- Тебе будет помогать Штокмар. Ему ты вполне можешь доверять.
О да, Штокмару он доверял; но тот ведь тоже иностранец, и куда им двоим против королевы и лорда Мельбурна, которые, похоже, твердо решили держать его подальше от государственных дел.
Он чувствовал, что не может открыть отцу свою душу. Он восхищался им и уважал его. Он знал, конечно, что в жизни отца было много увлечений, но причиной тому, как он думал, стал несчастный брак. Плотскому искушению поддаться легче всего, думал он и потому не осуждал отца за прошлые излишества. Женщины искушали его. Но сам он, он в это верил, будет избегать подобных искушений. Он будет избегать всех женщин, кроме своей жены. Эти надутые англичане считали его толстокожим. Пусть их. Но что касается женщин, тут уж его никто не сможет упрекнуть.
Итак, отец уезжал. Вот-вот готова была порваться еще одна связь с Розенау.
Карета стояла у дверей. Альберт попрощался. Со слезами на глазах смотрел он, как она исчезает вдали. Потом повернулся и медленно пошел во дворец.
Виктория ждала его наверху на лестничной площадке.
- Бедный мой Альберт…
Она загородила ему дорогу, в ее голубых глазах стояли слезы.
- Я понимаю, как вы себя чувствуете…
- Ничего вы не понимаете… вы не понимаете… - вскричал он и бросился в свою гостиную.
Сейчас он бы не смог с ней говорить. Он боялся, что стоит ему только раскрыть рот, и он скажет ей, как ему хочется уехать домой, он ударится в слезы и будет реветь, как младенец. Он слышал, как она звала его по имени, когда бросилась вслед за ним; он быстро повернул ключ в замке.
- Альберт, - кричала она. - Я, я здесь.
- Я… я хочу побыть один.
- Нет… только не без меня.
- Виктория, пожалуйста, уйдите. Я слишком расстроен.
- Нет, нет, - говорила она. - Я хочу вас успокоить. Откройте дверь. Откройте сейчас же.
Он повиновался, и она готова была броситься в его объятия, но он стоял молча, недвижный, как истукан.
- Альберт, - в испуге вскричала она, - я хочу вам помочь. Я знаю, каково вам сейчас, ведь уехал ваш отец.
- Как вы можете знать? - отвечал он. - Вы сами никогда не знали отца.
- Да, но я все могу понять.
- И мать свою вы не любите. Как вы можете что-либо понимать?
Он холодно отвернулся от нее, но она крепко обхватила его руками, прижала к себе, заплакала.
- Альберт, дорогой мой, мне тяжело видеть вас несчастным. Ведь я люблю вас, Альберт.
Тут он повернулся к ней, и они оба заплакали.
Он поддался слабости, сказал он.
Нет, нет, это не слабость! Его поведение вполне естественно. Нужно делиться своими бедами. Она поможет ему это понять.
Поцелуй тут же сделал ее безумно счастливой.
- Знает Бог, как велико мое желание видеть вас счастливым и довольным. Я бы сделала что угодно… что угодно…
Ну мог ли он остаться безучастным к подобной преданности?
Но позже подумал: она сделает для него что угодно… только не позволит разделить с нею трон.
Альберт был вне себя от возмущения. Хотя Эрнест всегда смеялся над ним, называя его ханжой, он никогда бы не поверил, что брат пустится в приключения, которые могут иметь такие последствия.
Вот уже несколько недель Эрнест выглядел нездоровым.
- Чужая страна, - сказал Альберт. - Ты почувствуешь себя лучше, когда уедешь.
- Нет, я был у врача, - сказал Эрнест. - Виной всему одна женщина из Берлина.
- Женщина! - воскликнул Альберт. - Боже милостивый, Эрнест! Ты это серьезно?
- Альберт, ради Бога, спустись на землю. С кем не бывает.
- А те, с кем бывает, должны потом страдать, - сурово сказал Альберт.
- Ты прав, дорогой мой братец. Надеюсь, ты никогда не попадешь в подобную передрягу. - Тут Альберт пришел в такой ужас, что это рассмешило Эрнеста: - Или боишься, что попадешь?
- Тебе бы все шутить, а дело совсем не шуточное. Я рад, что отец об этом не знает.
- Знает. И все понимает. У него нет иммунитета против искушений плоти, как у тебя.
- Может, заранее сказать, что я научился их преодолевать?
- О, я уже догадываюсь: милая крошка Вик не дает тебе бездельничать.
Альберт не знал, куда деться от стыда.
- Эрнест, да что с тобой такое?!
- Рок - увы! - подстерегает всех, кроме праведников! Разумеется, если они еще остались, в чем я… очень сомневаюсь.
Любовь к брату помогла Альберту преодолеть замешательство.
- Тебе надо позаботиться о хорошем лечении.
- Чем я и занимаюсь.
- А затем, Эрнест, женись. Но не раньше, чем вылечишься. Не будешь же ты рисковать здоровьем наследника.
- Можешь на меня положиться.
- Мне придется все рассказать Виктории. Мы условились не иметь друг от друга тайн.
- Понимаю, - сказал Эрнест.
- Мне, конечно, будет неприятно, но долг есть долг.
- Не беспокойся. Она лишний раз убедится, что, выйдя за тебя, сделала правильный выбор.
Сдержанно и серьезно Альберт поведал неприятную новость Виктории. Услышав его сообщение, она сделалась пунцовой от смущения и стыда.
- Мой дорогой Альберт, но это ужасно.
- Таково воздаяние за грех, - сказал Альберт.
- Эрнест, разумеется, беспутен.
- Я бы сказал, чересчур беспечен.
- Но он ваш брат и, следовательно, дорог нам обоим. Надо сделать все, чтобы вылечить его. Его можно вылечить, Альберт?
- Можно. Я полагаю, болезнь еще не зашла далеко. Я говорил с ним о преимуществах семейной жизни.
Виктория лучезарно улыбнулась.
- О-о, как же нам повезло! Не все могут быть так счастливы, как мы.
Альберт в знак согласия сжал ее руку и добавил:
- Эрнест такой человек, которому обязательно нужно жениться, если он хочет вести приличную и достойную жизнь.
Виктория кивнула и вдруг, как это нередко с нею бывало, порывисто обняла его за шею.
- Ах, Альберт, как же нам повезло! - повторила она. - Я ведь как только вас увидела, сразу же поняла, что вы будете чистым и верным. - Она с испугом взглянула на него. - Представить только, что я могла бы выбрать Эрнеста!
- Тогда один человек был бы самым несчастным на свете, - ответил Альберт, - и этим человеком был бы я.
- И я тоже, Альберт. Ах, как мудро я поступила! Но, опять же, как только я вас увидела, я все п о н я л а.
До самого конца того дня они были очень довольны друг другом.
Виктория начинала тревожиться. Она была замужем примерно полтора месяца. Вряд ли уже пришло время, уверяла она себя. Слишком уж рано.
Единственным человеком, кому она могла высказать свои опасения, была баронесса.
- Дорогая Дейзи, а это может быть… так быстро?
- Ну конечно, может, - отвечала та.
Виктория задрожала.
- Если говорить откровенно, Дейзи, мне становится немного не по себе.
- Душечка моя, я же постоянно при вас, я буду присматривать за вами.
- Я знаю. Старушка Луи тоже постоянно находилась при моей кузине Шарлотте, тоже присматривала за нею, но та все-таки умерла.
- Почему надо сравнивать себя с принцессой Шарлоттой?
- А почему бы и нет? По словам дяди Леопольда, она была здоровой женщиной. Никому и в голову не могло прийти, что она умрет при родах.
- Послушайте меня: не нужно так ни говорить, ни думать. По моему мнению, беспокоиться вам еще рано, к тому же вы можете ошибаться.
- Если бы!
- Но вы хотите ребенка.
- Пока нет. Я бы могла немного подождать. - Она опять задрожала.
- С тех пор, как при родах умерла леди Рассел…
- О-о, там ведь совсем другое дело. Она была гораздо старше вас.
- Я, наверное, слишком мала и не смогу рожать.
- Вот это уже не имеет значения. Подумайте, какая это будет радость, когда мы начнем готовиться, шить разные симпатичные вещицы. Вы, конечно, позволите мне сделать кое-что самой. Позволите?
- Милая Дейзи, вы будете делать все, что пожелаете.
- Это будет все равно, что одевать кукол.
- Ах, мои милые куколки! Вот славная была пора! Вы, поди, уже думаете о детском приданом?
- А как же иначе! Нам придется заново обставить детскую.
- Вы меня просто возбуждаете.
- А как же без этого! Без этого не обойтись, любовь моя.
- Без страха, наверное, тоже. Вы знаете, сколько женщин умирает при родах, Лецен?
- Это у бедных. У королевы все по-другому. У нас будут самые лучшие врачи. Учтите, речь идет о наследнике трона. Да и я ведь буду там.
- Я уже начала думать, какое имя дать ребенку.
- Если родится девочка, надо назвать ее Викторией.
- Вы же тогда будете нас путать!
- На этот счет можете не беспокоиться. Кому-кому, а мне не грозит опасность спутать королеву с принцессой.
- А если будет мальчик?
- Он получит имя какого-нибудь английского короля.
- Что бы вы ни говорили, Лецен, а мука предстоит ужасная. И это меня пугает. Я никак не могу выбросить из головы леди Рассел. Совершенно здоровая перед родами, она вдруг…
По щекам королевы потекли слезы: она так любила леди Рассел и ее милых деток. Она всегда приглашала их в гости, когда к ней приезжала их мачеха; она бегала с ними взапуски по коридорам Букингемского дворца, а за ними по пятам носился Дэш, Ислей или какая-нибудь другая собака.