Она мгновенно вспыхнула от шеи до скул:
– Да, верно.
Сможет ли он когда-нибудь добиться, чтобы она расслабилась в его присутствии? Только для него! Люк проводил Эйвери в столовую. Мэри и Нолан убирали остатки ужина. Эйвери обратилась к Мэри:
– Ужин был великолепен. А шоколадный десерт, как бы он ни назывался, просто пальчики оближешь!
Пожилая женщина улыбнулась:
– Вообще-то я запланировала кое-что проще, но, знаете ли, новости требовали необыкновенного десерта.
Мэри и Нолан всегда были в курсе всего происходящего в поместье, в какой бы тайне оно ни хранилось. Мэри торопливо вытерла руки и обняла Эйвери:
– Как ты, девочка?
– У меня все хорошо.
Стоя за спиной пожилой женщины в фартуке с надписью "Поцелуй повара", Люк обнаружил полку, уставленную маленькими кулинарными шедеврами. Знаменитое печенье Мэри с шоколадной крошкой. Он вдохнул аромат. Да, шоколад сегодня определенно удался.
– У моего любимого повара осталось что-нибудь для меня?
Женщина подозрительно оглядела его, как когда он был подростком, чье вторжение на кухню не сулило ничего хорошего.
– Здесь только одно, ради чего ты суешь нос на кухню. Но если я дам тебе печенье, остальные тоже захотят, и от него ничего не останется.
– У них есть десерт. Так что не опасно.
Он был готов на что угодно, только бы убедить Мэри.
– У тебя тоже есть десерт, Лукас Блэкстоун. Но, думаю, я могу сделать для тебя исключение. – Она сняла пару печений с полки и протянула Люку и Эйвери. Нолан насупился:
– А мне?
– Когда закончишь работу, тоже сможешь взять одно.
Дворецкий с тихим ворчанием направился к двери в столовую, все остальные провожали его улыбками. Мэри повернулась к Эйвери:
– Значит, у тебя все в порядке? Как дела в клинике?
Люк видел, как Эйвери расцвела от искреннего внимания Мэри.
– Дела идут отлично. Как ваши бедра?
– Хорошо благодаря тебе. Знаешь, а эта девочка творит чудеса.
Он тотчас вспомнил божественный массаж.
– О да, представляю.
– Послушай, если будешь выполнять все, что она говорит, все у тебя будет хорошо.
– Так точно, мэм.
Люку вспомнился настоятельный совет Эйвери не возвращаться к гонкам до следующего сезона. Хотелось отбросить опасения и тревоги, но они неизменно возвращались, особенно по ночам, когда ноги болели от дневной нагрузки.
Люк хорошо знал свое тело и смог бы вернуться в отличную форму к февралю. Он верил в это, несмотря ни на что. Но вопрос в том, сможет ли доказать это остальным. К чему ждать, чтобы потом зарабатывать репутацию с нуля, если можно вернуться раньше и остаться на вершине достижений? Он не мог позволить, чтобы все его усилия превратились в ничто.
Они вышли через заднюю дверь, их сразу охватил прохладный осенний воздух. Эйвери укуталась в довольно легкую кожаную куртку. Его завораживали разнообразные оттенки ее волос, особенно самые светлые, различимые даже в темноте. Сколько бы Люк ни вспоминал ее, она всегда представала с аккуратно убранными вверх или назад волосами. Он знал, что хвост, который она собирала, очень тугой и толстый, но ему и в голову не приходило, какими густыми и шелковисто-блестящими окажутся волосы во всем своем нестесненном великолепии. Распущенные, свободно струящиеся, они превратились в водопад чистейшего соблазна. У Люка чесались руки, так хотелось запустить в них пальцы и ощутить шелковые прикосновения. У него невольно вырвался тихий стон, тотчас растворившийся в ночном воздухе.
– С тобой все в порядке? Может быть, лучше вернуться?
– Нет, все хорошо. – Если не считать пульсирующее напряжение в брюках.
– Приятно снова оказаться дома, а?
– Да, неплохо. Любому бродяге нужен дом.
– Разве ты не чувствуешь себя дома в Северной Каролине?
На самом деле он нигде не чувствовал себя дома.
– У меня там квартира, но я бы не назвал это домом. Наверное, просто место, где могу остановиться и прожить какое-то время.
– Здесь ты не чувствуешь себя дома, даже когда рядом братья?
– Да. Эйден и Джейкоб постарались, освободили комнату деда, и у меня весьма удобные апартаменты, но это место не мое.
– Ну, жаль.
– Почему?
– Я бы совершенно потерялась, не будь у меня дома, и мне горько слышать, что у тебя нет такой уверенности и уюта. Меня многие спрашивали, почему не продала дом, когда умерла мама. Можно было переехать ближе к клинике. В конце концов, он слишком велик для одинокой женщины. Для старой девы. Уверена, именно так меня называют за глаза.
– Милая, ты настолько далека от классического образа типичной старой девы, насколько это вообще возможно. – Он коснулся ее волос и, прихватив прядь, заскользил по ним.
По нерешительным движениям и тому, как медлит с ответом, Люк понял, что Эйвери чувствует его прикосновение. Но вскоре она ушла вперед, не глядя в его сторону.
– Этот дом – единственное, что неизменно в моей жизни. Да, я пережила здесь немало тяжелых моментов, но и самое светлое, что со мной произошло, тоже связано с ним. Не хотелось бы с ним расставаться. Думаешь, я чересчур сентиментальна, да?
– Вовсе нет. Если я и назову какое-то место домом, так уж точно мой гараж. Звучит безумно, знаю, но я предпочел бы находиться там, чем где бы ни было.
– Ах, как мне это знакомо, Люк.
Она остановилась и обратила взгляд в глубь ночного неба. Было прохладно, но ясно, в бархатной темноте точно рассыпалось бесконечное множество звезд. Люку до этого не было дела. Он был слишком занят созерцанием прекрасного профиля Эйвери, уже плохо различимого в наступившей темноте.
Когда разговор успел стать таким серьезным? Он должен был придерживаться забавных жизнерадостных тем, а не рассуждать о доме и семейном очаге. На ощупь он нашел в темноте ее плечо и, скользнув ладонью вниз, взял ее за руку и повел к дубу, что рос неподалеку.
– Пойдем.
Семейная легенда гласила, что это огромное дерево росло здесь с самого их обоснования на этой земле много-много лет назад. Никакие другие деревья не росли рядом с ним, за исключением, разве что, двух магнолий и довольно старой плакучей ивы, но и над ними гордо возвышался дуб. Пробравшись под нижними ветвями, Люк и Эйвери встали у самого ствола дерева.
– Как красиво! – с придыханием воскликнула она, глядя, как скудный лунный свет серебристыми прожилками сияет между листьями.
Люк провел ее вокруг дерева к противоположной стороне ствола, где Эйден помог ему закрепить на одной из ветвей качели из автомобильной шины. Вот теперь начнется веселье.
– Когда-нибудь каталась на таких?
– Хм. Наверное, нет.
Ее сомневающийся тон поразил его. Даже в ночной темноте он чувствовал, как она смотрит, словно следит за ним. В конце концов, он способен на совершенное безумие. И это не страшно. Чем больше противится, тем ярче будет впечатление от сюрприза, когда она наконец сдастся.
– Никогда? Давай же! Когда ты последний раз сидела на качелях? Ты вообще когда-нибудь каталась на качелях?
Ее протяжный вздох выглядел страдальчески, будто она делала это ради него.
– В детстве, я думаю.
– Значит, прошло немало времени. Запрыгивай.
– Что? Я? Нет.
– Да-а! Рискни!
– Я не одета для катания на качелях.
Ну вот, теперь ищет себе оправдание.
– Что? Ты же в брюках. Кроме того, если испачкаешься, будет еще веселее.
Он сказал это неожиданно для себя, понизил голос неосознанно, похоже, его очарование ею так велико, что возобладало над самоконтролем.
– Ну же, куда девалась маленькая искательница приключений, которая так хотела свободы? – подзадоривал Люк.
И это сработало. Эйвери сделала шаг в его сторону. Да, всего лишь маленький шаг, но по направлению к качелям, а не прочь от них. Будто первые шаги ребенка.
Довольно долго она стояла рядом с шиной, потом вдруг засмеялась:
– Уверена, тебе это покажется чрезвычайно забавным, но я даже не знаю, как взобраться на эту штуку.
Он подошел ближе, положил свободную руку ей на поясницу. Невинное прикосновение, а какой пронзительный эффект. По его телу пробежала дрожь, как тогда, когда она упала ему на руки. На какое-то мгновение он замер, стараясь прочувствовать, насладиться этим будоражащим ощущением.
– Ты можешь, например, забраться на нее сверху. – А про себя подумал: "С каких это пор столь незамысловатые фразы стали скрывать в себе намеки и тайные смыслы?" – Или проскользнуть ногами в середину шины и сесть.
Сесть на свою прелестную попку. Ни за что нельзя сейчас думать о ее анатомии, иначе придется провести свои дни в мире, полном боли. Эйвери, безусловно, выбрала более безопасный способ и села в середину, пока Люк придерживал шину. Затем он встал позади нее.
– Даже не думай толкать меня, – предупредила она, оглянувшись. – Можешь повредить себе что-нибудь.
Люк игриво зарычал, получилось очень натурально.
– Не указывай, что мне делать, женщина. Мое тело работоспособно везде, где требуется.
Он бросил на землю трость, схватил шину двумя руками по обе стороны от Эйвери. Даже оттолкнув ее, не потерял равновесия. Едва качели устремились вниз, у Эйвери перехватило дыхание. Люк усмехнулся. Задор придал ему силы, и когда он в очередной раз оттолкнул ее, она почти закричала.