Костик был прав, по Фоминскому мы промчались не останавливаясь, кондиционер работал как зверь, я даже немного замерзла. За рулем он выглядел уверенно, я всегда чувствовала водителя, с мастером я путешествовала не обращая внимания на дорогу, а вот с новичком или истериком не могла расслабиться, и наблюдала за показателями на приборной доске, дорожными знаками, едущими в соседнем ряду автомобилями.
- Холодно? - спросил он, когда я зябко подернула плечиками.
- Ну, есть немного…
- Сейчас кандей выключу, - сказал он, - ты не стесняйся, если чего надо, говори сразу.
Ах, как я уцепилась за эту фразу, надо мне, надо!
- Тогда скажи, зачем вчера ждал меня у дома?
- Поздороваться хотел, по-соседски, - ответил он, чуть сжав пальцы на оплетке руля.
- А если бы я осталась у Ма… - я осеклась, вот чудачка, чуть было не сказала "Макса", - у мальчика моего?
- Ты же сказала клиент, - напомнил он, - Так клиент или мальчик?
Верткий экземпляр попался, сразу перевел разговор на меня. Но и я за словом в карман не лезу:
- Загляну-ка я в наше свидетельство о браке. Ты не помнишь где оно?
Хорошо я его приложила, сказать нечего, только и пробормотал:
- Где, где…
- Вот именно там, женишок, и опять получается, что разницы тебе никакой, - добила я кавалера.
- Эх, Долли, - недовольно произнес он, - иногда я тебя не понимаю. Ну что ты привязалась - женишок…
- Я привязалась?
- Все, баста. Я привязался, - громко сказал он, прекращая бессмысленную перепалку. - А то опять сбежишь посреди дороги! И что за привычка такая!
А ведь он прав, слишком резко я принимаю решения, даже не дав развиться ситуации - просто сбегаю! Для журналиста такое поведение - профессиональная смерть. Надо менять отношение, надо быть терпеливее, гибче, управлять ситуацией и людьми, манипулировать, в конце концов.
- Не буду больше, - вдруг выдала я, несказанно удивив Костика.
- Ух, ты, а что случилось? - не поверил он в мое прозрение.
- Буду паинькой, обещаю, - начала я, - только и ты мне обещай, что не будешь знакомиться с моими родителями.
Похоже, знакомство входило в его планы, и мое условие ему не понравилось.
- Это как? - спросил он.
- А вот так, привезешь меня, и поедешь обратно.
- А картошка с грибами? - уцепился за соломинку утопающий Костик.
- Перетопчешься, - буркнула я, но тут же вспомнила о своем зароке. - Ээ… в смысле в следующий раз.
- А я размечтался, сто лет грибочков не ел, да с лучком зажаренных… - он мечтательно вздохнул и хитро посмотрел на меня.
Неожиданно мой организм подал знак, что тоже не прочь отведать жареных грибочков - животе у меня заурчало.
- Садист ты Костик, я даже не позавтракала, - промолвила я, мне стало неудобно.
- Так и я тоже, - обрадовался он, и посетовал, - а ты меня собираешься в обратный путь отправить голодным.
Ну что ж, ведь я не зверюга какая, путь не близкий.
- Ладно, чай с бутербродами с меня, - согласилась я, - только клянись, что ни одним словом не обмолвишься отцу, чем я занимаюсь.
На что Костик вытаращил глаза, и тихо произнес:
- Да что ж я дурак?
- Ну не знаю, - сказала я, и мысленно пошлепала себя по губам - неисправимая!
глава 4
Люблю приезжать в гости к родителям, они у меня славные, особенно папка. Мама всегда начинает расспрашивать, журить, закармливать, а вот отец умеет выслушать, не падает в обморок, когда я закуриваю, и уважает мое мнение. Так и говорит: ты взрослая девочка, и лучше меня знаешь, как поступить, но если тебе нужен совет или помощь, то я всегда готов тебе помочь. Вот какой у меня отец! Только одно ему не нравится, что я работаю в желтой газете… Когда я решила заняться журналистикой, он первым одобрил мой выбор, и даже маму заставил поверить в мое журналистское будущее. Но, когда я, закончив филологический факультет, начала работать в нашем мега-холдинге, он был очень разочарован. Хотел, чтобы его дочь стала серьезным журналистом, или корреспондентом, но никак не "желтком", бегающим по городу в погоне за жареными фактами. Меня же работа устраивала, я набиралась профессионального опыта и оттачивала перо на острых статейках о малоизвестной ночной жизни нашего мегаполиса.
Отец идет навстречу, на фоне белой футболки идеально смотрятся загорелое лицо и крепкие плечи, только седины прибавилось в его темной шевелюре.
- Алка! - он широко раскидывает руки и я, как в детстве, бросаюсь ему на грудь.
- Пап, привет, ужасно соскучилась!
Отец целует меня в волосы, и я чувствую себя маленькой девочкой. Но мы не одни, и он первым обращает внимание на чужака.
- Знакомься, это Костя, мой… товарищ, - представляю я спутника.
- Здравствуйте, Константин, - протянул руку отец, - зовут меня Геннадий, отчества не надо.
Костя широко и искренне улыбается, крепко пожимает отцовскую ладонь - знает, как очаровать озабоченного появлением "товарища" родителя.
- Приятно познакомиться.
Обнимая меня за плечи, и шагая по дорожке выложенной терракотовой плиткой, отец повел нас к дому. Вокруг цвели обожаемые мамой кусты роз, одуряюще пахли лилии, жужжали осы над блюдцем с собранной клубникой, забытом на грядке. Вдруг отец остановился, и, внимательно глядя в глаза гостю, спросил:
- Как вы считаете, Константин, то, что она занимается, не побоюсь этого слова, проституцией… это нормально?
Приехали. Часто отец сравнивал мою работу с проституцией, мол, за деньги "желтки" на все готовы, вот и сейчас решил узнать, как товарищ относится к моему труду в мега-холдинге.
Надо отдать должное Константину - со ступором он справился быстро.
- И я ей говорил… молодая, красивая… - дальше у него не пошло, потому, что не знал мой "товарищ", как вывернуться из щекотливой ситуации, а вдруг я ляпну, что он не возражал, и даже предлагал "присмотр".
- Кто же должен, по-твоему, заниматься тем, что противопоказано молодым и красивым? - не удержалась я, собираясь выяснить Костину позицию в этом вопросе. - То есть ты не против самого явления? Да ты ханжа, мой друг!
- Алла, дело не в возрасте, - вступился за него отец, - но начинать жизненный путь со скользкой дорожки, это слишком. Надеюсь, ты когда-нибудь поймешь.
- Постараюсь, пап, - пообещала я.
Ну вот, первый этап, можно сказать, прошел нормально, еще бы мама восприняла мое появление с мужчиной правильно.
- Пап, мы очень есть хотим, - сказала я, и добавила, - и Константину надо в обратный путь.
Отец удивленно посмотрел на меня, потом на Костю и произнес:
- Очень жаль…
- Да, да - закивал Костя, видно напугала его перспектива обсуждать мои жизненные перипетии в присутствии родителей, - я очень тороплюсь.
Из-за пышных кустов вокруг беседки, к нам вышла мама. Ее руки в нитяных перчатках держали секатор - подстригала розы.
- Ты все еще забываешь завтракать, - вместо приветствия сказала она, - а это вредно для здоровья.
- Здравствуй мамочка!
- Здравствуй дорогая… здравствуйте, молодой человек.
Мама умеет произвести впечатление - безупречная осанка, благородная внешность, королева, да и только. То ли Костик испугался щелкающего секатора, то ли царских манер моей матушки, но он даже забыл улыбнуться, просто склонил голову в поклоне.
- Мойте руки, завтрак готов, - сказала мама, и я повела оторопевшего Костика к умывальнику.
- Как зовут твою маму? - спросил он, открывая никелированный краник.
- Екатерина Анатольевна, никаких теть Кать, умоляю! - я держала полотенце, и смотрела, как он намыливает руки, как умывает лицо, было в этом что-то деревенское, словно эпизод из старого советского фильма.
- Послушай, а что это за прикол с проституцией? - отфыркиваясь, спросил Константин. - Твои родители, оказывается, знают.
Я подала ему полотенце, и, решив припугнуть, сказала приглушенным голосом:
- Видишь, отец не одобряет, сейчас и от мамы тебе достанется, она считает, что я поддаюсь чужому влиянию, так что бутерброд в зубы, и в обратный путь.
Но Костик не торопился, он с наслаждением вдохнул воздух, пропитанный запахом клубники и свежесваренного кофе.
- Ты меня нарочно запугиваешь, Долли? - с иронией спросил он. - А я, пожалуй, останусь, мне здесь нравится, отец у тебя нормальный мужик, и с мамой я подружусь.
Ох, и хитрец этот Костик, иногда мне кажется, что он специально для меня прикидывается простачком, а сам с подкладкой, то есть с двойным дном. И как у него получалось всегда оказываться там, куда меня отправляла сводня? А? У ресторана, когда я сбежала от Виталика, у дома Сенина, да и надпись "Парадиз", черным фломастером на листке…
- Ну, ну… - протянула я, оставив размышления на потом. - Подружишься, после того, как расскажешь мне, зачем следил за мной, и откуда узнал, что вечером я буду в Парадизе.
- Что ж ты такая подозрительная, Долли!
- Я не подозрительная, а осмотрительная. Давай, колись, я от тебя не отстану, вопрос стоит о доверии. Могу ли я тебе доверять?
Константин выпрямился, отдал, да что отдал, почти бросил мне полотенце и с обидой сказал:
- Знаешь, я никогда бы… - запнулся, начал снова, - если бы я не беспокоился о тебе, и ты не была мне близка…
- Хм, хм… - недоверчиво хмыкнула я.
- А какого черта, как ты думаешь, я толкусь у твоего подъезда днем и ночью?
- Вот об этом я тебя как раз и спрашиваю, - не дала себя закрутить приятными словами о заботе.
Константин молчал несколько секунд, потом неохотно ответил:
- Я ждал тебя у дома, потом ехал за тобой до Парадиза, ну а потом ты знаешь…