Глава двадцать первая
ПЕР-РАМСЕС
Аварис
Весть о победе над пиратами-шардана быстро разнеслась по Нилу.
К Аварису мы подплывали под радостные восклицания с берегов: "Фараон! Фараон!" Воины на кораблях выкрикивали: "Царица-воительница!" - и люди, еще не понимая, в чем дело, подхватывали их крики. Мне стало не по себе: кто знает, что придумает Хенуттауи, когда услышит эти приветствия.
Прошло три дня после победы над пиратами. Мы стояли на палубе "Благословения Амона", и корабль наш подходил к берегу. В последние годы из-за войны и бунта - со времени коронации Рамсеса - царский двор не переезжал на лето в Аварис. Город сильно изменился за прошедшие годы: словно кто-то взял картину и выставил на солнце, чтобы краски выгорели, потрескались и отвалились. Я повернулась к Аше.
- Что здесь случилось? - выдохнул он.
Рамсес, который наслаждался ликованием собравшегося на берегах народа, тоже был потрясен.
- Посмотрите на пристань! Она же просто разваливается!
Деревянные мостки на причале прохудились, а грязь, похоже, никто не убирал, и она пачкала ноги и подолы. Торговцы бросали рыбьи головы прямо на пристани - даже в реку их не трудились скидывать.
- А носилки какие!
Рамсес показал на выгоревшие пологи над облезлыми шестами.
- Можно подумать, что фараон Сети несколько лет не покидал дворец, - пробормотал Аша.
- Ведь он приезжал в Фивы на празднество Уаг! Он должен знать. Неужели он не видел…
Мы высадились на берег и в сопровождении двадцати воинов направились во дворец. Ликующие толпы не замечали, как расстроен фараон; люди бежали перед нашими носилками, рассыпая на дорогу лепестки роз; воинам протягивали чаши с ячменным пивом. Мы приветственно махали руками, но я знала, о чем думает Рамсес. На дороге попадались большие выбоины, а ведь, чтобы их заделать, всего-то и нужно немного глины и камней. На улицах было полно мусора, отходов, обрывков папируса. Явные признаки запустения, словно городом никто не управлял и никого не заботило, что в нем делается.
Мы приблизились к дворцу, и вооруженные стражники открыли нам ворота. Сойдя с носилок, Рамсес испуганно покачал головой.
- Что-то не так. Случилось что-то скверное.
В запущенном парке на ковре из сорняков стояли треснувшие и запылившиеся статуи Амона. В любом египетском доме внутренний двор вымощен плитами, чтобы там не могли прятаться змеи, - а здесь у самого порога царского дворца растет сорная трава!
Тяжелые деревянные двери облезли и растрескались, плиты под ногами раскололись.
- Это дворец моего отца или развалины Амарны? - гневно бросил Рамсес и повернулся ко мне: - Ничего не понимаю, ведь нет ничего важнее этого дворца! Пер-Рамсес начал строить мой дед. А теперь дворец разрушается - что же будет с ним через сто лет? Что останется в память о моей семье?
Двери распахнулись. Не увидев в зале встречающих, наши воины занервничали, раздался лязг вынимаемых из ножен мечей. Из полумрака появилась какая-то фигура. Свет упал на лицо - это оказалась рыдающая Уосерит.
- Рамсес, твоему отцу стало плохо. Он лежит в своих покоях и ждет тебя.
Фараон побледнел.
- Когда? - воскликнул он. - Когда он заболел?
- После нашего приезда. Вчера.
Рамсес махнул рукой, отпуская воинов. Аша понял, что их нужно отвести в Большой зал - накормить и напоить. Я испуганно направилась вслед за Рамсесом и Уосерит, которую никогда прежде не видела плачущей. Передо мной колыхалась бирюзовая накидка жрицы; я старалась сосредоточиться на вышитом бусинами узоре и не думать о страшном, что ждало впереди. Фараон Сети болен, но это не объясняет, почему город в таком небрежении, почему дворец пуст, словно скорлупа, - только редкие слуги пугливо выглядывают из-за колонн.
Мы подошли к покоям Сети, и стражники у дверей раздвинули перед нами копья. Фараон лежал в постели, накрытый простынями, и совершенно не походил на того, с кем я разговаривала во время празднества Уаг, - он сильно исхудал и побледнел с тех пор, как мы виделись в последний раз.
- Отец! - воскликнул Рамсес.
У ложа стояли царица Туйя, Исет и Хенуттауи. Неподалеку сидел на деревянной скамье Пасер, и Уосерит присела рядом с ним.
Фараон Сети открыл глаза, но сына как будто не увидел, а узнал только по голосу.
- Рамсес… - прошептал он и закашлялся.
- Исет принесет тебе соку, - сказала Хенуттауи. - Хочешь?
Сети с трудом кивнул. Хенуттауи взяла Исет за руку и быстро вывела из комнаты.
Рамсес опустился у ложа на колени.
- Что с тобой, аби? - ласково и печально обратился он к отцу.
Раньше Рамсес так его не называл.
Фараон Сети тяжко вздохнул, и царица Туйя разрыдалась. Ее песик лежал тут же, положив мордочку на лапки; казалось, он страдает так же, как и его хозяйка. Он даже не поднял головы, чтобы приветствовать меня своим обычным рычанием.
- Я болею уже много месяцев, Рамсес. Анубис идет за мной по пятам.
- Нет, аби, не говори так.
Сети снова раскашлялся и сделал Рамсесу знак нагнуться к нему.
- Я хочу, чтобы ты восстановил Пер-Рамсес. Он разваливается. - Сети комкал в руке теплое льняное покрывало. - Уже сто лет мы живем под угрозой хеттского нашествия. Они надеются захватить Египет, когда я умру. Вся моя казна пошла на войско, на коней и колесницы. Отныне хетты - твоя забота…
- Мы только что одержали победу над шардана! Мы привезли сюда пленников, и они будут служить в твоем войске.
Старый фараон попытался сесть. Не верилось, что передо мной тот самый человек, который брал меня в детстве на руки и сажал на колени. Все у него как-то съежилось - и тело, и голос, и глаза. Он словно превратился в мумию Осириса.
- Мне уже ничто не поможет. Лекари говорят, что это сердце. Оно у меня слабое, - прохрипел Сети.
Рамсес собрался было возразить, но Сети протестующе поднял руку.
- У меня мало времени. Принесите мне карты. - Выцветшие глаза фараона остановились на низеньком столике. - Мои планы, - тяжело выдохнул он. - Ты должен завершить мои дела.
"С утра мы праздновали победу, - подумала я, - а вечером будем скорбеть о Сети. Наша жизнь лежит на весах богини Маат, и большая радость уравновешивается большим горем".
- В Долине царей выстроена для меня гробница. Стены уже расписаны. Осталось только внести мой саркофаг.
У Туйи вырвалось громкое рыдание, а я, чтобы тоже не расплакаться, сжала губы.
- Дворец… - продолжил фараон, тяжело дыша. - Непременно восстанови дворец. Сделай Аварис столицей, чтобы она была как можно ближе к Хеттскому царству. Если сумеешь отстоять Аварис, Египет никогда не падет.
- Пока я фараон, Египет не падет.
- Не позволяй хеттам отвоевать Кадеш. Без него наши земли будут беззащитны. - Фараон вздохнул. - И еще - Неферт.
Рамсес посмотрел на меня.
- Ты хочешь с ней поговорить?
- Нет! - с силой ответил больной, и я прижалась спиной к дверям. - Пусть помнит меня таким, каким я был раньше. Неферт… - Голос фараона ослабел. - Нефертари - мать твоих старших сыновей. Мудрая царевна… Но народ ее пока не любит.
- Кто тебе сказал? - спросил Рамсес.
Уосерит взглянула на меня, и мы поняли кто - Хенуттауи.
- Неважно. Я слышал. Мнение народа нельзя не учитывать, Рамсес. Ты знаешь, что случилось с Нефертити. Ее убили…
- Жрецы, - напомнил Рамсес.
- А жрецы выражают мнение народа. Эхнатон… - Сети мял пальцами покрывало. Казалось, слышно, как стучит сердце в его впалой груди. - Подожди хотя бы год, прежде чем объявить ее главной женой.
- Аби, год уже прошел, - возразил Рамсес.
- Не рискуй тем, что нам удалось создать! Подожди еще хотя бы год. Обещай.
Затаив дыхание, я ждала ответа Рамсеса. Он молчал.
- Обещай! - воскликнул Сети.
- Обещаю, - прошептал Рамсес.
Я выскользнула за дверь и притворила ее за собой. В груди жгло огнем, и я, чтобы побыть одной, побежала в тронный зал. Дверь была слегка приоткрыта. Входя, я едва не плакала, но звук голосов из-за колонны заставил меня сдержаться. Прислушиваясь, я тихонько пошла вдоль стены.
- Я подарила тебе целый год! Убери с лица хмурую мину и посмотри на меня, - сказала Хенуттауи.
- Боги знают, что ты натворила, - ответила Исет.
- Что мы натворили, - спокойно заметила Хенуттауи. - Все тебя вчера видели с чашей.
- Чашей, которую дала мне ты!
- А кто это видел? Так или иначе, мы только ускорили неизбежное. Чем дольше мы ждем, тем сильнее становится Нефертари, тут и сомневаться нечего. Если мне придется напоминать… - Хенуттауи перешла на свистящий шепот: - Ты должна найти способ отблагодарить меня, или же я лишу тебя всего, что дала. Как только он сделает эту девчонку главной женой, она сошлет нас в Ми-Вер. Не сомневайся, я, не задумываясь, пожертвую тобой…
В коридоре послышался шум, и они замолчали. Я осторожно вышла и глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Ко мне приблизились Уосерит и Пасер, а за ними Рамсес и царица Туйя.
Рамсес был белее мела.
- Его больше нет, Нефертари. - Он плакал и не стыдился своих слез. - Отец ушел к Осирису.
Я обняла его, и тут появились Хенуттауи и Исет с чашами шедеха в руках.
Увидев наши слезы, Хенуттауи вскрикнула, а Исет зажала ладонью рот. Я прижалась к Рамсесу, чтобы никто не разглядел, как исказилось мое лицо при появлении этих двоих. Он отстранился от меня.