На площадке и на лестнице царила тьма, но окна в холле не были занавешены, и через них проникал лунный свет. Сбегая с лестницы, я какой-то частью сознания вспомнила, что главная входная дверь должна быть заперта на крепкие засовы. И тогда я побежала по коридору, который вел к боковой двери, выходившей в бассейн. Я ходила этим путем за своим купальным костюмом.
Добежав до этой боковой двери, я обнаружила, что она заперта, но ключ торчал в скважине, а засов был только один, внизу. Я открыла дверь, и, все еще подгоняемая безумным страхом, которого не могла бы объяснить даже себе, побежала прочь от этого дома в том направлении, где, как я знала, находились конюшни и стояли автомобили.
Я миновала бассейн и помчалась вдоль высокой тисовой изгороди, но вдруг угодила прямо в руки какого-то человека.
У меня вырвался крик ужаса, но когда его руки обхватили меня, я поняла, что это Дэвид.
- Саманта! - взволнованно сказал он. - Что случилось?
- О, Дэвид… Дэвид! - повторяла я прерывающимся голосом, не в силах перевести дух. - Пожалуйста, увези меня отсюда… Я не могу здесь оставаться! Не могу!..
- Но что случилось? В чем дело? - снова спросил он.
Я уцепилась за него и никак не могла успокоиться, боясь, что он уйдет.
- Увези меня отсюда! - снова закричала я. - Он попытался пробраться ко мне в спальню через балкон!
- О ком ты? - спросил Дэвид, но прежде, чем я успела ответить, продолжил: - Надо ли спрашивать? Я должен был догадаться, что эта свинья попытается выкинуть что-либо подобное!
Он крепко прижимал меня к себе, и от этого я чувствовала себя в безопасности. Страх прошел, но я все еще никак не могла унять дрожь.
- Куда ты бежала? - спросил Дэвид.
- Не знаю, - ответила я. - Я просто хотела убежать… Он напугал меня.
- Я сейчас же отвезу тебя обратно в Лондон, - сказал Дэвид и добавил в бешенстве: - Не нужно было нам сюда приезжать!
Я ничего на это не ответила, и он, все еще обнимая меня за плечи, повел меня через сад к конюшням, где находилась стоянка автомобилей.
Кругом не было ни души, и Дэвид выкатил свой "бентли".
- Садись, - сказал он. - Но послушай, я ведь не могу везти тебя в Лондон в таком виде.
Только сейчас до меня дошло, что на мне нет ничего, кроме пеньюара и ночной рубашки.
- Я… я не могу вернуться туда, в спальню, - проговорила я дрожащим голосом.
- Конечно нет, - сказал Дэвид. - Но не бойся, Саманта, теперь все будет в порядке.
- Ты… все еще… сердишься на меня? - спросила я.
Он помолчал с минуту, а потом сказал:
- Я чувствую, что вел себя с тобой не лучшим образом. Ты простишь меня, моя дорогая?
- Конечно, - быстро отозвалась я. - Просто мне было так горько… А тут еще лорд Рауден напугал меня, и вообще все было так… ужасно!
При этих последних словах голос мой задрожал.
Дэвид взял меня за руку.
- Тебе холодно, - ласково сказал он. - Я пойду раздобуду твою одежду, а потом мы уедем в Лондон.
Не говоря больше ни слова, он повел машину к той части дома, где находилась кухня. Там Дэвид остановился, а затем наклонился и поцеловал меня в губы.
- Ничего не бойся, моя прелесть, - сказал он. - Мне понадобится некоторое время, чтобы забрать твои вещи, но тут ты будешь в полной безопасности, пока я не вернусь.
Он исчез в глубине дома. А мне больше не было страшно. Более того, я даже не чувствовала холода и была безмерно счастлива, потому что Дэвид снова поцеловал меня.
Раздумье тринадцатое
С тех пор, как я последний раз видела леди Мэлдрит, она еще больше стала походить на хорошенького попугая.
Появление Джайлза привело ее в восторг, и она сразу же заворковала:
- Как мило с вашей стороны, что вы пришли и привели с собой маленькую Саманту.
Я выше ее, по меньшей мере, на шесть дюймов, и не могу отделаться от чувства, что слово "маленькая" скорее относится к моему общественному положению, нежели к моему росту.
Гостиная, когда она не набита гостями, выглядит весьма впечатляюще, а цветы, в основном оранжерейные и очень дорогие, расставлены необычайно живописно. Я надеялась, что встречу кого-нибудь из знакомых, но хотя многие лица известны мне по фотографиям в журналах, среди этих господ нет ни одного, с кем я когда-нибудь общалась лично.
Князь Вецелоде из России разочаровал меня. Он очень высок, и в молодости был, наверное, довольно красив, но сейчас ему уже за пятьдесят.
- А что делает князь после революции? - спросила я человека, стоящего рядом со мной. Я никогда не слыхала его имени, но знаю, что он член парламента.
- Моет посуду в каком-нибудь третьеразрядном ресторане, - ответил он.
На лице моем отразилось удивление, и он добавил:
- Мы не должны над этим смеяться. Русская аристократия пережила трудные времена за последние одиннадцать лет, с тех пор, как сбежала от большевиков за границу.
- Однако у этого князя вполне процветающий вид, - возразила я, заметив крупную жемчужину в его галстуке и бриллиантовые запонки в рукавах белоснежной рубашки.
Мой собеседник рассмеялся.
- За это он должен благодарить вафли Уайлфри, - сказал он и, видя, что я жду объяснений, добавил: - Это все княгиня, вон та маленькая толстая женщина с крашенными волосами, которая беседует с нашей хозяйкой. Она была в девичестве мисс Уайлфри, и пакетик их знаменитых вафель можно видеть на столе каждого американца во время завтрака.
Я рассмеялась, а потом заметила:
- Кстати, разговор о вафлях напомнил мне, что я ужасно проголодалась. По-моему, уже давно подошло время ужина.
Дело в том, что мы сегодня весь день работали без перерыва на ленч, потому что у Джайлза срочный заказ, который он обещал выполнить в рекордно короткое время.
Мне бы хотелось, чтобы издатели вели себя более ответственно и решали, что им нужно, не в самый последний момент. У них всегда начинается жуткая спешка, когда журнал уже на подходе. Странное выражение, на мой взгляд!
Мой собеседник что-то подсчитал.
- Нас двадцать девять, - сказал он. - А я полагаю, что за столом должно быть равное число гостей, так что наверняка ждут кого-то еще.
В этот момент в гостиную вошел новый гость, и я сразу поняла, кто он. Сердце у меня подпрыгнуло, а потом словно бы перекувырнулось несколько раз, и у меня возникло тошнотворное ощущение, что я вот-вот упаду в обморок. Это был Дэвид! Единственный, кого я не ожидала встретить здесь сегодня вечером. Мне захотелось убежать, спрятаться. Я не могла придумать, что я ему скажу!
Раздумье четырнадцатое
Говорят, когда человек тонет, то за несколько секунд перед его глазами проходит вся его жизнь. Я знаю, что когда Дэвид пару минут назад вошел в гостиную Мэлдритов, со мной произошло то же самое. Конечно, передо мной промелькнула не вся жизнь, но все то, что случилось в течение всей той злополучной недели до его отъезда в Америку.
Он был так нежен со мной, когда мы ехали в Лондон из Брэй-парка, что мне показалось, будто все наши недоразумения позади.
Благодаря своему удивительному умению подчинять себе людей, а также щедрым чаевым он сумел уговорить ночного сторожа разбудить горничную, и та упаковала мои вещи. Затем сторож вынес к автомобилю наши чемоданы.
Перед этим Дэвид вернулся ко мне и рассказал, как он все устроил. Он сел в автомобиль рядом со мной, а я взяла его за руку и попросила:
- Пожалуйста, прости меня.
- Я уже сказал тебе, - ответил Дэвид, - что если кто и нуждается в прощении, так это я.
Он крепко держал меня за руку, и теперь уже ничто не имело значения, даже то, что я была в пеньюаре, хотя понимала, что это будет выглядеть более, чем странно, когда я в таком виде явлюсь в пансион.
Но Дэвид решил и эту проблему.
По дороге мы остановились, он нашел в моем чемодане костюм с теплым жакетом и велел мне спрятаться за деревья у края шоссе и там переодеться. Он проявил такую чуткость и понимание, что меня это нисколько не смутило. Укрывшись за деревом, я переоделась при свете луны. Затем Дэвид уложил в чемодан пеньюар и ночную рубашку, и мы поехали дальше.
Остановившись у пансиона, он бережно поцеловал меня и сказал:
- Ты устала, Саманта, и тебе пришлось немало пережить этой ночью. Постарайся ни о чем не думать. Просто ложись в постель и усни.
- Когда я тебя увижу? - спросила я. И хотя я знала, что мне следовало бы подождать, пока он сам спросит об этом, слова вырвались у меня помимо воли, до того, как я успела о чем-нибудь подумать.
- Я заеду за тобой завтра в одиннадцать, - ответил он, - оденься попроще, и мы поедем на ленч куда-нибудь за город.
На другой день мы выехали из Лондона и отправились подальше от Брэй-парка.
Мы нашли забавную маленькую харчевню в небольшой деревушке в глубине Хертфордшира.
Еда там была не слишком хороша, но мне было все равно, как, наверное, и Дэвиду, и мы проговорили много часов. Мы болтали обо всем на свете, кроме, как я вспоминала уже позднее, наших отношений и нашей любви.
Это была спорная тема, а ведь мы решили не допускать никаких споров. Но вопрос, конечно, возник снова в один из ближайших вечеров.
Дэвид хотел, чтобы мы поехали к нему домой, а я отказывалась. Я боялась, что если мы поедем туда, то я позволю ему делать с собой все, что он захочет, и после этого вопрос о том, ехать ли мне с ним на уик-энд в загородную гостиницу, отпадет сам собой.
- Ты боишься меня, Саманта? - спросил он, выслушав мой отказ.
- Наверное, - ответила я. - Но я также боюсь… и себя.