Сначала Нофрет побаивалась выходить за городские стены. Но потом в девушке заговорила хеттская гордость и повела ее наружу, к селению, где жили строители гробниц. Оно располагалось довольно далеко от города - скопление домиков на пустыре у развилки дорог, а позади крутые утесы, рассеченные узкими пересыхающими руслами. И там и сям зияли пасти еще не готовых гробниц. Лишь немногие имели владельцев. Мало кто из вельмож и богачей считал достойным для себя умереть в Ахетатоне.
У бедных, конечно, не было таких домов для вечной жизни. Им приходилось довольствоваться могилой, вырытой в песке.
Строители гробниц жили отдельно и держались особняком. Жрецы, присматривавшие за гробницами, когда они были закончены и заняты, тоже чурались людей. Никто из них не приветствовал посторонних, но Нофрет не привлекала к себе внимания и умела вовремя скрыться в тени. Ее прогоняли только если она производила шум или подсматривала за чем-то, что жрец хотел сохранить в тайне.
Дом, где производилось бальзамирование, которое египтяне называли очищением, стоял в стороне на открытом месте; его дверь была заперта, чтобы не забредали хищники, но не запечатана. Нофрет каждый раз проходила мимо него, но смотреть решалась только издалека. Ее пальцы, помимо воли, сами складывались в знак, защищающий от злых духов.
На дальнем конце селения, где почва была совсем каменистой и бесплодной, стояли хижины и каменные домики чужеземцев. Нофрет слышала о них много разных толков, даже в городе: люди называли их "апиру", хотя они совсем не были похожи на грабителей и разбойников, носивших такое название в Митанни. Они пришли в Два Царства вместе с Юйи, отцом царицы, последовав за ним от голода и засухи в страну, где можно найти пропитание и заботу.
Сам он преуспел, женившись на женщине из рода цариц и став отцом царицы. Его соплеменникам повезло меньше. Лишившись стад и отар, покинув свои шалаши, они не нашли для себя другого занятия, кроме как изготовлять кирпич и украшать резьбой камни для гробниц.
Однако они были гордыми людьми. Все они походили лицом на господина Аи, словно стая орлов. Мужчины носили длинные волосы, заплетая их в косы и покрывая шапкой или куском ткани, и отпускали бороды до пояса. Женщины отличались разумной скромностью, ходили в платьях и накидках и прикрывали лицо при встрече с незнакомцами. Их боги были немногочисленны и суровы, а песни навевали мысли о пустыне.
Нофрет немного понимала их язык, напоминающий тот, на котором говорили жители пустыни в Митанни - его обрывки она выучила на рынках и от одного из рабов в доме своего прежнего хозяина.
Она не знала, зачем ходит в селение строителей. Для прогулок были места попрохладней и поприятней. Но это было самым отдаленным от дворца, а находилось в той же долине, что и город. Еще хорошо бы взобраться на утес или исследовать одно из узких русел, прорезавших скалы. Когда-нибудь она попробует. А пока ей нравилось местечко на выступе скалы позади домов апиру. Отсюда город был не виден, только пустыня. На скале росло корявое дерево, упорно цеплявшееся за жизнь в этом бесплодном месте; под ним можно было сидеть, прислонившись к стволу, строить планы, раздумывать и мечтать - когда она прислуживала царевне, предаваться размышлениям было некогда.
Под скалой располагался загон для коз, а рядом стоял дом - солидных размеров по сравнению с другими, кирпичный, с настоящей деревянной дверью, по-видимому, забракованной городскими строителями: она треснула в нижней половине, но еще годилась в дело. Сидя на своей скале, Нофрет наблюдала за теми, кто входил и выходил в эту дверь, - женщина в накидке, мужчина средних лет и мальчик. Скорее, юноша - он казался немногим старше Нофрет. У него едва начинала пробиваться борода, когда он говорил, голос срывался, отчего деревенские девчонки заливались смехом. Парень был нескладный, тощий и угловатый, с носом, похожим на клюв, и с всклокоченной копной черных волос под шапочкой в полоску.
Казалось, никто из них не замечает незнакомку на скале. Они никогда не смотрели в ее сторону, их не занимало ничто, кроме самих себя, их семейного божества и козла, который частенько срывался с привязи и отправлялся бродить по селению.
В козле наверняка обитал демон. Его косые желтые глаза светились хитроумием и безграничным коварством. Дождавшись, когда все погрузятся в дела в доме или возле гробниц, он наклонял голову, напрягал каждый мускул и рвался изо всех сил. Веревка лопалась, и он вылетал на волю - сеять ужас на улицах. Стена загона была достаточно высока, чтобы удержать коз и молодняк, но ему служила лишь ступенькой - он вскакивал на нее, задерживался на мгновение, радуясь свободе, и спрыгивал вниз в селение.
К счастью, козел никогда не пытался составить компанию Нофрет, сидевшей на скале. Девушка видела, как он обходился с людьми, попадавшимися на его пути.
К моменту второго побега козла Нофрет успела уже несколько раз побывать на скале. Она считала ее местом своих грез, своей свободы. Прыжок козла из неволи вырвал ее из сна наяву, в котором она одновременно была царицей и главной над слугами, отдававшей приказания служащим дворца - все они были в хеттском платье и с лицами хеттов. Козел напомнил ей одного из советников царя, большого любителя рассуждать о пустяках и тискать служанок в укромных уголках. Эта мысль развеселила ее, и еще громче она рассмеялась, увидев, как в погоню за козлом из дома устремился мальчик.
Это была потрясающая погоня. Что-то она видела, остальное слышала: крики, проклятия, оглушительный треск и жалобный визг. Козел вломился и мастерскую и поверг в ужас хозяйскую собаку. Судя по грохоту, он еще и проплясал среди верстаков.
Стук копыт возвестил о возвращении козла - он мчался галопом, преследуемый возмущенной толпой. Общими усилиями его загнали в угол у стены - не без трудностей - и, разинув рты, наблюдали, как козел сиганул на стену, ехидно мемекнул прямо им в лица и спрыгнул вниз к своим подружкам.
У Нофрет даже бока заболели от смеха. Она повалилась на землю у подножия дерева и набрала побольше воздуха, чтобы совладать с приступом икоты.
Тень заслонила солнце. Нофрет скосила глаз. Тень стала яснее: долговязая костлявая фигура, копна волос, свирепый взгляд.
- Ты же видела, как он удрал! - сказал мальчик обвиняюще.
Он говорил по-египетски намного лучше ее. Не хуже, пожалуй, чем сам господин Аи, но несколько отрывисто.
Нофрет зевнула, нарочито вызывающе, что помогло ей, наконец, справиться с икотой.
Парнишка подбоченился и нахмурился.
- Ты же видела, как наш козел выбрался на свободу. Почему ты ничего не сказала?
- А я и не знала, что я ваша служанка.
Мальчик недовольно фыркнул.
- Ты, должно быть, принадлежишь фараону. У него все слуги дерзкие. Даже ему самому до них далеко.
Он явно считал себя большим умником. Нофрет с удовольствием ответила ему нежным голоском:
- Я принадлежу дочери фараона. А ты кому? Козлу?
- Никому, кроме моего Бога, - высокомерно сообщил парнишка.
- Падаю ниц в благоговении, - скривила губки Нофрет. - Ты принадлежишь царю, как и все работники. Готова спорить, ты никогда его близко не видел.
- Почему же, видел, - возразил мальчик. - Он мой родственник, муж моей родственницы. А ты кто?
- Дочь воина из Великой Страны Хатти. Это лучше, чем быть царским слугой в Египте - родня он тебе или нет.
Парень был горд, как и все его соплеменники. Нофрет даже испугалась, что он залезет на скалу и побьет ее. Но он только свирепо глянул, словно пригвоздив ее к месту. А потом засмеялся, и смеялся искренне и долго.
Когда он наконец умолк, Нофрет была уверена, что перед ней сумасшедший. Его дальнейшие слова не разубедили ее.
- Ты видела, как все гнались за козлом? Ну разве не замечательно?
- Да, - сказала Нофрет, помедлив, - конечно.
Босые загорелые ноги легко подняли парня на скалу. Нофрет заставила себя не метнуться в сторону. Если понадобится, Она сможет столкнуть его.
Но мальчишка и не думал ей угрожать. Он уселся в оставшемся клочке тени, скрестив, ноги, и с улыбкой уставился на нее. Он вовсе не был похож на безумца, просто развеселившийся мальчик, и смотрел с неподдельным интересом.
- Какая ты грубиянка! Кто ты на самом деле?
- Я сказала тебе правду. Я служанка третьей царевны. Она зовет меня Нофрет.
- Разве это хеттское имя?
- Нет.
Они помолчали.
- Меня зовут Иоханан, - сказал парень.
Нофрет смотрела на него не мигая.
- Ты скрываешь свое настоящее имя, - предположил он. - Боишься колдовства?
- Нет! - возмутилась Нофрет.
- Боишься. Ты не хочешь, чтобы люди узнали, кто ты такая, тогда ни один человек не будет иметь над тобой власти.
- Я не боюсь колдовства, чем бы оно мне ни грозило. Мое имя - это мое имя.
- Знаешь, ведь никакого колдовства не существует, - произнес Иоханан. - Все это предрассудки. Только Бог обладает такой властью, но он не станет расходовать ее на тебя. Над нами только Бог.
- Какой? Царский Атон?
- Бог. Наш Бог. Тот единственный, кто привел нас сюда и снова отведет домой.
- Почему? Разве вы забыли дорогу?
- Мы ее никогда не забудем. Но мы обязаны фараону. Мы служим ему, как делали и наши отцы, чтобы отплатить за спасение от голодной смерти.
- Думаю, за это придется платить долго, - заметила Нофрет.
- Ты не наша, тебе не понять. У нас долгая память. Мы хорошо платим за все - и за добро, и за зло.
- Вы странные.
- Мы народ своего Бога, - сказал Иоханан, как будто этим можно было объяснить все.