Бертрам окончил привилегированную частную школу для мальчиков и решил попробовать себя в инженерном деле. По протекции родственников ему предложили работу в Америке. Именно там он и познакомился с Флер.
С первого момента, как Бертрам ее увидел, в нем заговорил пуританин. В девушке было все, что его учили осуждать. Но она оказалась слишком большим испытанием не только для его морали, но и для его решительности. Он влюбился в нее и, лишь когда они поженились, начал размышлять о том, что скажут о ней его родители. И всю оставшуюся жизнь его мучила вина за то, что его мать чуть не умерла от потрясения.
Но страдания его родителей были ничто по сравнению с тем ужасом, который испытала сама Флер, познакомившись с ними. Ей хватило одного взгляда на холодный неуютный дом без элементарных удобств и центрального отопления, чтобы тут же решиться вернуться домой. Когда она сказала об этом мужу, тот лишь удивленно посмотрел на нее:
- Но теперь это твой дом!
Флер засмеялась в ответ. Бертрам ненавидел этот смех - ему казалось, жена насмехается над всем тем, что он считал священным и неприкосновенным.
Но даже тот факт, что у нее будет ребенок, не смог примирить Флер с аскетизмом английской деревни. Она уехала в Лондон, купила там дом и наполнила его веселыми людьми, многие из которых были ее земляками.
Там и появился на свет Роберт, не в родовом поместье предков, а в роскошном особняке, в котором его собственный отец ощущал себя одновременно иностранцем и посторонним.
Флер неважно чувствовала себя после рождения ребенка. Прошел почти год, прежде чем она достаточно оправилась, чтобы путешествовать, и поспешила назад через Атлантику, как выпущенный на свободу почтовый голубь. Она хотела забрать с собой Роберта, но этого не позволили ни Бертрам, ни его родители.
Вернувшись на следующий год в Англию, она недвусмысленно дала мужу понять, что хочет развода. Бертрам был в ужасе. В его семье разводов никогда не было, и он не собирался стать первым. Флер спорила, умоляла, плакала, но все безуспешно. Она уехала домой и вскоре вернулась опять, однако так ничего и не добилась.
Когда началась война с Германией, Флер находилась в Америке. В течение четырех лет у нее не было случая повидать сына. Бертрам уехал во Францию и оттуда был направлен со своим полком в Индию.
Пока он пребывал на Востоке, ему удалось установить связь с одной инженерной фирмой, нуждавшейся в менеджере для австралийского филиала. Как только его демобилизовали, он занял предложенное ему место.
Тем временем Флер продолжала писать ему, требуя свободу и своего ребенка. Бертрам через адвокатов дал ей ясно понять, что не собирается давать ей ни того ни другого. От себя лично он приложил краткую записку, в которой говорилось: "Тех, кого соединил Господь, никто не сможет разлучить". Он также добавил, что считает ее жизнь греховной и надеется, что из уважения к приличиям она воссоединится с ним в Австралии как жена.
Ханжески-упрекающий тон его письма был оскорбителен для Флер. С этого момента она приняла решение бороться с Бертрамом всеми средствами, что были в ее власти. А поскольку она была очень богатой, этих средств оказалось у нее предостаточно.
Бертрам и не подозревал, какие силы он вызвал. Он вел интересную жизнь, был обеспечен и молод, Англия и Америка казались ему такими далекими, что он позволил себе запутаться в легком и довольно прозаичном флирте с одной фермерской дочкой. Часто проводя выходные на ферме, он даже не подозревал, что Флер устроила слежку за ним, что его похождения фиксируются до мелочей и что несколько поцелуев, сорванных с уст девицы под стогом сена в лунном свете, смогут привести к таким плачевным результатам.
Адвокаты Флер оказались умелыми, и им хорошо платили. Бертрам же мог руководить делом лишь с другого конца земного шара и платить своему поверенному скромные гонорары. Оба его родителя к тому времени уже умерли, и в Англии не было никого, кто мог бы посоветовать ему что-то вразумительное. Когда же Бертрам узнал, что Флер удалось развестись с ним и добиться опеки над сыном, он чуть было не отправился в Америку, готовый застрелить ее. Но, будучи человеком благоразумным и уравновешенным, вместо этого просто женился на фермерской дочке и позабыл о своей прежней жизни.
Роберт не интересовался своим отцом. Бертрам со слов Флер и по тем редким открыткам, что он когда-то получал от него, представлялся личностью довольно скучной.
Флер была совершенно другой.
Мало-помалу, живя с ней бок о бок, Роберт тоже начал видеть ее недостатки. Но он любил ее, и не вопреки, а зачастую благодаря им. Она была как ребенок, милый, озорной и очаровательный.
Роберту исполнилось восемнадцать, когда он безумно и опрометчиво влюбился. Его избранницей стала мать Микаэлы. Но, несмотря на пламенное чувство, несмотря на то, что именно с ней он выпил свой первый опьяняющий глоток страсти, он знал, что его жизнь полностью посвящена любви и служению одной только Флер.
И так будет до тех пор, пока она будет в нем нуждаться.
Глава 6
Сара быстро шла по узкой пыльной тропинке, ведущей от Довер-Хаус к шоссе. Движения ее были резкими и нетерпеливыми.
Она только что имела длинный и неприятный спор с Синтией, что часто случалось у них в последнее время. И всегда Сара терпела поражение, уже само по себе вызывавшее у нее раздражение. Кроме того, она была раздосадована тем, что, если она хочет остаться гостьей Синтии, ей по возвращении придется извиниться за неприятную дискуссию.
Сара извиняться не хотела, с полной уверенностью считая, что именно Синтия всему виной. Сара жаждала познакомиться с Робертом Шелфордом, желала посмотреть Бетч-Вейл и не понимала, почему подруга отказывается это устроить. Поведение Синтии казалось ей абсурдным.
Сара испробовала все аргументы, пытаясь убедить Синтию, что неплохо бы ей быть дружелюбной к соседям, но Синтия оставалась непреклонной.
Не имело значения, что говорила Сара, результат всегда был одним и тем же, и она уходила с чувством разочарования и досады.
Сейчас, шагая по тропинке, она говорила себе, что больше не может с этим мириться, но разве у нее есть выбор? Вернуться назад в Лондон?.. Решиться продать драгоценности?..
Как большинство женщин, Сара рассталась бы со своими драгоценностями в самую последнюю очередь. Они означали для нее не только капитал, они вселяли уверенность. Они были как броня, в которой она могла двигаться дальше и без страха смотреть в будущее.
Утратить драгоценности или, вернее, перевести их в деньги - значило признать себя, пусть даже на время, неудачницей. А Сара отчаянно боялась потерпеть неудачу. И сейчас подсознательно она чувствовала, что Роберт Шелфорд может оказаться ей полезным.
"Как бы мне с ним познакомиться?" - спрашивала она себя. Будучи гостьей, она не могла просто так, одна отправиться в Бетч-Вейл и попросить встречи с его хозяином. Синтия могла бы помочь. Ей нужно всего лишь позвонить по телефону и попросить разрешения показать своей старинной подруге дом. Но как оказалось, Синтия содействовать не собиралась, и Сара тратила свое красноречие впустую, сотрясая безмятежно-спокойный воздух Довер-Хаус.
Сначала Сара была рада расслабиться, отоспаться в мягкой уютной кровати, насладиться восхитительной едой, которую готовила Роза, полежать в тени деревьев и поговорить с Синтией об Индии. Но вскоре ей все наскучило, и теперь ее одолевало беспокойство. Она была достаточно честна, чтобы признаться себе, чего ей недостает.
- Эта женская атмосфера меня угнетает! - Она произнесла эти слова сегодня утром и скорчила гримасу своему собственному отражению в зеркале. Спокойные ночи и свежий деревенский воздух пошли ей на пользу. И хотя волосы нуждались в искусных руках парикмахера, а лак на ногтях облупился, Сара была как роза в полном цветении.
"Мне нужно поскорее отправиться в Лондон!" подумала она, но затем решила, что не поедет туда, пока не увидит Роберта Шелфорда.
В очередной раз после ленча она попыталась уговорить Синтию, и вот теперь, вопреки своей нелюбви к "сельским прогулкам", решила пройтись, чтобы избавиться на время от подруги и забыть злобные реплики, которыми они обменялись.
Вскоре она наткнулась на живую изгородь, в которой был проход. За кустами расстилались поля, а еще дальше виднелась дубовая роща. Сара поняла, хотя и не видела дома, что именно там и находится Бетч-Вейл.
"Интересно, как себя чувствуешь, живя все время в деревне?" - размышляла Сара. Сама она не питала интереса к такой жизни. Ей хотелось огней и романтического волшебства, мягкого трепета музыки и возбуждения оттого, что все глаза устремлены на нее. Ей хотелось любить и быть любимой. Разве что-то может с этим соперничать? Разве может хоть что-то, даже отдаленно, сравниться с наслаждением быть просто женщиной… женщиной, которую страстно желают мужчины?
Сара так была поглощена своими мыслями, что не заметила фигуру, пересекающую поле и направляющуюся в сторону прохода. И только когда мужчина оказался всего в нескольких шагах от нее, она подняла глаза.
Мгновение она смотрела на него с любопытством, затем воскликнула:
- Роберт! Что ты тут делаешь?
Мужчина поначалу не узнал ее, но потом медленно, как будто с неохотой, ответил:
- Я могу спросить тебя о том же, Сара. Ты последний человек, которого я ожидал здесь увидеть!
- Мир тесен, - дерзко заметила она и добавила: - Ты застрял в этой части мира? Как забавно! А я только что размышляла, какая здесь скука!
- Я не сразу узнал тебя. Должно быть, прошло лет восемь или десять с тех пор, как мы в последний раз виделись? И совсем при других обстоятельствах!