Опустились Свaрог со Cварожичем вместе с Чeрным Змеем, запряженным в плуг, вниз на Землю со свода небесного. Видят - вся Земля с кровью смешана, капли крови на каждом камешке, горы перьев везде рассыпаны. По велению Рода небесного, - там, где перья вороньи рассыпались - встали горные кряжи Рипейские, там, где падали соколиные - груды золота залегли в горах. И тогда Свaрог со Cварожичем стали Землю плугом распахивать - там где борозды были проложены - потекли там реки глубокие: тихий Дон, Дунай и могучий Днепр. И протекла Волга - река под камень у Рипейских гор, поднимался с под того камня росток, потянулся вверх - вырос в дерево. К небу дерево протянулось, а корнями ушло в Землю-матушку. На восточных ветвях того дерева свила гнездо Алконост-птица, на западных - птица Сирин, посередке - птица Гамаюн. В корнях Змей шевелится. У макушки же ходит небесный царь - сам Свaрог, а с ним Лада-матушка. Поделена была земля бороздой глубокою на две половиночки, в борозду Змея сбросили Сварожичи, и нечисть лютую за ним следом. Стекла кровь с Земли матушки, закрылась борозда, остался лишь колодец малый. Юша - Змей сквозь него нечисть мелкую на землю выпустил, велел людям вредить, сбивать их с пути верного, а Род создал тогда Макошь - богиню судьбы. Она нити прядет, в клубок сматывает, не простые то нити - волшебные. Из тех нитей сплетается наша жизнь - от завязки-рожденья и до конца, до последней развязки и смерти. У высоких гор на равнине расстелилась Русь матушка, излилась на нее река времени, светлым родником обернулась, пролился родник по Руси, да рассыпался в ложбине светлым облаком, колыбелью обернулся. Родила в ней Макошь Ворожею - дочь, наделила её силой великою. Отводить беду, видеть прошлое, ведать новое, неизвестное, повелела ей быть людям матерью - от нечисти хранить род человеческий. Исцелять болезнь и несчастие. Подарила ей Макошь-мать оберег от бед - гребень серебряный. Пока гребень с нею - нет силам зла к ней доступа. Было велено Ворожее в жизни раз один родить дочь - преемницу, от великой любви беззаветной. Колыбель та - проход в поднебесную. Чтоб не попасть в неё силам темным - запечатана она тремя печатями каменными. Первый - яйцо птицы Алконост - зоревой птицы - птицы жизни. Камень тот краснее крови - цвета зари рассветной. Второй - яйцо птицы Сирин - той, что зовет в царство мертвых. Камень тот чернее смерти - цвета ночи непроглядной. Третий камень - яйцо Гамаюн - птицы - вещей птицы судьбы. Камень тот прозрачнее слезы. Чист и светел, как явь. Камни те колыбель запечатали, да по земле Русской разбросаны были. Повелел Юша - Змей нечисти камни отыскать, чтобы путь проложить в поднебесную. Долго искали гады ползучие камни волшебные, да когда отыскали между собой передралися, кому в поднебесную подниматься. Проходили мимо лихие люди, несли они сокровища несметные, разбойными делами добытые - камни те подняли. Схоронили они их вместе с сокровищем, тогда заклятьями темными те клады нечисть от глаз людских схоронила, а Макошь - мать Ворожее ключ заповедала - без него те камни волшебные колыбели не распечатают, повелела она ей тайну ключа хранить, передавать его от матери к дочери…
Ксана с улыбкой смотрела на мою физиономию, внимавшую ее рассказу с открытым ртом:
- С тех пор и поныне мои праматери - ворожеи рожают только дочерей, один раз в жизни по великой любви. Рожать уходят в лес, к колыбели, и все появляются в ней…и в ней умирают…
Я смотрел на сказочную женщину, которая была в моих объятиях. Ветхий завет, пересказанный в славянской интерпретации, произвел на меня неизгладимое впечатление. Я любил женщину, прародительницей которой была языческая богиня. Она сама была красива и желанна как богиня. Я дотронулся до гребня в её волосах:
- Почему же гребень не спас твою мать?
- Она воткнула его мне в волосы, когда мы бежали к лесу.
- Красивая сказка - былина просто!
- Её мне мама рассказывала, а ей - её мама…
- Ксана, моя Ксана, любимая, желанная, единственная. Как я буду жить без тебя?
- Ты подарил мне самое главное, что мог подарить - огромную любовь, самую чистую искреннюю, и нежную. Мне достаточно твоего подарка.
- Ты ведь ворожея. Если ты любишь меня именно так, и хотя бы наполовину так, как люблю тебя я то…
- У меня под сердцем дочка.
Я лишился дара речи. На пару мгновений голова словно треснула от бури мыслей, пронесшихся в ней. Я только смог выдавить:
- Я остаюсь, слышишь, я остаюсь с тобой.
- Ты должен вернуться, чтобы у нас было будущее.
Будущее было так призрачно и непонятно - явью была только она - желанная, любимая, единственная, та, в чьих объятиях я встречал очередной рассвет …осенний рассвет в виртуальном прошлом.
* * *
Мы с Анисимом второй час пробирались по хляби к указанному Ксаной месту. Противный моросящий дождь, промокающая обувь, брюзжащий Анисим, тяжеленная лопата - экзотика еще та. Особенно учитывая, что в нашем времени попадать под дождь категорически не рекомендуется - чревато химическими ожогами, а живя под стеклянным колпаком, это просто исключено. Грязь в последний раз летом делала Алька на даче - поливая грядку из леечки. Жупан Анисима, все-таки натянутый на меня в целях сбережения моего здоровья, безнадежно промокал. То ли дело вчера - какое развлечение, - сидеть с Ксаной, наблюдая, как капает воск со свечи в чашку с заговоренной водой, как появляется из этих капель круглая восковая "тарелочка" с загадочными рисунками, как внимательные глаза моей ворожеи озаряются светом, и она с улыбкой бросается мне на шею:
- Нашла! Я нашла - вот он, первый клад. Камень в нем.
- Откуда ты знаешь? Как у тебя это все получается?
- Я же колдунья, ты забыл? Клады я искать не умею, но камни из колыбели мне покажутся, как только я того захочу, - она светло улыбалась, я покрывал поцелуями её лицо, шею:
- Ну его к черту, этот клад, наколдуй лучше, чтобы я просто остался.
- Не тешь себя понапрасну несбыточными надеждами, лучше послушай: Все три камня были найдены одним человеком. Найдены случайно - разделены и в разных местах спрятаны. Так вот - первый камень в сундуке с кладом. Клад этот много веков назад Ратиша - лихой человек закопал в лесах наших. Про клад тот все знают, да вот только что камень в нем - про то я раньше не ведала. Да и причин к тому не было. Клад не простой - заклятый, добыть его у нас многие пытались, да никому не удавалось.
- Почему ты думаешь, что мне удастся?
- Потому, что выхода другого у нас нет.
- Это плохой аргумент.
- а еще потому, что я знаю, где он, и как его добыть. Запоминай: пойдешь с Анисимом в лес, до заимки. Анисим пусть там останется - тебя ждать. Пойдешь в чащу, когда стемнеет. Пойдешь один. По дороге встретишь мужика с черной собакой. Окликни его и попроси продать собаку. Когда мужик согласится - собаку отпусти и беги за ней, что есть мочи - не вздумай упустить, иначе все пропало.
- Что пропало.
- Погоди, барин мой любезный, не перебивай. Объяснять долго, да и не нужно. Собака добежит до места и остановится. Как только она остановится - тут же кидай в нее камень или палку - что подвернется и кричи: "Рассыпься!" Там увидишь все своими глазами - копай в том месте, откуда знак увидишь.
- Господи, Ксана, как все запутано, какой мужик, какая собака?
Она спрыгнула с моих колен:
- Иди спать, утро вечера мудренее.
- Погоди! Как спать? Один? А ты?
- А мне сегодня нужно уйти…
Я не успел возмутиться - она просто испарилась, едва прикрыв за собой дверь. Я рванулся за ней:
- Ксана!
Удерживать было уже некого. Ксана исчезла. Как я ненавидел, когда она исчезала просто так, не объяснив причин, не сказав, куда и почему! Как я могу помочь ей, защитить её, если не знаю где она. Как она может рисковать, нося под сердцем мое дитя! А если она снова направилась в лес - там столько опасностей. Я промучился полночи, пока меня не сморил сон, а утром Анисим повел меня к заимке. В лесу было хмуро и холодно.
- Вот, пришли, Данила Лексеич, - полуразвалившиеся домишки неласково встретили нас зияющей пустотой окошек.
- Видно давненько здесь никого не было.
- Верно, барин. Вот как раз я все и поправлю - я, вот, и пузырь бычий прихватил, окна затянуть, и инструментишко какой-никакой. Все поправим, барин.
- Помнишь, что Ксана говорила, - огня не разводи и табаку не кури.
- Все исполню, Данила Лексеич, не сумлевайтесь.
- Пойду я, Анисим, темнеет.
- С богом, барин.
Взвалив на плечо лопату, и заткнув за пояс холщовый мешок, я направился вглубь чащи по узкой мокрой от дождя тропке. Было жутковато в темнеющем лесу. Я все-таки смутно надеялся, что мне удастся отыскать здесь Ксану. Если так выйдет, я клялся сам себе, что не отпущу больше ни на миг.
Совсем стемнело. Небо расчистилось от облаков, холодный ветер стих и в промозглом воздухе вокруг воцарилась звенящая тишина. Луна ярко освещала тропинку. Вдалеке я заметил какое-то движение. Я направился прямиком туда. Минута, другая - я не поверил своим глазам. Права была моя провидица - навстречу мне шел низенький мужичонка, с окладистой седой бородой, в смешной, заплатанной крестьянской шапке с огромной черной собакой. Я с детства любил этих дружелюбных животных, но это была особенная собака. Огромная, лохматая, с зелеными, светящимися в свете луны зрачками, она напоминала скорее теленка своими размерами. Мне сразу вспомнилась собака Баскервилей. Будучи неробкого десятка, я справился с неприятным холодком, пробежавшим по спине
- Эй. Мужик! Продай собаку.