Мерит говорила правду: она жизни не пожалеет ради малышей. Но я знала: если Анубис, бог с головой шакала, захочет забрать моих сыновей, не помогут никакие заговоры. Зато какая радость будет, когда детям исполнится пять лет! Головы им побреют, оставят только длинную прядь на затылке, которую туго заплетут, а конец завьют. Как говорит пословица, сын - опора для отца на старости лет. Аменхе и Немеф значат для своего отца гораздо больше: они наследники его престола - если я стану главной супругой. Они - драгоценности в его короне.
Мерит торжественно произнесла:
- Не тревожься о детях, государь. Я вырастила Нефертари…
- Вот это меня и беспокоит, - расхохотался Рамсес.
Няня скрестила на груди руки и задрала подбородок.
- Я вырастила Нефертари! Она никогда не болела и никогда ни в чем не знала недостатка. А если из нее вышла сумасбродка, так в том не моя вина…
Нижняя губа няни задрожат.
- Ты отлично справилась, няня.
Я обняла Мерит, и ее суровый взор смягчился.
- Надеюсь, что так, госпожа.
Глава двадцатая
СЕВЕРНОЕ МОРЕ
Золотистая предрассветная дымка окутала десять кораблей, стоявших на якоре у ступеней дворца. Самым большим из них был корабль "Благословение Амона". Пятьдесят воинов, переодетых торговцами, грузили на него бочонки с песком. Корабль не отличался от своих собратьев, вот только на мачтах у него развевались под легким ветерком царские знамена. Чтобы разгуливать по палубе и изображать царевну, отыскали какого-то мальчика. Он стоял сейчас рядом с Аша, разглядывая украшенный самоцветами нож. Как только начнется бой, мальчика спрячут в каюте. Придворные дожидались нашего отплытия, чтобы вернуться в теплые покои дворца и приступить к завтраку. Когда погрузили последний бочонок, Исет прижалась к Рамсесу.
- Нарочно тянет время, - сердито сказала я.
Уосерит улыбнулась.
- Пусть все придворные видят, как она строит из себя дурочку, а ты спокойно стоишь, готовая отправиться на войну.
Исет разрыдалась на плече у Рамсеса, и по ее щекам черными полосами сползала краска. Впервые за все годы, что я ее знала, она не была ни красивой, ни привлекательной и, судя по скованной походке, еще не оправилась после родов.
- Вдруг что-то случится с Рамсесом, - рыдала она. - Как я дам тебе знать?
- Мы увидимся в Аварисе, - мягко пообещал Рамсес.
Он отнял Исет от своего плеча и с тревогой посмотрел на Ашу.
- А если беда случится с тобой? - возвысила голос Исет.
Рамсес попытался ласково улыбнуться, но тут она совершила ошибку.
- Займет ли царевич твое… - Исет тут же поняла, какую допустила оплошность. - Я имела в виду, как он займет в жизни достойное место, если будет расти без отца?
Однако было уже поздно. Исет себя выдала, и Рамсес отвечал холодно:
- К счастью, фараонов охраняют боги. Нашему сыну не придется расти без отца.
Я двинулась вперед и присоединилась к Рамсесу у края причала. Он спросил - и его слышали все визири:
- Царица-воительница готова к отплытию?
Тяжесть диадемы не помешала мне гордо вздернуть голову.
- Царица готова показать пиратам-шардана, что Египет не позволит разбойникам грабить народ.
По небу тянулись длинные облака, поднималось солнце, вокруг перекликались ибисы - прекрасный день для отплытия. Мы поднялись на борт "Благословения Амона"; Хенуттауи зашептала что-то на ухо Исет. Впрочем, какие бы планы ни вынашивала жрица Исиды, мои друзья смогут ей помешать. Я махала Уосерит рукой, пока мы не вышли из лагуны, - вдали еще долго виднелись бирюзовое одеяние и темноволосая голова, прильнувшая к плечу Пасера.
Рамсес стоял рядом со мной. Корабль быстро скользил по реке, на мачтах, словно женские кудри, развевались голубые с золотом флажки.
- Сколько я помню, Уосерит и Пасер всегда друг друга любили, - заметил Рамсес. - Ты никогда не интересовалась, почему они не поженятся?
Я поплотнее закуталась в плащ и ответила, тщательно подбирая слова:
- Видимо, боятся навлечь на себя гнев Хенуттауи.
- Хенуттауи может выбрать себе в мужья кого угодно, - убежденно сказал Рамсес. - Она, конечно, не станет возражать.
- Станет, если Уосерит выйдет за человека, который интересует Хенуттауи.
Рамсес уставился на меня.
- Пасер?
Я кивнула.
- И откуда ты об этом знаешь?
- Уосерит рассказала.
Мы спустились в каюту. Под изображением богини Сехмет, разящей своих врагов, стояла кровать.
- О чем она еще рассказывала?
Я посмотрела ему в глаза и решила рискнуть.
- Пасер нужен Хенуттауи только потому, что сама она его не интересует. Так считает Уосерит.
Мы уселись в кресла перед столиком для игры в сенет.
- Хенуттауи меня иногда настораживает, - признался Рамсес. - Она красива, но из-за ее красоты проглядывает что-то темное. Ты не замечала?
Я сдержалась и не стала рассказывать все, что знала о Хенуттауи, хотя мне и хотелось встряхнуть Рамсеса, чтобы он очнулся и понял, какова его тетка. Но вместо этого я произнесла:
- Я бы отнеслась к ее советам с большой осторожностью.
Три дня мы плыли по реке. Останавливались по ночам - готовили еду на берегу, пили шедех из дворцовых подвалов. Я была здесь единственной женщиной и, если не считать мальчика, нанятого изображать царевну в Северном море, самой молодой. Мы пели песни, ели жареную утятину на взятой из дворца посуде; у воинов, сидевших вокруг костров, тек по пальцам жир.
На четвертую ночь Рамсес объявил:
- Местные жители сообщили, что всего несколько дней назад шардана напали на судно, шедшее в Аварис, к моему отцу.
Среди воинов, сидевших у костров, пронесся возмущенный ропот.
- Завтра пошлем лазутчика, - решил Аша.
В серебристом лунном свете он казался старше своих девятнадцати лет. Когда мы учились в эддубе, по нему сохли все девушки. Интересно, есть ли у него кто-нибудь, собирается ли он жениться?
- Лазутчик пойдет сушей, - продолжал Аша. - Как только мы найдем пиратов, отправим вперед "Благословение Амона", а остальные корабли будут держаться неподалеку, за излучиной. Потом снова пошлем человека, он даст сигнал, что пираты приближаются к нашему купеческому кораблю, и мы тут же атакуем.
Аша вскочил на ноги; по пустынному берегу эхом отдались одобрительные крики воинов.
Поздно ночью мы вернулись в каюту. Рамсес обнял меня сзади и гладил мои плечи. Мы дышали в лад, наши тела разделяла только моя набедренная повязка. Он медленно потянул за ее край, и она упала на пол. Я вздрогнула от его прикосновения, а Рамсес поднял меня на руки и опустил на кровать. Он прижался ко мне всем телом, вдыхая запах моей кожи, умащенной жасмином. Корабль стонал и скрипел - и нас никто не мог подслушать. Наконец мы уснули, обнимая друг друга.
Утреннюю тишину прорезал громкий крик. Мы сели на кровати, ничего спросонья не понимая. Кто это кричал - зверь, ребенок?
Крик раздался снова, и мы бросились одеваться. На берегу рыдал мальчик, наряженный в женское платье, парик и украшения. Здоровенный воин тряс его за плечи.
- Отпусти его! - приказала я.
Мальчик изумленно разинул рот, словно я спасла его от нещадной порки. Я сошла на берег, и он бросился к моим ногам.
- Не желает он, государь, - объяснил воин. - Перетрусил. Мы пообещали его отцу, конюшему, семь золотых дебенов, если мальчишка прогуляется по палубе; конюший божился, что сынок его не робкого десятка!
Мальчик снова заревел, жалобно запричитал, и я погладила его по щеке.
- Тише, ничего с тобой не случится.
- И что теперь? - спросил воин. - Шардана вот-вот подойдут близко. У молоденькой девушки может груди не быть, но если нарядить взрослого мужчину…
- Нарядим женщиной воина, пусть стоит спиной к борту, - предложила я.
Мой собеседник презрительно фыркнул.
- А если они разглядят его ручищи? Нужно найти кого-нибудь, кто сойдет за женщину. Мы же изображаем корабль, который везет царевну с приданым! - Воин с мольбой посмотрел на Рамсеса. - Что же делать, государь?
Наверное, став отцом, Рамсес все же изменился. Вместо того чтобы рассердиться на мальчишку, он смотрел на него с жалостью. Мальчик снова захныкал. Я оторвала его от своего подола и решительно заявила:
- Придется мне!
Рамсес встревоженно взглянул на меня.
- Ты ведь понимаешь, как это опасно. Нужно будет взять оружие.
- Я привяжу к бедру нож.
Услышав наш разговор, воин даже поперхнулся.
- Но ведь ты… Ты - женщина! Царевна! Ты подвергаешь себя опасности.
- У нас нет выбора! - ответила я. - Пираты уйдут, и мы только зря потеряем время.
Щеки воина раздулись так, что он стал похож на кобру.
- Пусть мальчишка нацепит парик и делает, как договорились! Ты понимаешь, глупый, что твой отец ждет золотые дебены? Если ты вернешься с пустыми руками, он разозлится!
Мальчик смотрел на него вытаращенными от страха глазами и трясся.
- Я сама ему заплачу, - решила я. - И буду ходить по палубе. А как явятся пираты, спрячусь в каюте.
Воин посмотрел на Рамсеса.
- Государь, это ведь твоя жена!
- Потому-то я ей и доверяю действовать. Мы будем поблизости.
Воин от изумления словно утратил дар речи, а мы вернулись на судно.
Вскоре вернулся лазутчик с вестями: пираты совсем недалеко, в протоке, впадающей в Северное море. На "Благословении Амона" немедля подняли якоря. Я сидела в каюте, глядя, как воины, переодетые торговцами, посмеиваясь друг над другом, готовятся выступить в новой для себя роли.