Перед Алькой стояла промокшая насквозь, хрупкая, очень красивая темноволосая девушка, мучительно напоминавшая ей кого-то…
- Почему ты говоришь мне "ты", и что ты знаешь на самом деле.
- Я знаю, кто Настасью убил. Только убийцу так просто тебе не найти - больно хитро тут все закручено.
- Да кто ты?
- Я Ксана - я из деревни, что через реку, из Заволожки. Там барин твой измаялся весь без тебя.
- Да как же ты к нам попала? Неужто вплавь?
- Как есть вплавь.
- Вот, возьми, - Алька протянула свой бархатный халат Ксане, - укутайся, озябла совсем.
- Добрая ты, барыня, добрая и справедливая, спасибо тебе за Гришу.
- А почему ты за него благодаришь?
Девушка почувствовала нотки ревности в голосе Альки, потупила глаза и прошептала сквозь зубы:
- Да так …так ведь, друзья мы с ним.
- Ну не за что. А что ты говорила про убийцу?
- Выслушай меня, барыня, прежде чем к народу идти. Чтобы убийцу изловить, что Гришу оговорил, надобно испытание устроить. А я уж все сама устрою. Только ты возьми меня на время в усадьбу в услужение, пусть привыкнут ко мне в деревне. Скоро мы все поймем.
- А почему ты так в этом уверена, что значит "я знаю кто убил", так скажи кто?
Девушка смотрела прямо Альке в глаза. Повисла неловкая пауза. Затем она тихо промолвила:
- Я была там сразу после того, как это произошло, я видела, как умирает Настасья. Она назвала имя …
- Так давай обвиним убийцу прилюдно, ты будешь свидетельствовать против него, и мы тогда его накажем!
- Ах, барыня, что ты, что барин твой - не наши вы оба!
Алька застыла, похолодев от ужаса.
- Как это…
- Да ты не бойся, барыня, я толком сама не понимаю, только знаю, что сейчас ты наша, да не совсем, как и муж твой. Я тебя не выдам. Только и ты уж себя не выдавай. Народ у нас темный, ему слово скажи - он не поверит, а вот, коли у них на глазах убийца проявится, - вот тут уж другое дело. Гришку вон вся деревня любила, а увидели с окровавленным ножом и сразу в лиходеи записали. На слово не поверят. Они и сейчас не шибко верят. Ты вот что, ступай к людям и скажи следующее - она тихо зашептала что-то Альке на ухо.
Алька вышла на крыльцо. Пестрая толпа, еще секунду назад гудевшая как переполненный улей, смолкла и уставилась на нее. Альке чуть снова не стало дурно - она со студенческой скамьи не выступала перед аудиторией. Ей стало жутко. Она теперь понимала Даньку, почему он пил успокоительное перед выступлением на симпозиумах. Она взяла себя в руки и произнесла:
- сегодня мы с доктором осмотрели Настасью. Доктор сделал вывод, что, судя по ране, Настасью убил среднего роста человек, который к тому же не очень сильный. Как вы сами понимаете - это не Григорий. Доктор категорически отрицает, чтобы человек такого роста и силы так нанес удар. Тем не менее, через десять дней я устрою испытание каждому жителю деревни. Все вы знаете, что в Чудиновском монастыре, что в пяти днях езды от нас, есть чудотворная чаша - чаша правды. Мы нальем в ту чашу святой воды, и каждый из вас включая Григория, будет опускать в нее руки. Я буду спрашивать - "ты ли Настасью жизни лишил?" - и если человек ответит правду, вода останется такой же, как была, а если солжет - вода тут же вскипит и сварит руки лгуну.
Алька торжествующе смотрела на толпу. Висело гробовое молчание. Алька продолжила:
- Покуда же, я Григория из темной выпущу. Кто сбежит - признает себя виноватым. Все равно поймаю и велю повесить.
Она сама себе удивлялась - будто кто-то говорил за нее - кого она на самом деле могла велеть повесить. Ксана здорово придумала - байка про чашу правды действительно имела место. Так и только так можно было найти убийцу и спасти Григория от случайной мести односельчан.
- Теперь идите все по домам!
Вокруг слышались возгласы:
- Ай да барыня, ай да голова…
- Правильно придумала!
- Теперь точно душегуба отыщем, и уж тогда…
Алька устало вздохнула и опустилась в глубокое кресло. Ксана по-прежнему сидела на стуле, завернувшись в бархатный халат:
- Завтра пошлите в монастырь за чашей. А уж я все остальное беру на себя.
- Иди отдыхай, Ксана, отдыхай и сохни - Глаша тебе покажет, где ты будешь спать.
- А это - девушка сняла было с себя барский халат.
- Оставь себе. Это тебе за смекалку твою.
Ксана, ничего не сказав, вышла. Алька, подождав немного, пошла в сад, а оттуда к амбару.
- Кто там? - раздался голос Григория, когда она открыла замок.
- Это я.
- Ты, матушка?
- Ты свободен, - она протянула ключ от замка на кандалах
- Мне ключ не нужен, - резким движением Григорий ударил кандалы друг о друга и они рассыпались. Ты дозналась кто, матушка?
Алька была в шоке:
- Значит, если бы ты хотел, ты бы мог в любую минуту…
- Погоди, матушка, погоди! - Григорий стал перед нею во весь свой исполинский рост, - не враг я тебе, никогда бы не обидел тебя, ни словом, ни делом, а что до силы - от природы она у меня, да и кузня - сама понимаешь, там сила нужна. Ну что ты, родная…
Он смотрел на нее с нежностью, потом протянул ладонь и взял её руку в свою. Алька почувствовала шершавые мозоли на его ладони.
- Так ты дозналась, матушка?
- Нет, Григорий, я выяснила точно, что это сделал другой человек - не ты, а кто - узнаем через десять дней, - будет испытание чашей правды. Я знаю, что это не ты, но испытание придется пройти всем.
- Голова ты, Алевтина Александровна, свет мой, ой голова!
- Да не моя это идея… ты теперь ступай домой, и не подводи меня, из деревни ни шагу…
- Я теперь от тебя, матушка, и сам шагу не сделаю. - Он упал перед ней на колени и обнял её ноги. - Помнишь, как в детстве, пока тебя замуж не отдали…
Алькино сердце упало в пятки. Она дрожала от его прикосновений и не понимала - то ли он что-то чувствует к ней с детства, то ли так проявляет благодарность за участие в его судьбе, то ли это была невинная мужицкая искренность. Горячая волна желания поднималась откуда-то изнутри:
- Иди домой, Гриша, - она с трудом могла вымолвить эти слова, - иди, отдохни…
Он подхватил её на руки и закружил:
- Я приду по первому твоему зову, слышишь! - он осторожно опустил её на землю и зашагал широкими шагами в сторону своей избы. Алька смотрела ему вслед со смешанным чувством пылкого желания взрослой опытной женщины и детской влюбленности. Он был невероятно красив. И она хотела, чтобы он прикасался к ней, смотрел на нее…пусть это всего лишь виртуальная сказка - она хотела эту сказку. Словно услышав её, Григорий обернулся:
- Только позови, матушка, только позови!
Алька закрыла глаза и прислонилась к влажной прохладной стене амбара: сколько же ещё продлится её жизнь здесь - день, неделю, год - тут время идет по-другому. Из головы не шли слова Григория "я приду по первому твоему зову, матушка…", его взгляд, его статная широкоплечая фигура, удаляющаяся в вечерних сумерках, поворот головы… ах, как сладко ныло сердце. Что же её ждет? Кто знает…