- Ой, ну кто бы говорил! - воскликнула она. - Мать двух сыновей.
Она отступила немного, чтобы оглядеть меня, и радостно заулыбалась:
- Ох, госпожа! Ну наконец-то!
Ипу обняла меня, а потом потащила в дом.
- С возвращением, - сказал Джеди.
Он выглядел здоровым и довольным. Чума не задела ни один город, кроме Амарны, и я старалась не думать, что это означает.
- Так значит, это и есть Камосес, - сказала я, пытаясь осознать, что это и вправду тот самый малыш, которому я махала на прощание год назад. - Он красивый. У него твой нос, - сказала я Ипу.
- И глаза Джеди. Повитуха сказала, что он будет богатым.
- А откуда она знает?
- Потому что первым его криком было "нуб".
Я от души рассмеялась:
- Золото? Ох, Ипу, как я по тебе соскучилась!
- А Ипу соскучилась по тебе, - ухмыльнувшись, сообщил Джеди. - Она только о тебе и говорила!
- Все только и говорили, что об Амарне, - призналась Ипу. - Никто не понимал, чему верить. Сперва дурбар, потом объявление Нефертити соправителем, потом чума. А правда, - она понизила голос, - что фараон отослал царю Ассирии отрубленную руку?
Я кивнула. Ипу покачала головой:
- Расскажи мне обо всем. Я хочу знать все-все.
И я рассказала ей о дурбаре и коронации моей сестры, а потом о Черной смерти и подношении, затеянном Эхнатоном. Я описала смерть самых младших дочерей Нефертити, смерть Небнефера и кончину Тийи. Когда я стала рассказывать о том, как Эхнатон умчался в город, Джеди посадил Камосеса в кроватку. Он просто поверить не мог, что фараон так вот взял и умчался без всякого сопровождения, чтобы уничтожить запрещенные изваяния Амона.
- Фараон был вне себя от ярости, - сказала я, но у меня не хватало слов, чтобы описать, с какой горечью Эхнатон смотрел на то, как его детей сжигают в городе, который он возвел во славу Атона.
- Когда мы узнали, что баржам запрещено покидать Амарну, то подумали, что все, кто там остался, погибнут, - призналась Ипу, и на глаза ее навернулись слезы. - И вы с Нахтмином тоже.
Я обняла ее.
- А мы понятия не имели, как передается чума. Мы тоже боялись.
Что-то потерлось об мою ногу, и внезапно на колени ко мне запрыгнул крупный, тяжелый кот.
- Бастет! - воскликнула я и посмотрела на Ипу.
- Он однажды пошел за мной следом и не захотел возвращаться. Теперь ты можешь забрать его, - сказала Ипу, но я заметила неуверенность в ее взгляде.
- Ну вот еще! Пускай живет у тебя, - с пылом произнесла я. - Он бы умер вместе со всеми дворцовыми кошками, если бы ты его не спасла.
- Они перебили мивов?
- Да, вместе со всеми остальными животными во дворце.
- А где они захоронили тела? - спросил Джеди.
- Приехали повозки и увезли их.
- Без амулетов? - прошептал Джеди.
- И похоронили без гробниц?! - воскликнула Ипу.
- В общих могилах. В земле вырыли ямы и засыпали потом песком.
Ипу с Джеди онемели.
Позднее, теплым вечером, мы пошли ко мне домой. Ипу захотела второй раз послушать историю о том, как Кийя на смертном ложе попросила меня усыновить ее ребенка. Я рассказала еще раз, и даже шумный Камосес притих, как будто история околдовала его.
- Все случилось не так, как я себе представляла, - сказала Ипу. - Египет перевернулся вверх тормашками. Подумать только, ты растишь царевича Египта!
- Нет, не царевича Египта, - твердо произнесла я. - Просто маленького мальчика.
Мы вели тихую повседневную жизнь, и она была спокойной и размеренной. К Нахтмину то и дело приходили горожане и рассказывали ему о том, что происходило в Фивах, пока в Амарне бушевала чума. Потом они пытались подбить его выступить на войну, говоря, что он тратит время впустую, обучая солдат, хотя мог бы вести наше войско к победе на Родосе. Солдаты стояли у нас под домом, качали головами и обвиняюще смотрели на меня.
- Он - лучший военачальник во всем войске фараона, - сказал Джедефор. - Люди не могут понять, отчего он не возвращается в войско. Они упросили меня прийти сюда и спросить у него. Хоремхеб суров и безрадостен, и его не будут любить так, как любят Нахтмина.
Мне снова вспомнился отцовский вопрос - "ты ему доверяешь?" - и я посмотрела туда, где Нахтмин обучал солдат моей сестры. Под кожей его переливались крепкие мускулы, а лоб был весь в поту. Я улыбнулась.
- Им придется довольствоваться сознанием того, что он делает из их мальчишек мужчин.
- Но чем вы занимаетесь, раз ты не при дворе, а он не воюет?
Я рассмеялась - с такой серьезностью прозвучал этот вопрос.
- Просто живем, - ответила я. - И когда-нибудь Нахтмин обучит наших сыновей искусству писцов или солдатскому делу.
Джедефор посмотрел на меня как-то странно:
- Сыновей?
- Есть еще Тут, - резким тоном напомнила я.
Мы посмотрели на другую сторону сада, туда, где мальчики ползали в тени старой акации. Хеквет присматривала за ними.
- Сын Кийи, - произнес Джедефор, потом добавил: - И возможный царевич Египта.
- Нет! - отрезала я. - Он вырастет здесь, вдалеке от двора. Следующим фараоном станет Меритатон, а после нее - Анхесенамон.
Я понимала, что он хочет сказать. Что Египту требуется царевич, что так было всегда и будет впредь. Но вместо этого Джедефор просто сказал:
- Ты, должно быть, слышала, что предложили жрецам Атона?
- Что им дали две недели, чтобы сменить их одеяния на облачение жрецов Амона?
- Да. И некоторые отказались.
Я была потрясена.
- Но они не могут отказаться. Им некуда идти!
- Есть - в дома последователей Атона. Их много, госпожа. Детей, никогда не знавших Амона, и ревностных верующих, покинувших Амарну лишь после того, как их дома были сожжены. От них можно ждать неприятностей.
Тем вечером я вошла в Зал книг во дворце, и молодой писец провел меня к отцу. Отец сидел спиной ко мне. В руке у него была связка папирусов в кожаном переплете.
- Отец!
- Мутноджмет? - Отец обернулся. - Мне так и показалось, что я слышал твой голос.
- Что ты делаешь?
Отец положил папирусы и вздохнул.
- Изучаю карты Ассирии.
- Что, семи тронов оказалось недостаточно?
- Недостаточно. Ассирийцы заключили союз с хеттами.
Я вздохнула.
- Эхнатон причинил великий вред. Почему Нефертити допустила это?
- Твоя сестра делала больше, чем ты осознаешь. Она отвлекала его, пока мы с твоей тетей занимались делами Египта. Она забирала золото у храма Атона, чтобы мы могли кормить войско и платить чужеземным царям, дабы те оставались нашими союзниками. Верность стоит дорого.
- Эхнатон не платил войску?
- Нет. - Отец многозначительно посмотрел на меня. - Платила Нефертити.
Мы помолчали.
- А как ей удавалось скрывать это золото? - спросила я.
- Она маскировала его под работы в честь Атона. А ведь это была не какая-нибудь пригоршня медных дебенов. Это были полные сундуки золота.
- А что же теперь будет с жрецами Атона? Один солдат сказал мне, что они будут причинять неприятности Нефертити.
- Если она будет продолжать встречаться с ними.
- Она встречается с ними наедине?!
Я воскликнула это слишком громко, и мой голос эхом отразился от стен Пер-Меджата.
- И вопреки моему совету.
Но отец не стал просить меня пытаться переубедить ее. Нефертити уже двадцать семь лет. Она - взрослая женщина, и она - царь.
- Но почему она встречается с ними?
- Почему? - Отец тяжело вздохнул. - Я не знаю, почему. Возможно, потому, что ей кажется, что она в долгу перед ними.
- В каком долгу? Они убивают жрецов Амона! Возможно, она надеется положить этому конец? - предположила я.
- Конец борьбе? Она не кончится никогда. Они верят, что Атон - бог Египта, а народ верит в силу Амона.
Я прислонилась к стене.
- Так значит, война будет всегда.
- Всегда. Так что радуйся, что у тебя есть твой тихий садик. Возможно, мы с матерью найдем там пристанище, когда бремя государственных забот сделается слишком тяжелым.
- Таким, как теперь?
Отец мрачно улыбнулся:
- Таким, как теперь.
31
1335 год до н. э.
Ахет. Сезон половодья
Мышцы Бараки напряглись; он натянул тетиву и послал стрелу в мишень, стоящую на противоположном краю двора. Оперение стрелы сверкнуло красным и золотым.
- Хороший выстрел, - похвалил сына Нахтмин.
Барака довольно кивнул. Он выглядел в точности как отец: те же широкие плечи и буйные темные волосы. Просто не верилось, что ему всего девять лет. Его вполне можно было принять за одиннадцати-двенадцатилетнего.
- Теперь твоя очередь, - сказал Барака и уступил место Анхесенамон.
- Спорим, я выстрелю лучше, чем Тут! - хвастливо заявила девочка. - Пока ты сидишь учишься, я прихожу сюда тренироваться с Нахтмином, - поддразнила она Тутанхамона и натянула лук.
- Так держать, - подал голос Барака.
Стрела свистнула и впилась почти в самый центр мишени. Анхесенамон радостно завизжала. Барака заткнул уши.
- Очень хорошо, - одобрительно произнес Нахтмин. - Из тебя получается хороший солдат, Анхесенамон. Скоро твоей матери придется разрешить тебе заниматься вместе с моими учениками.
- Я хочу когда-нибудь стать солдатом!
Нахтмин взглянул на меня. Трудно было представить себе ребенка, более не похожего на своего отца.