У меня уже были неприятности с Мелани из-за того, что один из ее молодых людей стал за мной ухаживать. Впрочем, лорда Раудена при всем желании нельзя было отнести к разряду "молодых людей", потому что на вид ему было не меньше сорока.
- Давайте присядем и обсудим это, - сказал он. - Я убежден, что вам, так же, как и мне, не по душе это шумное сборище.
- Я не люблю приемов с коктейлями, - сказала я. - Мне кажется, они такие бессмысленные.
- Пожалуй, нам следует познакомиться поближе. А что бы вы сказали насчет уютного легкого ужина вдвоем в ресторане, где мы могли бы поговорить?
Я не знала, что отвечать на это, и просто молчала, устремив взгляд на крыши домов.
- О чем вы думаете, Саманта? - спросил лорд Рауден.
То, что он фамильярно назвал меня по имени, показалось мне дерзостью с его стороны, но я не знала, как поставить его на место.
- Я думаю о том, скоро ли можно будет уехать отсюда, - ответила я.
Лорд Рауден рассмеялся:
- Не слишком лестно слышать это от вас, если, конечно, вы не предлагаете мне проводить вас домой.
- Нет, конечно нет! - поспешно ответила я. - Я здесь с мистером Барятинским, и он отвезет меня домой.
- Мне бы хотелось сделать это самому, - сказал лорд Рауден. - Но как раз сегодня я не могу просить вас поужинать со мной, потому что у меня назначена встреча, которую я никак не могу отменить. А как насчет завтрашнего вечера?
Внезапно я поняла, что не хочу ужинать с ним наедине. Было что-то неприятное в том, как он смотрел на меня, что-то, что стесняло меня и отчего мне было не по себе. Я, конечно, всегда чувствовала смущение при встрече с мужчинами, но тут было что-то другое.
- Я… думаю, это… невозможно.
- На свете нет ничего невозможного, - возразил он. - Особенно, если это касается нас с вами.
Я поднялась со скамьи.
- Пожалуй, мне следует пойти и отыскать мистера Джайлза, - сказала я, - он очень рассердится, обнаружив, что я исчезла. Я вышла сюда только на минуту, подышать воздухом.
- Я отпущу вас, но с условием, что вы пообещаете принять мое приглашение и поужинаете со мной завтра вечером, - сказал лорд Рауден.
Я готова была повторить свой отказ, но тут меня осенила более удачная мысль.
- Могу я дать вам знать об этом завтра утром? - спросила я. - Я могла бы позвонить и передать сообщение вашему секретарю.
- Если вы позвоните мне до одиннадцати часов утра, то я сам отвечу на ваш звонок, - сказал он. - А еще лучше будет, если я вам позвоню.
- Меня будет трудно найти, - уклончиво ответила я. - Но я позвоню вам обязательно. Обещаю.
- А вам можно верить, Саманта? - спросил он.
- Да, конечно, - ответила я.
- Слово "конечно" здесь неуместно, - возразил он, - потому что большинство женщин - безбожные лгуньи. Но, как ни странно, вам я верю. Раз вы говорите, что будете звонить, то так оно и есть. Но имейте в виду, отказа я не приму!
Мы разговаривали уже на ходу, и, войдя в гостиную, я к своему огромному облегчению увидела Джайлза, стоящего совсем близко от меня, около окна.
- Я позвоню вам завтра до одиннадцати, - сказала я лорду Раудену и поспешила к Джайлзу.
Он не обратил на меня ни малейшего внимания, поскольку был увлечен беседой с каким-то молодым человеком, но тот, увидев меня, сказал Джайлзу:
- Вы не представите меня даме?
Джайлз глянул в мою сторону так, словно только сейчас вспомнил о моем существовании.
- О да, конечно! Саманта, это знаменитый писатель, о котором все говорят и который довел до белого каления всех критиков небывалым успехом своей книги. Дэвид Дарэм - Саманта Клайд!
Дэвид Дарэм оказался совершенно не таким, каким я его себе представляла. Во-первых, он был более высок и широкоплеч, чем по моим наивным представлениям должен был быть писатель. Одет он был изысканно и обладал той особой непринужденной элегантностью, с какой обычно англичане носят костюм, отчего он кажется частью их. У него были проницательные темные глаза под крылатыми бровями, а рот его был искажен недоброй усмешкой. Это было странное лицо, почти сардоническое, оно казалось насмешливым, слегка грубоватым, точно он намеревался бросить вызов всему свету и сам же из-за этого над собой посмеивался.
Он задержал мою руку в своей, как мне показалось, несколько дольше, чем это было необходимо, а затем, уж не знаю, как это вышло, но Джайлз куда-то испарился, а мы с Дэвидом оказались в углу гостиной, держа в руках по коктейлю, который мне вовсе не хотелось пить.
- Расскажите мне о себе, - попросил он.
- Мне не о чем рассказывать, - ответила я. - Вот вам, наверное, есть.
Ответ этот, видимо показался ему забавным, потому что он рассмеялся.
- То, что я рассказал в своей книге, рано или поздно должно было быть сказано, - пояснил он. - Просто мне удалось заговорить об этом первому.
Я его книги не читала и не имела ни малейшего представления о ее содержании, поэтому не знала, что отвечать на его слова, и только спросила:
- Вам нравится быть знаменитостью?
- Еще бы! А вам разве нет?
- Сама по себе я вовсе не знаменитость, - ответила я. - Меня знают лишь как "фотомодель Джайл за Барятинского". Это разные вещи. У меня лично никаких особых достоинств нет.
- Кроме незабываемого лица, - вставил он.
- Ну, этот комплимент следует скорее адресовать моим родителям.
- Я завтра же пошлю им букет цветов, - сказал он.
- Составьте его из вечнозеленых растений, - пошутила я.
Мне казалось, я никогда еще не разговаривала с мужчинами так легко и непринужденно. Это было все равно, что выпить шампанского и почувствовать, как оно ударило вам в голову.
Мы разговаривали довольно долго, а потом он сказал:
- Давайте отправимся куда-нибудь в более уютное место. Мне всегда беседуется лучше, когда локти упираются в стол.
Я вопросительно посмотрела на него.
- Я предлагаю вам, - сказал он словно в ответ на мой немой вопрос, - поехать со мною куда-нибудь поужинать.
- Не думаю… что мне следует это делать, - ответила я, слегка волнуясь.
- Я никогда не делаю того, что следует, - ответил Дэвид. - Я делаю то, что мне хочется. А мне очень хочется быть с вами, Саманта!
Я почувствовала, что он не оставляет выбора и что я должна делать то, чего он хочет от меня.
Раздумье десятое
Ничто из моего недолгого жизненного опыта не подготовило меня к встрече с Дэвидом Дарэмом. Вероятно, как все дети, росшие без сверстников, я жила в мире своих фантазий, которые со временем превратились в девичьи грезы о любви. Я представляла себе, что мужчина должен быть сильным и мужественным, властным, но нежным и очень предупредительным по отношению к женщине. Скорее всего я почерпнула свои представления о влюбленном мужчине, наблюдая за отцом, который относился к матери с откровенным обожанием.
И я никогда даже представить себе не могла, что мужчина может быть таким неотразимо привлекательным, как Дэвид Дарэм.
Он отвез меня в маленький тихий ресторанчик, в котором почти не было посетителей. Метрдотель радушно встретил нас и проводил к уединенному столику в отделенной от зала нише.
Дэвид заказал нам обоим еду, и мне налили шампанского, хотя я об этом не просила.
Затем он положил локти на стол и заговорил.
Теперь я уже не могу вспомнить, о чем мы говорили. Помню только, что это было захватывающе интересно и я, вероятно, сидела зачарованная, как кролик под взглядом удава, не сводя глаз с Дэвида и пытаясь осознать смысл того, что он мне говорил. Разумеется, по моему виду никак нельзя было догадаться, что я чувствую себя глупенькой, ошеломленной, ничего не понимающей.
Перед Дэвидом сидела экстравагантная, загадочная дива, несомненно умудренная жизнью, в серебристом платье, в длинных изумрудных серьгах, колыхавшихся в ушах и выгодно оттенявших белоснежную кожу.
К концу ужина в дальнем конце зала негромко заиграл пианист. Дэвид поднялся с места и сказал:
- Я хочу танцевать с вами, Саманта.
Когда он положил руки на талию, в горле у меня появилось странное ощущение. Я не могла бы передать его словами, но оно было необыкновенно приятным. Он прижимал меня к себе, и хотя кроме нас по полу кружили всего лишь две или три пары, Дэвид вел меня в танце бережно, медленно, как будто мы танцевали в переполненном зале.
- Мне нравятся ваши духи, - заметил он немного погодя.
Я сразу даже не могла припомнить, что это были за духи. В модных домах, где мы брали напрокат платья, производят также собственные духи. Иногда владельцы проявляли щедрость и вместе с платьем давали нам маленькие флакончики, вероятно надеясь, что это явится отличной рекомендацией для клиенток. Скорее всего это были духи от Молинью, но я не была в этом уверена.
Спустя минуту я сказала:
- Я очень рада!
- Правда? Вы и вправду рады, что мне нравятся ваши духи и что мне вообще все в вас нравится?
- Вы не можете так говорить, вы для этого еще слишком мало меня знаете.
Но на самом деле меня взволновали его слова. Я действительно хотела, чтобы ему все во мне нравилось.
Он был наиболее яркой личностью из всех, кого мне довелось встретить в Лондоне. И в то же время он пугал меня. Он так много знал! Он казался таким сведущим и умным, и я чувствовала, что разоблачение всего лишь вопрос времени. Пройдет, быть может, час или чуть больше, и он поймет, что узнавать обо мне, в сущности, нечего и что я не стою даже того, чтобы составить ему компанию за ужином в ресторане.