- Вы очень правильно поступили, - заметил Вудвилл, провожая меня в мои покои. - Особенно насчет жалованья. Кстати, вы вполне сможете им заплатить. Мой господин был хорошим хозяином, и в его казне всегда хватает денег, чтобы вовремя платить своим людям зарплату и даже пенсию кое-кому из стариков. Да и вы теперь тоже станете очень богатой женщиной.
Я остановилась, опустилась в узкое сиденье, устроенное в оконном проеме, и посмотрела на темный город. Поднималась луна; яйцеобразная, на три четверти полная, она была теплого желтого цвета и красиво выделялась на фоне темно-синего неба. Мне бы следовало сейчас сажать в Пенсхёрсте те травы, которым требуется прибывающая луна… И тут я вдруг осознала, что никогда больше не побываю в Пенсхёрсте.
- А что же будет с вами? - обратилась я к Вудвиллу.
Он пожал плечами:
- Вернусь в Кале, а когда будет назначен новый командир крепости, уеду домой в Англию. Найду такого хозяина, которого буду уважать, и предложу ему свои услуги. А может, снова отправлюсь во Францию, если состоится очередная война, или же, если король заключит с арманьяками мир, буду служить при английском дворе. Или махну в Святую землю и стану крестоносцем.
- И я больше вас не увижу, - вырвалось у меня, поскольку я только сейчас поняла это. - Вас уже не будет у меня в доме. Хоть я даже не представляю, где теперь буду жить. А вы можете уехать как угодно далеко, и мы никогда не будем вместе. - Эта горькая правда не давала мне покоя, и я грустно на него посмотрела. - И никогда больше друг друга не увидим.
- Да, - эхом откликнулся он, - в этом доме мы и расстанемся. И, возможно, никогда больше друг друга не увидим.
У меня перехватило дыхание. Мысль о том, что мы разлучимся навсегда, явилась так внезапно, что я никак не могла толком ее осознать. Я нервно рассмеялась.
- Но это же невозможно! Ведь я привыкла каждый день видеть вас!.. Вы всегда были рядом, мы с вами гуляли, катались верхом, мы всегда были вместе, каждый день… в течение более чем двух лет, верно? Со дня моей свадьбы. Я так к вам привыкла… - Я помолчала, опасаясь, что голос выдаст мое волнение. - И потом, кто же будет заботиться о Мерри? Кто обеспечит ее безопасность?
- Ваш новый супруг, наверное, - предположил Вудвилл.
- Ох, вряд ли. Такого я пока даже вообразить не могу! Как не могу представить себе, что вас рядом со мной не будет. А Мерри…
- Что Мерри?
- Она не любит чужих людей, - глупо заявила я. - Она любит только вас.
- Миледи!
Я примолкла, так требовательно прозвучал его голос.
- Да, я слушаю вас.
Он взял мою руку и просунул себе под локоть, как бы намереваясь просто пройтись со мной по галерее. Во всяком случае, для любой из моих фрейлин, устроившихся в дальнем конце у камина, это выглядело именно так; мы с Вудвиллом часто прогуливались, планируя расписание на ближайшие несколько дней - герцогиня и ее верный рыцарь. Но сейчас он сразу накрыл мою ладонь своей свободной рукой и не выпускал; и пальцы его были так горячи, что просто обжигали; казалось, он весь пылает от сильнейшего жара. И голову на этот раз он склонил так близко ко мне, что, если бы я повернулась и посмотрела на него, наши губы неизбежно соприкоснулись бы, а потому я шла, чуть от него отвернувшись. Я не должна была на него смотреть, не должна была с ним целоваться!
- Мне не дано предугадать, что сулит нам будущее, - быстро вполголоса промолвил он. - Мне неизвестно, кто станет вашим следующим мужем и где в дальнейшем окажусь я сам. Но я не могу позволить вам уехать, пока не скажу… пока хотя бы один раз не признаюсь… что люблю вас!
Услышав это, я слегка вздохнула.
- Вудвилл…
- Я ничего не могу предложить вам, у меня ничего нет, да и сам я почти ничтожество по сравнению с вами, знатнейшей дамой Франции. Но я хочу, чтобы вы знали: я люблю вас, я хочу вас, я мечтаю о вас с того дня, когда впервые вас увидел.
- Мне следовало бы…
- Я должен был сказать это вам. Вы должны знать, что я всегда любил вас - любил самой благородной любовью, как и подобает рыцарю любить свою госпожу. Но в душе я любил вас страстно, как только может мужчина любить женщину. И теперь, прежде чем я покину вас, я хочу без конца говорить вам, что люблю вас, люблю, люблю… - Он запнулся и с отчаянием посмотрел на меня. - Я должен был сказать вам это, - снова повторил он, словно извиняясь.
У меня было такое ощущение, будто я и впрямь становлюсь золотистой и теплой, точно под воздействием алхимии. Я чувствовала, что улыбаюсь, что прямо-таки сияю, слушая его. Я сразу же поняла: он не врет, он действительно меня любит! Но и еще одна истина открылась мне: я и сама влюблена в него по уши. И ведь он произнес те самые, нужные и правильные слова: я взяла в плен его сердце, он любит меня, он меня обожает… Боже мой, он меня любит! И, Господь свидетель, я тоже его люблю, хоть он и не знает об этом.
Не проронив больше ни звука, мы свернули в небольшую комнатку в конце галереи, и Ричард тут же закрыл за нами дверь и обнял меня - одно мгновенное движение рук, и я без малейшего сопротивления оказалась в его объятиях. Я подняла к нему лицо, и он меня поцеловал. Мои руки скользили по его коротко стриженной красивой голове, по его широким плечам, и я сама прижимала его к себе, ощущая под колетом его мускулистое тело. Пальцы мои слегка покалывал ершик коротких волос у него на шее.
- Я хочу тебя, - шепнул он мне на ухо. - Не как герцогиню, не как гадалку или колдунью, которая умеет читать по магическому кристаллу. Я хочу тебя как женщину, мою женщину.
И он поцеловал меня в то местечко, где вырез платья обнажал шею и часть плеча. Он целовал мои ключицы, горло, подбородок… Я потерлась носом о его волосы, о ямку на шее под затылком, и он даже негромко застонал от сдерживаемой страсти. Потом запустил пальцы под мой головной убор, стянул с волос золотую сетку, и мои косы упали и рассыпались по спине, а он зарылся в них лицом.
- Я хочу тебя как женщину, как самую обыкновенную женщину, - задыхаясь, бормотал он, распутывая кружевные завязки на моем платье. - Мне не нужны никакие предвидения и пророчества, мне безразлично, кто твои знаменитые предки. Я ничего не понимаю в алхимии, во всех этих тайнах и водных богинях. Я человек земной, самый обыкновенный англичанин. Мне не нужны тайны, мне нужна только ты - как самая обыкновенная женщина. Ты должна быть моей.
- Ты можешь меня уронить, - тихонько предостерегла я, поднимая голову.
Он колебался, глядя на меня сверху вниз, затем ответил:
- Уронить, но не унизить. Никогда этого не хотел. Я всегда хотел, чтобы ты оставалась такой, какая ты есть. Однако важно и то, кто есть я сам. Я ничего не смыслю в ином мире, и он совершенно мне безразличен. Мне безразличны святые, духи, богини или этот философский камень. Единственное, чего я хочу, это разделить с тобою ложе, Жакетта… - Тут мы оба сразу заметили, что он впервые за все это время назвал меня по имени. - Я страстно желаю тебя, Жакетта, как только может самый обыкновенный мужчина желать самую обыкновенную женщину.
- Да, - отозвалась я, тоже охваченная внезапным порывом страсти, - да, мне тоже все прочее совершенно безразлично.
И опять уста его прильнули к моим устам, а его руки снова принялись развязывать кружева на вороте моего платья, расстегивать пояс…
- Запри дверь, - велела я, когда он, скинув колет, крепко прижал меня к себе.
А когда он вошел в меня, я испытала пронизывающую боль, которая тут же растаяла и превратилась в наслаждение, какого прежде я никогда не знала, так что о боли я сразу забыла, вместе с ним возносясь к вершинам блаженства и понимая, что это была чисто женская боль, что теперь я - женщина, настоящая женщина, рожденная из земли и огня, а не девственница, сотканная из воздуха и водяных струй.
- Надо бы позаботиться, чтобы у нас с тобой ребенка не получилось, - как-то сказал мне Вудвилл.
Мы с ним уже целую неделю встречались тайком, и головы у нас обоих совсем пошли кругом от страсти и удовольствия. Состоялись торжественные похороны герцога, и теперь я ждала вестей от матери, опасаясь того, как она распорядится мною дальше. Мы с Ричардом, ослепленные страстью, еще только медленно начинали что-то соображать по поводу нашего будущего и задумываться о том, что сулит нам судьба.
- Я принимаю травы, - ответила я. - Сразу после той, самой первой нашей ночи я начала принимать их. Никакого ребенка не будет. Я побеспокоилась об этом.
- Хорошо бы ты еще могла предвидеть заранее, что с нами будет, - вздохнул он. - Нет, я просто не могу отпустить тебя!
- Тише, - шепнула я.
Мои фрейлины находились поблизости; они шили и оживленно болтали друг с другом; в последнее время они успели привыкнуть к тому, что Ричард Вудвилл каждый день приходит в мои покои. Мне ведь действительно многое нужно было устроить и спланировать, и Ричард оказывал мне неоценимую помощь и всегда старался быть рядом.
- Но это действительно так, - продолжал он, понизив голос. - Это чистая правда, Жакетта. Я не могу тебя отпустить.
- Тогда тебе придется удерживать меня силой, - заметила я, улыбаясь и не поднимая глаз от шитья.
- Король наверняка прикажет тебе вернуться в Англию, - предположил он. - Не могу же я попросту взять и похитить тебя.
Я украдкой посмотрела на его хмурое лицо и, как бы намекая на самое простое решение, обронила:
- А почему бы тебе и вправду не похитить меня?
- Ничего, я что-нибудь непременно придумаю, - горячо пообещал он.