий свет луны и звезд, сиявших в ночном небе, освещал дорожку, так что Петрина могла не бояться наступить на клумбу с цветами или наткнуться на кусты.
Девушка помнила, что в самом конце сада есть скамья недалеко от калитки в стене, через которую они с графом вошли в ту ночь, когда она украла письма из дома сэра Мортимера.
Ей хотелось посидеть здесь и отдохнуть от преследовавших ее мыслей о прекрасной леди Изольде и блестящей Ивонне Вуврэ. Она твердила себе, что есть много других предметов, достойных ее внимания, но ничего не могла с собой поделать. Она любила и, как женщины всех времен, хотела быть самой красивой и желанной для мужчины, которого любила.
Граф так умен, думала Петрина, она так невежественна, что, конечно, он находит ее во многих отношениях скучной.
Петрина скромно оценивала свои способности и была уверена, что леди Изольда, напротив, может умно, со знанием дела рассуждать о политике, скачках и о других интересующих его вещах, а она, Петрина, по своей молодости еще не скоро приобретет такие обширные познания.
"Но я постараюсь, - с яростным упорством сказала она про себя, - я постараюсь!"
Книга, которую она взяла в библиотеке и собиралась почитать в постели, была посвящена выведению различных пород лошадей, и в частности скаковых.
Петрина почти дошла до конца сада и уже искала в тени очертания скамьи, когда с удивлением заметила, что кто-то мелькнул и исчез в кустах.
Петрина замерла на месте.
- Кто здесь? - окликнула она.
Ответа не было.
- Я вас видела, - укоризненно сказала она, - так что прятаться незачем!
Она решила, что это кто-нибудь из слуг, а им не позволялось бывать в саду.
Петрина подошла к скамье, и ей показалось, что рядом в негустых кустах она видит фигуру.
- Выходите, - резко скомандовала она, - если не хотите, чтобы я позвала кого-нибудь из лакеев и вас вытащили силой!
Кусты раздвинулись, и вышел мужчина.
При свете луны она разглядела незнакомое лицо. Этот человек был не из Стэвертон-Хауса.
- Кто вы? - спросила Петрина. - И что здесь делаете?
- Я должен принести извинения.
- Вы понимаете, что это - частное владение и вход посторонним не разрешен?
- Да, и я сейчас же уйду.
Петрина неуверенно оглядела его и сказала:
- Если вы вор или взломщик, я не должна вам этого позволить!
- Клянусь, мисс Линдон, что у меня не было каких-либо дурных намерений.
- Вы меня знаете?
- Да.
- Но откуда и почему вы здесь очутились?
- Мне бы не хотелось отвечать на этот вопрос, но, уверяю вас, я не собираюсь причинять вам зла и, если желаете, сейчас же уйду.
- Кто вы? - спросила она опять.
Незнакомец улыбнулся, и она поняла, что он еще молод, не больше двадцати пяти, и хотя Петрина видела его не очень отчетливо, все же заметила, что одет он опрятно, пусть и не так элегантно, как подобает джентльмену.
- Меня зовут Николас Торнтон, но мое имя вам ничего не скажет.
- Чем вы занимаетесь?
- Я репортер.
- Вы репортер? - повторила Петрина и добавила: - Вы хотите сказать, что проникли сюда, чтобы описать происходящие события в доме графа? Уверена, что ему это не понравилось бы. Обед носит сугубо частный характер.
Петрина знала, что, когда принц обедал у кого-нибудь из своих друзей, принимались всевозможные меры предосторожности, чтобы слухи об этом не дошли до прессы.
Николас Торнтон опять улыбнулся:
- Уверяю вас, мисс Линдон, что визит его королевского высочества в Стэвертон-Хаус - не главная цель моего здесь присутствия.
- Тогда что же? - удивилась Петрина.
- Об этом я пока не могу говорить, но был бы благодарен вам за разрешение остаться.
- Интересно, а как вы проникли в сад?
- Я перелез через стену.
- Тогда вы действительно нарушили границы частой собственности. И мне ничего не остается, как громко закричать и позвать на помощь, чтобы вас отсюда вышвырнули!
- Умоляю вас не делать этого. Я знаю, вы добры к людям, стоящим ниже вас на социальной лестнице, и взываю к вашему милосердию.
- Почему вы решили, что я добра? - подозрительно спросила Петрина.
- Я слышал, что вы раздаете деньги уличным женщинам.
Слова Торнтона напугали Петрину: неужели ее поступки получили такую широкую огласку?!
- Пожалуйста, ничего об этом не пишите в вашей газете! - Теперь Петрина умоляла молодого человека. - Это чрезвычайно уязвит моего опекуна, да и сама я не хочу, чтобы такие сведения стали достоянием публики.
Николас Торнтон молча смотрел на Петрину. От него не укрылось волнение девушки, и он кое-что придумал.
- А могу я, в свою очередь, попросить вас об одолжении?
- Каком?
- Чтобы вы позволили мне остаться?
- Похоже, для вас это действительно важно, - все еще колеблясь, сказала Петрина. - Но я бы хотела знать почему.
- Так и быть, я вам откроюсь, если вы поклянетесь, что не перемените своего решения и не выбросите меня из сада.
- Но я могу поклясться, только узнав ваши доводы!
Петрина старалась быть острожной, ей очень не хотелось, чтобы граф прочел и газетах сообщение о ее щедрости к проституткам с Пиккадилли. Она могла себе представить, как будет шокирована вдовствующая герцогиня, узнав, что она, Петрина, разговаривала с уличными женщинами.
В растерянности девушка опустилась на скамью.
- Рассказывайте, и я постараюсь пойти вам навстречу.
- Это очень великодушно с вашей стороны, мисс Линдон! - ответил Николас Торнтон и сел рядом с ней. - Скорее всего мои обстоятельства покажутся вам не заслуживающими особого внимания, но от них зависит моя жизнь.
- Каким же образом?
- Если я получу сегодня материал для статьи, то в будущем смогу стать преуспевающим журналистом. Вы когда-нибудь слышали о человеке по имени Уильям Хоун?
- Нет!
- Обычно его называют "героем прессы". В тысяча семьсот девяносто шестом году он стал сторонником реформ, в шестнадцатилетнем возрасте вступив в Лондонское корреспондентское общество.
- А что он делает сейчас?
- Он издает еженедельник "Реформист-наблюдатель".
- Я об этом издании слышала. По правде говоря, даже читала.
- Я пишу для этого издания, - сообщил Николас Торнтон. - Но Уильям Хоун в прошлом году угодил в тюрьму, и в его отсутствие журнал почти захирел.
- А что с ним сейчас?
- Сейчас он на свободе и собирается издавать газету "Джон Буль". И он обещал мне хорошее место в редакции, если газета будет расходиться, а я-таки думаю, что будет.
- Но она еще не выходит?
- Чтобы издать новую газету, требуется время, а пока я хочу наглядно продемонстрировать Уильяму Хоуну, какие статьи мне по плечу. Его друг, владелец "Курьера", согласился их опубликовать.
- Понимаю, но о чем будет статья, так необходимая для вашей карьеры?
- Я буду с вами совершенно откровенен, мисс Линдон, иначе меня попросту выбросят из сада, и тогда мне придется написать статью о вас, а не ту, за материалом для которой я сюда влез.
Он сказал это любезно, но Петрина уловила в его словах скрытую угрозу.
- Расскажите, что это за статья. О ком?