- Переживает мужичок. Не спит, не ест. Заиметь отца и потерять, ты, что думаешь, это хаханьки тебе. Выбросите эти свои стрелялки добровольно, очень прошу. Каждый раз, когда вы уходите в тундру, я сижу на валидоле. Твоя забава дорого нам обходится, дорогой.
- Твоё "добровольно" Лиза, тянет на принудительно, - скорчил гримасу Дубов.
- Вот именно "руки вверх" и ни каких тебе переговоров, - попробовал подтянуть к себе жену Тимофей. - Я выберусь отсюда, и мы поговорим. Ты чего Борис хихикаешь?
- Впервые слышу, сколько вас знаю, чтоб Лиза тебе пальчиком грозила.
- Допёк, - буркнула она, отходя к окну и пропуская медсестру с уколами. - Шприц покруче возьмите и иглу потолще, чтоб запомнил подольше такое удовольствие.
- Это и так болезненный укол, - не поняла её настроение медсестра.
- Отлично. Можно два сразу.
- Лиза у тебя проявляются садистские наклонности, - кривился Мозговой, получая порцию лечения. - Это не помогает лечению, лучше положи свою волшебную ручку на это только что уколотое место. Совсем другое дело, - прижал он её ладошку к себе.
О хорошем
С выздоровлением Мозгового его рабочий кабинет переместился в палату. Врачам эта ситуация начала поднадоедать и они его выписали под наблюдения медработников профилактория. Там была тишина, пахло розами и зеленью. Лиза перешла туда с ним жить, даже захватив с собой Тимкиного котёнка. Который пристрастился ловко плавать в огромном аквариуме, ловя рыбёшку. За что был выдворен в зимний сад. Но там ему тоже не повезло. Войдя в азарт, припустил по деревьям за маленькими попугайчиками, загонявшими его в усмерть. А большое какаду даже клюнуло в лоб. Пришлось Тимке забирать котёнка к себе под вздохи отца.
- Мать нас запилит, Тимка.
- А мы спрячем.
- Здорово придумал, интересно куда.
- Поварим котелками, пока доедем домой.
- Интересный разговор, проблема твоя, почему должен напрягаться я?
- А мужская солидарность.
- Подвёл хитрец под черту, придётся объясняться мне за тебя.
- Подумаешь. У тебя неплохо получается. Всегда счёт один ноль в твою пользу.
- Хватит болтать умник.
- И сразу кляп в рот. Так не честно.
Елизавета Александровна, посматривая на них, посмеивалась, а сын, ловко уходя из-под обстрела Тимки, перевёл стрелки на родителей.
- Как вы себя тут чувствуете, не пора вам домой выбираться, разленились ни уборки, ни готовки? - наклонился Илья к матери. - Котёнка и того отправили.
- Уже скоро. Папе доведут до конца реабилитационный курс и мы вернёмся. На работу он уже на полдня выходит.
- День рождение его вы собираетесь праздновать или как? Мы подарок купили, опять же Дубовы прилетят. Правда, тайну просили не разглашать.
- Своей семьёй сынок, больше он пока не потянет.
- Остальные целый день будут идти сами.
Примерно так оно и будет. Поэтому Елизавета Александровна неприятный разговор перевела на волну самого Ильи.
- Как у тебя служба-то, Илюша?
- Нормально, ма, только вот Лизоньки что-то не можется.
- Отправь к врачу, пусть проверят. Отец, конечно, болезнью все планы перебил, а так бы вам на юг слетать. Поваляться на песочке, сил набраться. Но ничего, зимой наверстаете. Сейчас это не проблема были бы деньги.
- Пойду, зайду к отцу, на его процедуры посмотрю.
- Пиявками облепленный, должно быть, лежит.
- Фу, какая гадость.
- Говорит, помогают.
- Ну, пока, - чмокнул он её в щёку.
Тимофей пришёл с процедур, покрякивая и почёсываясь. Включив телевизор, закрыл глаза. Лиза улыбнулась, снотворным обеспечил себя. Сколько не говори всё равно одно и тоже. Телевизор включает только для того, чтоб уснуть.
- Съели проклятые. Обглодали всего, - ворчал он, маня её к себе.
- А я думала, ты снотворное включил, - съязвила она.
- Я раздумал.
Она откинула журнал.
- Хочешь поговорить?
- Что-то вроде этого. Надо чтоб Илья заочно экономический закончил.
Лиза оглянулась на дверь только что скрывшую сына.
- Почему ж ты ему ничего не сказал?
- Решил с тобой сначала обсудить.
Она пожала плечами.
- Что касается моего вердикта, то считаю, что любое учение не во вред. А там уж сам решай. Ты глава семейства и его отец.
Мозговой удовлетворённо хрюкнул.
- Будем считать, что этот вопрос закрыт. Теперь надо полечить меня.
Лиза подняла бровь и кокетливо заметила:
- Это дорого тебе будет стоить.
- Сколько? - дыхнул он на неё жаром.
- Вообще-то надо посчитать, - попробовала она шутить, но, видя то, что огонь бьёт из него как из петарды искрящийся столб, включила серьёзность. - Ты не торопишься, дорогой?
- Дай руку.
Она уступила, руку он получил. Вердикт её был суров:
- Тебе пиявки не в то место ставят, лучше снотворное своё смотри, а то лечение, что просишь, будет тебе дома, - засмеялась она, убегая из номера.
Гуляя по оранжереям, тяня время и давая ему возможность заснуть, вспоминала юность. Как холодный и даже жёсткий на людях Тимофей преображался в мяукающего ласкового котёнка, стоило им только остаться наедине. Что за фокусный характер. Почему Илья Дубов мог ношение после школы её портфеля превратить в ритуал не задумываясь, а Тимка нет. Зато сейчас, где надо и не надо на людях норовит зажать и за что-нибудь интересное подержаться. А тогда только взяв билет в кино на последний ряд и в самый дальний угол за колонной, где сзади и сбоку стена, целуется, как сумасшедший, норовя расстегнуть пуговицы на груди запустив туда руку. Особую ярость у него вызывал свитер с высоким воротом. Не долезешь ни до чего. Как увидит её в нём аж, зеленеет. Причём приходили они в кинотеатр порознь. Купит билет, отдаст и топай. Фильм, естественно, не смотрели, не до того. Оба в процессе зажимания и целования. Нарочно пыталась его отодвинуть от себя, интересно же, что будет делать. Шептала: - "Сколько можно, тебе не надоело?" Ерунда. Его не так просто смутить или сбить с толку. Отвечает ей, как ни в чём не бывало: - "Я всю жизнь буду тебя целовать, и мне никогда не надоест". Да, от любви тогда звенело в ушах и кружилась голова. Никому ни в школе, ни в институте, ни во дворе не пришла в голову мысль, что между ними что-то есть. Ни на чьи же не попались глаза, никто не встретил их нигде случайно. А на праздничных вечерах художественной самодеятельности в школе Тимка как всегда пел. Девчонки хлопали как ненормальные, не отпуская его со сцены. Пять песен спел, а они знай, вызывают. Тогда вылезла разозлённая Лиза, и давай читать стихи. У всех лица повытягивались, но так никто ничего и не понял. Подумали, так задумано было. "Лизка, ты чумная", - буркнул тогда он. "А ты дурак", - прошипела в ответ она.
Вернувшись в номер, Лиза действительно застала Мозгового уже спящим. "Слаб ещё, а всё хорохорится. Сын прав, надо продумать празднование его дня рождения. Непременно придут люди, будет неудобно. Сами же посидим по-семейному. Устанет, пойдёт, полежит, в ресторане же такого в меню не предложат. Хорошо, что плохое имеет место тоже кончаться, вот и их беда на радость всем миновала. Всё же напугался немного разухабистый Мозговой, ещё одна прядка седая за ушком появилась. Лёг одетым, но раздевать не буду, а то полезет опять со своими глупостями. Ночью встанет, разденется, как положено". - Выключив телевизор и включив ночник, тихонечко ступая, занялась собой. А как же принять душ, намазюкаться кремами на ночь и почитать, святое дело.
- О, сама устроилась, а меня кинула на произволяще, - прошептал Мозговой тихонько, в самое ушко, стараясь не напугать.
- Ай, - всё же подскочила она, - ты притворялся.
- Не без этого. Иначе ты опять убежишь, цветы нюхать, - навис, обдавая горячим дыханием, он над ней.
- Мозговой, не беленись.
- Жду, понимаешь, жду, когда она меня раздевать будет, ан, нет. Пёрышки себе почистила и юрк под одеяло.
Лиза отмахнулась от его претензий.
- Тю, я ж тебя не хотела будить.
Он закрыл глаза и сложил руки.
- Разбуди, я разрешаю.
- Мозговой, позову врача, - пригрозила она.
- Угу, сейчас, - ухмылялся он, ныряя к ней. - Выкинь, на фиг, книгу.
- Ёлки палки, Тимофей, ум у тебя есть. - Пыталась она, выставив руки вперёд, остановить его пыл.
- Есть, проверь, - хмыкал он, ловя её руку.
- Если б это был ребёнок, можно назвать, - баловник, а тебя, как величать?
- Хоть огурцом, - с жаром целовал он её. - Осточертело это лечение. Всё что надо они уже вылечили. Надоело… не могу.
- Тимка, шальной, - уже не отбиваясь, сдавалась она. - Завтра домой и без никаких.
- Ягодка, как скажешь. - Огонь играл мячиком в руках, обжигая лицо и впиваясь в губы…
Лиза улыбалась, прижимаясь к горячему телу мужа, закинув руку на его плечо и гладя заживающую грудь. - Дурачок, нетерпеливый. Устал.
- Вот ещё…
- Чего-то хочется…,- потянулась она.
- Ты решила чего?
- Шоколадки хочу, сейчас бы целую съела и много не показалось.
- Сластёна. Завтра пачку куплю отрывайся. А сейчас подсластить могу. - Поймал он её язычок. - С ума спрыгнуть, как сладко. Ел бы, и ел. Как нежен твой животик.
- Угомонись и спи, оставив в покое мои жиры. Надо мне подсесть на диету, я с тобой тут ничегошеньки не делая, набрала вес.
- Сколько того весу-то одна прелесть. Восточные мудрецы считали: все беды и болезни происходят от незнания. Если ты не представляешь, что происходит в твоём организме, как можно лезть в процесс.
- То есть.