Прижав её к себе, он тихонько покачивал любимую женщину, как маленького ребёнка. "Без медика не обойтись, - понял он, - надо вызывать. Не дай Бог уйдёт, в Москве не найти". Положив её в кровать и укрыв, заторопился в кабинет. Через час врачи с "кремлёвки" уже входили в квартиру. Выслушав Дубова, посмотрев женщину и пошушукавшись, решили вколоть успокоительных препаратов, давая возможность ей поспать. Дубову же быть спокойным, что она никуда не уйдёт до приезда дочери. Илья отправил в аэропорт за ребятами машину. Опаздывающий из Норильска рейс встретили и домчали до дома без проблем. Водитель любезно помог поднять многочисленные и объёмные вещи на этаж. Ехали же в академию со всем своим скарбом, сделав пока северу ручкой. Прибежавшая на звонок Лидия Васильевна, впустила гостей.
- Проходите, заждались. Лизонька и Илюша ведь так, - поцеловала она ребят. - Отец час назад уехал. Что-то срочное.
- Где мама? - кинув вещи на Илью, поспешила она, в спальню предположив, что она должна быть именно там.
На кровати отца спала маленькая, сухонькая совершенно бесцветная, начиная с волос и кончая ногтями на лежащей поверх одеяла безжизненной руке, женщина.
- Спит она Лизонька. Я не успела тебя предупредить. Отец вызывал врачей. Накололи её. Всю ночь, он рассказывал, не сомкнула глаз. А тут собралась, посмотрев тебя, уходить.
- Куда, зачем?
- Куда глаза уведут, от жизни, естественно. Отец запаниковал, вот доктора и вкололи ей, чтоб она успокоилась, и мы не дёргались.
- Но почему уходить-то надо?
- Лиза, нормальная она раз понимает, что жизнь мимо неё пронеслась. Сумасшедший было бы до лампочки.
- Но папа так её любит, я тоже.
- Ох, девонька, раз не хочет вам худа, а именно поэтому собралась уходить, она любит вас не меньше.
- Что же с ней такое жизнь сделала? - плакала дочь, упав на колени перед кроватью.
Испугавшись, Лидия Васильевна привела Илью. Тот, подхватив на руки, унёс жену в комнату, что Дубов отвёл им.
- Лизок, кончай психовать, отец от тебя помощи ждёт, а ты сопли распустила, ещё и тебе психиатр потребуется. Он точно сбрендит. - Ругал он её, стараясь подбирать не совсем жёсткие слова. Руки его, лаская и успокаивая, нежно бродили по вздрагивающему телу жены. Он уже знал, жизнь научила, что женская психика лечится либо нежностью, либо силой. Вот и чередовал крепость объятий с потоком нежности. А Лизонька всхлипывала:
- Мало того, что душа у неё отморожена, так ещё и в психушку, что же это за время было, что за люди в нём жили.
- Всё в прошлом Лиза. Это их жизни и только они могут судить своё время. Не наше это дело со своим бы правильно разобраться. Похоже, наше поколение ещё хуже зло может принести своей стране и народу.
- Хуже не бывает, - вскинулась Лиза.
- Страну профукать можем. Это ещё страшнее грех, чем войну с собственным народом вести, - вздохнул он.
- Почему ты так решил про страну? - поднялась на локти она.
- Смотри внимательно за тем, что происходит вокруг, и ты к этому же придёшь. В ближайшие годы никого не будет волновать государственная гордость и мы граждане некогда могучей страны тоже никого не будем волновать. Так что светлого будущего нам не видать ни своего, ни государственного.
- Мне казалось, он так правильно всё говорил.
Мужу это не понравилось и он буркнул:
- С малолетства правильных боялся.
Лиза, проведя пальчиком по его вспыхнувшей возмущением щеке, подтрунивая спросила:
- Чем же правильные перед тобой провинились?
- Всех и всё продадут, чтоб только самим правильными выглядеть. А он ещё и болтун. Страшное дело для такой огромной многонациональной державы, как наша.
- Илюша, страна пережила столько генсеков. Только крепче стала, - посмеивалась она.
- Понимаешь, каждый раз в этой кучке находился хоть один сильный стержень, который удерживал эту махину на нужной орбите, а сейчас одни, блин, болтуны. Заболтают всё.
- Ты говоришь страшные вещи, такого безумия просто не может быть, потому, что не может. С чего нам разваливаться и не любить друг друга. Да в голове такого ни у кого нет.
- Поживём, увидим, уже не долго осталось ждать. Нельзя же бесконечно болтать, не отвечая за свои слова. Совсем ничего не делая созидательного, а только разрушая и плюя в сторону всех. Народ опять же от сытой, спокойной жизни поглупел. Казалось бы, за что боролись. Ан нет, всё выкрутилось наоборот. Видишь ли, Лизок, страна-это чашка. А власть-это то, что туда мы нальём: молоко, сок, воду… Если скисло молоко или испортился сок не обязательно разбивать чашку. Достаточно вылить содержание в раковину, а её помыть.
Вернувшись вечером домой, Илья Семёнович обрадовался подмоге детей.
- Лизонька, как я тебя ждал девочка. Завтра купишь маме всё необходимое, чтоб можно было вывезти её к докторам. Чужие глаза и руки это не то чего бы мне для неё сейчас хотелось. Да и побыть с ней в этот период неотлучно кому-то надо. Теплом, заботой одарить необходимо. Напугала меня сегодня Танюшка не рассказать как. Собралась уходить. Подумай только, что может быть с ней, если она это осуществит.
- Пап, должна же быть причина. Ты точно не обидел её, мог же и не заметить?
- Лизонька, я говорил сегодня с врачами. Мы можем вернуть её к жизни только лаской, теплом и терпением. Про любовь, я просто не говорю. Она должна знать, что мы все её очень любим и нам её присутствие просто необходимо.
- Папуля, по-другому просто не может быть.
- Не волнуйтесь вы так, Илья Семёнович, если Лизе надо уйти, с ней останусь я. - Обещал Илья.
- Очки ей надо, глаза ослабли, - сообщил Дубов.
- Было бы странно, если б всё было в норме от такой жизни. Там где она прожила жизнь, это почти тюрьма, - опустил свою руку на плечо тестя Седлер.
Получивший поддержку Дубов продолжал:
- К мастеру женской стрижки свози её, причёску ей сделай, чтоб уютнее она себя чувствовала. Научи пользоваться косметикой. Может быть, она расстроилась, увидев своё отражение в зеркале.
- А как она догадалась к нему подойти?
- Я не подумавши, сам показал ей. Ну, не смотри, Лиза, на меня так. Не додумал, виноват.
- Илья Семёнович не торопите вы время. Ей подняться на ноги надо и духом окрепнуть, а потом уже всё остальное крутить будем.
- Не скажи, Илюша, у женщин всё по-другому устроено, мне, кажется, она именно из-за внешности и завелась.
- Папка, не переживай, всё успеем, ты ничего не перепутал, это точно она. Мало ли?! Хотелось чуда, а кому его не хочется.
- Лизонька не ерунди. Она первая меня узнала. Столько лет одной только этой надеждой и жила. Я уже позже по глазам и ямочкам на щеках догадался о том, кто передо мной. Глаза те же остались, две ясные звёздочки, ничего их свет не потушило. А так ни за что не признать.
- Всякое случается.
- Потом здесь, когда мыл, смотрю родинка на шеи. У тебя тоже такая есть, я заметил. Мне так нравилось её целовать когда-то, - отвернулся он к окну.
- Папка…
Муж закрыл ей рот рукой, показывая газами на отца и шепча на ухо, чтоб прекратила говорить глупости.
- Да и разговаривали мы уже с ней, фотографии смотрели. Она Илюшу твоего за Тимофея приняла. Я говорил, что ты парень на отца молодого похож очень. Всю жизнь лагерную вспомнила.
- А про меня спрашивала?
- Нет. Она роды не помнит совсем. В горячке была.
- Ты сказал?
- Рассказал, удивилась, обрадовалась.
- Какие первые слова она произнесла, когда увидела тебя?
- "Илья, ты пришёл, как я устала ждать тебя".
- Как устроен свет не понятно, два человека ждут только друг друга, безумно желают друг друга, но каждый в своём углу и концы их судеб никак не сходятся в один рисунок.
- Иди, посмотри, она проснуться уже должна.
Подождав ухода жены, Седлер подошёл к Дубову:
- Илья Семёнович, вы не обижайтесь на Лизу, она страшно рада матери, просто последнее время, случившееся с нами слишком не вероятно. Бывает, выигрывают люди раз за жизнь, но не столько же. Судьба подкладывает нам сюрприз за сюрпризом.
Лиза вернулась взволнованная, с горящими глазами. Принеслась она прямиком к отцу.
- Папка, она лежит, смотрит просто так, давайте быстрее.
Найдя среди вошедших людей, тут же поцеловавшего её в висок Дубова, Таня успокоилась.
- Ты поспала, сразу хорошо выглядишь. Посмотри, кого я к тебе привёл, - подтолкнул он к матери растерявшуюся Лизу. - Узнаёшь?
Она непонимающе смотрела на него, словно ожидая подсказки.
- Мы фотографии смотрели, вспоминай, кого ты ждала сегодня? - погладил он её лицо. - Ну, вспомнила?
Переведя взгляд с Дубова на ребят, задержалась на каждом в отдельности. Улыбнулась Илье, видимо вспомнив и обрадовавшись: "Сын Мозгового!" Протянув худую белую руку к Лизе, тут же отдёрнула, словно обжёгшись: "Вдруг противна и нежеланна". "Лиза, возьми сама", - показал, глазами отец. Та, схватив руку матери, прижала к губам, потом к сердцу. По щекам неслись горькие слёзы, которым, не смотря на предупреждение мужа и отца, она не смогла поставить заслоны.
- Мама, родненькая, я так рада. Нам так тебя не хватало. Теперь всё будет иначе, у нас получится счастливая семья. Это мой муж, Илья.
- На Тимошу похож. - Опять улыбнулась она, посмотрев на Дубова.
- Папуля, может, её в "Кремлёвку" положить? - метнулась к отцу Лиза.
Но Илья Семёнович постарался успокоить вспыхнувшие испугом Танины глаза.
- Нет, Лиза. Я уже привозил кого нужно сегодня. В больнице она через верх належалась. Ей дом и любовь нужны. Мы не торопимся, да Танюшка, потихоньку отойдём. Неси доченька поднос с едой. Мы её сейчас покормим.