Он не ответил и, насвистывая, отвернулся в сторону, провожая взглядом пролетавшую птицу. Дона вернулась к прерванному занятию. Наконец она торжествующе крикнула:
- Смотрите! У меня получилось, получилось!
- Ну и прекрасно! Вы делаете успехи!
Подняв весла, он пустил лодку плыть по течению. Сочтя, что они прошли уже достаточно далеко, он вынул из-под ног Доны внушительных размеров камень и, обвязав его длинным канатом, бросил за борт вместо якоря. Они расположились поудобнее - Дона на носу лодки, Француз в центре, каждый со своей лесой. По воде пробегала легкая зыбь. Уносимые течением, проплывали мимо слетавшие с деревьев листья, травинки. Было тихо. Тонкая влажная леса в руках Доны слегка натягивалась, относимая потоком. Пару раз она нетерпеливо выдергивала ее, чтобы проверить крючок, но червяк оказывался на месте, прикрытый темной полоской водоросли, зацепившейся за лесу.
- У вас слишком глубоко опущен крючок, червяк оказался на самом дне, - подсказал ей Француз.
Дона немного подтянула лесу, но, видя, что он отвлекся и занят собственной снастью, не собираясь вмешиваться в ее дела, она снова из упрямства выпустила лесу. Исподволь она изучала своего спутника - его профиль, руки, плечи. Поджидая ее, он, вероятно, по обыкновению рисовал. Где-нибудь на корме лодки, под рыболовными принадлежностями, лежит лист бумаги с наброском взлетающей с грязевой отмели птицы.
Доне вспомнился портрет, который недавно сделал с нее Француз. Как разительно он отличался от того, первого, который был разорван в клочья. На этом портрете она смеялась, перегнувшись через поручни корабля и наблюдая, как неугомонный Пьер Бланк исполняет одну из своих забористых песенок. Француз прикрепил этот рисунок над камином в своей каюте, пометив в уголке число.
- Отчего же вы не разорвали его вслед за первым? - не без ехидства спросила Дона.
- Я поймал на вашем лице то выражение, которое мне хотелось запечатлеть и запомнить, - просто ответил он.
- Как более подходящее для члена команды?
- Да, если хотите, как более подходящее.
Он сидел спокойно, полностью сосредоточившись на рыбной ловле. Дона думала о том, что вот сейчас, когда они отрешились от всего мира, в нескольких милях отсюда разрабатываются планы его пленения и убийства. Слуги Эстика, Пенроуза и Годолфина, вероятно, уже рыщут по побережью, расспрашивая жителей разбросанных по нему деревень графства.
- В чем дело? - вывел ее из задумчивости его резкий голос. - Вы что - не хотите больше удить?
- Я думала о сегодняшнем дне, - призналась Дона.
- Я понял это по выражению вашего лица. Вас что-нибудь тревожит?
- Вам нельзя больше оставаться здесь. У них возникли серьезные подозрения. Они полны решимости вас изловить.
- Они меня не волнуют.
- Напрасно, Эстик настойчив, у него здравый взгляд на вещи. Он не чета чванливому болвану Годолфину. Между прочим, он намерен повесить вас на самом высоком дереве в парке Годолфина.
- Что ж, почту за честь.
- Довольно вам шутить! Думаете, я, как все женщины, тревожусь из-за сплетен?
- Думаю, как все женщины, вы склонны драматизировать события.
- Зато вы закрываете на них глаза.
- Чего же вы от меня ждете?
- Прежде всего - осторожности. Эстик как-то обронил, что окрестные жители догадываются о вашем убежище.
- Вполне вероятно.
- Когда-нибудь вас предадут, и бухта будет окружена.
- Я уже принял меры на сей счет.
- Какие, хотелось бы знать?
- Разве Эстик и Годолфин посвятили вас в свои планы по моему захвату?
- Нет.
- Ну так и я не скажу вам, как собираюсь избежать подобной неприятности.
- Неужели вы думаете, что когда-нибудь я смогла бы…
- Я ничего не думаю, - перебил он. - Впрочем, нет, я думаю, что у вас клюет.
- Вы умышленно уходите от ответа.
- Вовсе нет. Если вы не желаете вытаскивать рыбу, то дайте я это сделаю за вас.
- Нет, я сама.
- Ну и чудесно. Тяните, но потихоньку.
Дона, надув губы, взялась за лесу без особой охоты, но, почувствовав, что рыба рванулась и задергалась на крючке, она с рвением принялась за дело. Мокрая леса беспорядочно падала к ней на колени, на дно лодки. Забыв обиду, Дона возбужденно бросила:
- Она здесь, я чувствую. Она на крючке.
- Не спешите так, - предостерег Француз. - Вы упустите рыбу. Плавно подведите ее к борту лодки.
Но Дона уже не слушала. Вскочив на ноги, она чуть не выронила лесу, затем с силой рванула ее к себе, и, когда серебристая чешуя уже мелькнула на поверхности, рыба сорвалась, подняв фонтан брызг, и ушла на глубину. Крик разочарования вырвался у Доны, она обернулась к Французу с глазами, полными отчаяния. С минуту он смотрел на нее, потом расхохотался, откидывая рукой прядь волос, упавшую на лоб.
- Вы просто чересчур увлеклись.
- Я ничего не могла с собой поделать. Так приятно было чувствовать подергивание лесы в руках и так хотелось что-нибудь поймать.
- Не беда. В другой раз вам повезет больше.
- Вот беда: моя леса - она запуталась.
- Дайте сюда.
- Нет, я сама.
Не настаивая, он снова принялся удить рыбу. Дона, подняв свой безнадежно спутанный клубок и зажав его между коленями, пыталась распутать лесу, но та еще больше запутывалась. Досадливо нахмурившись, она вопросительно взглянула на Француза. Он протянул руку и молча забрал клубок. Дона с облегчением оперлась о борт лодки и стала рассеянно следить за его руками, ловко распутывавшими мокрую лесу.
Далеко с запада солнце отбрасывало на небо длинные розоватые полосы, золотило воду реки. С отливом вода стала быстро убывать, булькая вокруг лодки. По грязи на отмели прошлепал одинокий кроншнеп, затем, насторожившись, поднялся в воздух и, тихонько посвистывая, скрылся из виду.
- Когда же мы разложим костер? - спросила Дона.
- Когда добудем себе ужин.
- А если мы ничего не поймаем на ужин?
- Тогда не будет и костра.
За разговором Дона не заметила, как ее леса чудом распрямилась. Он аккуратно свернул ее и бросил за борт, протянув Доне оставшийся конец.
- Спасибо, - покорно сказала Дона и несмело покосилась на него, встретившись с его лучащимся мягкой улыбкой взглядом. На душе у нее сразу стало как-то легко и радостно.
Черный дрозд, укрывшийся в лесу на противоположном берегу реки, прерывисто пел свою песенку, сладкую и задумчивую. На душе у Доны было мирно и спокойно, ничего подобного она никогда раньше не испытывала. Все, что клокотало в ней когда-то, рвалось наружу, теперь успокоилось, покорившись этой тишине и "его" неуловимому влиянию. До сей поры ей, жившей в сумятице света, было незнакомо это очарование тишины. Она чувствовала себя околдованной. Ей казалось, что она наконец вернулась в давно оставленные места, куда всегда стремилась, но никак не могла добраться… Да, да, именно о таком мире она мечтала, когда сбежала в Наврон из Лондона. В то же время в ней зрело понимание, что без "него" она бы никогда не обрела полноту счастья. "Он" открыл ей этот мир, открыл ей новую, доселе неведомую жизнь. Играла ли она с детьми, бродила ли по саду, она всегда думала о "нем", что "он" где-то рядом, в бухте, на своем корабле.
"Мы оба стремимся отгородиться от мира. Это связывает нас", - думала Дона. Ей вспомнилась их первая встреча, ужин в Навроне… За размышлениями Дона не заметила, как он начал вытаскивать свою лесу. Очнувшись, она мигом позабыла обо всем, подалась вперед и прижалась к его плечу, возбужденно вскрикнув:
- У вас клюнуло?
- Да, - улыбнулся он. - Хотите вытянуть?
- Это было бы нечестно, рыба-то ваша.
Но он уже вкладывал лесу ей в руки. Дона подвела сопротивляющуюся рыбу к борту лодки и осторожно вытащила ее. Рыба билась, подпрыгивала и извивалась. Дона бросилась рядом на колени и попыталась выдернуть крючок.
- О бедная рыбка, она умирает! - запричитала Дона. - Как она мучается. Что мне делать? - с мольбой в глазах она обернулась к Французу. Он встал на колени, отнял у Доны рыбу, резким движением высвободил крючок и, вставив ей в рот палец, свернул голову. Рыба дернулась пару раз и замерла.
- Вы убили ее! - прошептала Дона.
- Ну да, а вы, собственно говоря, чего ждали?
Дона внутренне съежилась. Когда возбуждение немного спало, она вдруг почувствовала, как близко друг к другу они оказались - их плечи почти соприкасались. Француз погрузился в молчание, и на лице его мелькнула уже знакомая ей затаенная улыбка. Внезапно Дону опалил жар. Ей захотелось придвинуться к нему еще ближе, ощутить на своих губах его губы, почувствовать за спиной кольцо его сомкнувшихся рук. Медленно она отвела взгляд в сторону, на простор реки, не в силах совладать со снедающим душу беспокойным томлением, страшась, что может выдать себя. А что, если он успел прочесть откровенный призыв в ее глазах и теперь презирает ее, как Гарри и Рокингэм презирали тех женщин в "Лебеде". Дона принялась деловито похлопывать себя по локонам, чтобы привести их в порядок, пригладила платье, словно ища успокоения в простых механических движениях. Это давало ей возможность выиграть время. Наконец, обретя в душе подобие равновесия, она рискнула обернуться через плечо. Оказалось, он уже смотал рыболовное снаряжение и взялся за весла.
- Проголодались? - весело спросил он.
- Да, - неуверенным, будто не своим голосом ответила Дона.
- Тогда пора развести костер и заняться ужином.