Решив отомстить маленькой озорнице, Люк быстро надел презерватив и прильнул к изящному изгибу ее шеи. Ощутив кожей легкое дуновение, Эйвери вскрикнула, извиваясь, объятая возбуждением. Еще немного, и он был уже не в силах противостоять искушению. Долгими, ненасытными поцелуями Люк спускался вдоль ее тела к заветной, чувствительной точке. Оказавшись там, стал действовать медленнее, лаская губами нежнейшую кожу. Пряный аромат ее возбуждения пронизывал его. Все, о чем он мог думать в эти минуты, – желание доставить ей наслаждение. Уверенным движением он развел ее ноги шире, не оставляя шанса спрятаться. Блестя влагой, чувствительная кожа между ее бедер отчего-то навела его на мысль о сущности Эйвери. Такой же уязвимой. И вместе с тем сильной. Он склонился к источнику наслаждения, коснулся его поцелуем. Прильнув ртом, продолжил сводить ее с ума. Ее стоны и крики были для него сладостной музыкой и, смешиваясь с биением пульса в висках, казалось, проверяли его на стойкость.
Ее тело содрогнулось последний раз, бедра сдавили ему голову. Эйвери, почти задыхаясь, жадно втянула воздух, купаясь в собственных ослепительных ощущениях. Когда она расслабилась, шумно выдохнув, и тело будто растеклось по постели в сладкой истоме. Люк встал. Глядя не ее безвольные руки и ноги, блестящую капельками пота кожу и все еще вздрагивающую грудь, он точно знал, что видит настоящую Эйвери. Женщину, не скованную страхами, испытавшую ослепительный оргазм. И это он подарил ей его. Все эти незамысловатые рассуждения и первобытные ощущения заставляли его снова надвигаться на нее, ближе и ближе. Приподняв ее ногу, он освободил себе место между бедер. Сначала она воспротивилась и напряглась, но его умелые ласки, дразнящие прикосновения возымели магическую силу. Еще и еще немного, и она наконец расслабилась. Словно аккумулятор, вновь заряженный энергией, восполнила свою жизненную силу и неутолимую страсть. Бедра подались ему навстречу, заставляя проникнуть глубже.
Люк яростно сжал в кулаках края простыни, отчаянно стараясь обуздать желание. Но едва их бедра соприкоснулись, сдерживать первобытные инстинкты стало бесполезно. Сопротивление окончательно потеряло смысл, когда он опустил взгляд на ее прекрасное лицо. Он ворвался в ее лоно, их взгляды встретились и больше не отрывались друг от друга, точно каждый видел смысл жизни в глазах другого и важнее этого не было ничего на свете. Непростительно быстро распаленные тела предали их, перестав подчиняться разуму. Эйвери выгнулась ему навстречу, словно качаясь на волнах блаженства. Мышцы сдавили его плоть, и это ощущение сводило с ума. Вонзаясь еще глубже, Люк двигался все быстрее. Сердце бешено билось, голова шла кругом, в висках стучало. Кто бы мог подумать, что самых сильных и ярких ощущений он достигнет в руках женщины, от которой меньше всего ожидал этого.
В наступившем покое он набрал полную грудь воздуха и, постепенно возвращаясь в реальность, обнаружил, что у него слегка дрожат руки. Расслабившись, буквально упал на край кровати, устроился ближе к Эйвери, а потом и вовсе лег на нее. Он просто не мог остановиться, прекратить прикасаться к ней, прервать магическую связь. Его ладонь легла на небольшое возвышение у нее под грудью. Ритм их сердец становился ровнее, дыхание спокойнее. Неуемная энергия исчезала среди серых теней, постепенно заполнявших комнату.
Что за невообразимая потребность, странное незнакомое чувство поселилось у Люка, отчаянно призывая не заходить слишком далеко? Несмотря на предостерегающие сигналы, возникавшие в голове, он был твердо намерен отдаться воле своих инстинктов. Он встал и пошел в ванную принять душ. Потом помог Эйвери устроиться удобнее, лег рядом и привлек ее к себе так, что теперь они расположились в постели в противоположных позициях. Люк улыбнулся, не встретив почти никакого сопротивления.
– Иди сюда, отдохни вместе со мной.
– Оденемся?
– Не сегодня.
– Слишком устал?
– О да. Мой физиотерапевт сегодня попыталась меня убить.
Она весело захихикала, он улыбнулся, но ее смех уже смолк и превратился в тихое, ровное дыхание. В эти минуты Люку казалось, что весь мир отступил на второй план, остались только теплота и непревзойденное блаженство внутри.
Глава 11
Эйвери постепенно приходила в себя, начиная осознавать действительность. Пробуждалось и ее тело, как цветок, который навстречу солнцу расправляет по одному лепестку.
Сквозь неплотно задернутые шторы сочился мягкий свет, День еще не наступил. Эйвери ощущала необыкновенное тепло в своем маленьком укрытии из одеял, от которого хотелось закрыть глаза и уснуть. Спиной она почувствовала, как прижался кто-то большой и горячий. Все ее существо наполнилось трепетом, едва она вспомнила о том, кто был с ней в постели.
Лукас Блэкстоун.
Невинные девичьи мечты давно рассеялись, теперь их место бесцеремонно заняли пылкие желания настоящей женщины. Казалось, увидев его сегодня утром, она должна была смутиться, испытать неловкость и волнение. В конце концов, она не просыпалась рядом с особами мужского пола со времен колледжа. Но пугало другое, она боялась, что испытала нечто большее, чем восторг и наслаждение от мастерства Люка в постели. Прикасаясь к нему, вдыхая, вкушая, засыпая и просыпаясь рядом с ним, она больше не была хозяйкой своему сердцу. А может быть, это случилось, когда она была совсем ребенком. Благоговение перед героем, поклонение ему издалека с течением времени переросло в зрелые чувства. А теперь пути назад уже не было.
Обеспокоенная тем, что тревожные мысли не позволят лежать спокойно и она нечаянно разбудит Люка, Эйвери выскользнула из постели и некоторое время стояла, обвеваемая свежим воздухом. Ею овладела дрожь, была ли причиной тому прохлада или удивление, что она полностью обнажена, неизвестно. Эйвери наблюдала, как Люк раскинулся в постели и, обнаружив теплое место, которое она только что оставила, уютно свернулся на нем. Пока она смотрела на это, ей нестерпимо захотелось снова оказаться в его объятиях. Однако ей представилось, что после долгого и непростого дня утром ему наверняка захочется выпить чашечку горячего кофе.
Она поспешно натянула трикотажные брюки и широкую футболку и выскользнула за дверь.
Люк всю ночь спал очень крепко, практически не шевелясь. Из отрывочных рассказов в клинике у Эйвери сложилось впечатление, что для него такой сон скорее исключение. Она не стала его будить, тем временем пытаясь понять, как вести себя дальше, чтобы это выглядело естественно.
Чашка кофе со сливками неожиданно напомнила, что вчера она так и не поужинала. Протеиновый батончик несколько успокоил переживания по этому поводу.
В дверь позвонили. Эйвери открыла, увидела Марка и замерла, точно парализованная. Он не заходил к ней уже несколько месяцев. И сегодня утром она уж точно его не ждала.
– Хм, привет. Чем могу помочь?
Мужчина, обладавший традиционной классической красотой, нахмурился:
– Может, перестанешь говорить со мной как с заезжим моряком. Ведь мы долгое время были друзьями, Эйвери. Может, по крайней мере, пригласишь меня в дом?
Ее возмутил его тон, но хорошие манеры требовали пригласить его и выяснить, что ему надо. Ее дом не мог случайно попасться на пути. Значит, он приехал по какой-то причине.
– Извини, я кажется, еще не совсем проснулась.
Эйвери провела Марка в гостиную и неожиданно остановилась около старинного дивана, принадлежавшего родителям ее отца. Оглядевшись, она вдруг осознала, что эта комната могла бы весьма органично вписаться в какой-нибудь музей. Стены обиты подлинным материалом, использовавшимся еще в ту пору, когда дом был построен. На них вышивки, собственноручно созданные прапрабабушкой. Обставлена комната антикварной мебелью. Она превратила это место в своего рода мемориал собственной семьи.
Марк принялся расхаживать перед камином, изучая фотографии в старинных рамках, подходящих к общему стилю помещения. Марк тоже вписывался в этот интерьер. Он родился в одной из старейших семей в Блэк-Хиллз, за исключением семьи Блэкстоун, основавшей город. Посещал единственную в округе частную школу, как и Эйвери. Потом поступил в престижный колледж и, похоже, отлично учился. Собственным трудом проложил себе дорогу в исполнительное руководство компании, хотя, пожалуй, слово "труд" в этом случае несколько преувеличено. Он никогда не работал на фабрике простым рабочим, лишь менял один за другим офисные посты. Марк был человеком сугубо интеллектуального труда. Никакого спорта или машин. Свой дом он обставил антиквариатом, обожал цифры и четкость во всем и любил изысканные обеды.
– Хочешь кофе?
Марк повернулся к ней, но его взгляд блуждал по комнате, не задерживаясь надолго ни на чем.
– Я пришел не ради любезностей, Эйвери, а чтобы спросить, уверена ли ты в своем выборе.
– Что, прости?
Он покачал головой, словно говорил с маленьким ребенком, который жестоко разочаровал его:
– Я видел тебя с ним в тот день. И вчера. Ты действительно уверена, что это лучший, правильный выбор?
Эйвери почувствовала, как ее захлестнула волна нестерпимого жара. На мгновение охватил стыд за то, что она признала, будто достаточно хороша для знаменитого Люка.
– Ты провинциальная девушка, тихая домоседка. Ты действительно думаешь, что способна состязаться с его карьерой? С всеобщим вниманием? Свободой? Женщинами?
Знакомое чувство беспомощности, неполноценности вдруг проснулось внутри и охватило настолько, что у Эйвери задрожали руки. Она точно знала, стоит сделать шаг, и упадешь. Стоит взять что-нибудь в руки, и уронишь это.