Через пять минут она снова появилась на улице, победно помахав рукой. Женька побежала открывать дверь.
Лерка, сбросив пальто, влетела за ней в комнату.
– Принесла, принесла! – пританцовывала она.
– Ах ты мой Цветик-семицветик, – кинулась к ней Женя.
– Какой я тебе цветик-семицветик? – Лера вынула из кармана пачку таблеток и положила на стол. – Те самые?
– Те самые! Давай только полтаблетки, – предложила Женя, – а то от целой мне слишком плохо было… даже неотложку вызывали.
– Ну, ладно, пусть будет семицветик. Только ты больше не дразнись, а повторяй за мной, – Лера надломила таблетку пополам и встав на цыпочки подняла полтаблетки над головой:
Лети, лети лепесток
Через запад на восток,
Через север, через юг
Возвращайся, сделав круг.
Лишь коснешься ты земли,
Быть по-моему вели.
– Вели, чтобы я завтра не пошла в школу! – крикнула Женька и Лера опустила ей таблетку на язык.
– Теперь рассосать – и все в ажуре, – сказала она.
– Ты таблетки спрячь, – только и успела сказать Женя, чувствуя, как волна поднимающегося откуда-то изнутри жара заливает ее солнечным теплом…
«Жигули» Олега заглохли за два квартала до дома Горского. «Жители деревни умеют по цвету облаков на закате или мычанию скотины определять погоду на завтра и виды на урожай, – думал Олег, запирая машину. – По-настоящему продвинутый городской житель должен по шуму глохнущего мотора машины определять курс доллара будущей осенью».
Конечно, никакой травы он купить не успел. Слезы милиных родителей, допрос в милиции – какая уж тут трава. Теперь он собирался рассказать обо всем Горскому – и в особенности о молодом человеке, которого он встретил на лестничной площадке. Сам не зная почему, он умолчал о нем на допросе в милиции – частично потому, что терпеть не мог ментов, частично потому, что разозлился на то, что его – свидетеля – заставили пройти обычную процедуру снятия отпечатков пальцев и подробного допроса: когда вы познакомились с покойной, что вас связывало и так далее. Да ничего не связывало, да всю жизнь был знаком, у нас дачи рядом и родители вместе работали. Зато отпечатки пальцев теперь есть у ментов, тоже мне радость.
Олег позвонил в домофон, неестественно веселый голос Горского спросил «Кто?», потом взвизгнул замок, и дверь открылась. Уже в прихожей чувствовался запах травы, и Олег перестал переживать, что не заехал к дилеру. Похоже было, что и без того сегодня хватит на всех.
Горский сидел в своем кресле, а незнакомый Олегу молодой человек вдувал паровоз миниатюрной брюнетке, сидевшей к Олегу спиной. Девушка щелкнула пальцами, и парень вынул косяк изо рта.
– Присоединяйся, – сказал он Олегу.
Брюнетка повернулась, и Олег узнал Алену. Она смеялась, дымок от травы выходил у нее изо рта. На секунду Олегу стало жалко обламывать ее, но любопытство было сильнее.
– Привет, Алена, – кивнул он, – ты знаешь Милу Аксаланц?
– Да, мы учились вместе, – сказала она и улыбка сбежала с ее лица, – но мы уже год не виделись. А что?
– Она сегодня под машину бросилась… насмерть…
Алена закричала почти сразу.
Два трупа за один день было слишком много для Антона. Вероятно, это было слишком много для всех: даже Горский на этот раз просто выслушал рассказ Олега, предложил забить еще косяк, переспросил только имя – «Как ты сказал, Дингард?» – и замолчал на весь вечер. Алена курить отказалась, сославшись на то, что завтра ей рано на работу, и как-то очень быстро засобиралась домой. Когда Антон вышел за ней в прихожую, Алена спросила, не хочет ли он проводить ее до дому. Сам не зная почему, он согласился, хотя до этого хотел еще задержаться и поговорить с Горским.