- Осторожнее, моя милая. Это эпоха Сун, - небрежно предупредила Гилли и опустилась в кресло.
- Похоже, ты к этому спокойно относишься. - Бронте осторожно отставила блюдо в сторону. - Получается, что ему больше тысячи лет?
- Как и мне, - беззаботно отозвалась Гилли. - Эта штука из собрания генерала. Селадон. А какая глазурь! Таких вещиц здесь повсюду полным-полно.
- Знаю. Из-за них повернуться негде.
- Так вот почему ты, моя умница, затеяла всю эту возню.
- Я получаю удовольствие, - сказала Бронте, и сказала правду. - Знаешь, Гилли, твой друг Стивен назвал эту усадьбу сокровищницей.
- Он мне тоже говорил. - Гилли тепло улыбнулась, демонстрируя свое доверие к этому человеку. - Ясное дело, я ничего у него не выпытывала, но похоже, что его семья занимает какое-то привилегированное положение. Очевидно, что он хорошо образован и отменно воспитан. Он много знает о Юго-Восточной Азии, разбирается в искусстве и архитектуре. Даже проект "Бамбукового двора" - его произведение.
- Почему же тогда он мне ничего об этом не сказал? - воскликнула Бронте, почувствовав себя уязвленной. - Я должна была сама догадаться. Удивительно, как это ты до сих пор не познакомилась с Кристиной!
- Девочка моя, я редко выезжаю в город. Так, время от времени. Ты же меня знаешь. Мне нравится быть здесь, на ферме.
- Кристина очень красивая и экзотическая. У нее большие деловые таланты.
Гилли широко улыбнулась.
- Ты мне это говорила уже раз десять, если не больше. Она произвела на тебя такое сильное впечатление?
- Она на кого хочешь произведет впечатление. Она очень светская, искушенная; ты понимаешь, что я имею в виду? Он не говорил тебе, сколько ей лет?
- Господи, да нет же. Да разве ты не определила? По-моему, ты мне говорила, что она молодая.
- Я до сих пор гадаю, - призналась Бронте. - Ей может быть и двадцать один, и сто один.
Гилли рассмеялась почти ликующе.
- Так объясни мне, как она этого добивается. И не говори глупостей, детка. Ты как будто чуточку ревнуешь.
Бронте снова обратилась к спискам вещей.
- Теперь ты говоришь глупости. Что у тебя в кармане? Ты все время что-то поглаживаешь.
- Мой старый приятель Джимми Уэнг привез нам почту. И я ее припрятала. - Гилли извлекла из кармана мешковатых брюк цвета хаки два конверта. - Одно письмо от твоей мамочки; наверное, она спрашивает, можно ли ей пожить у нас. Я этот летящий почерк где угодно узнаю.
Она протянула письмо Бронте.
- Хотелось бы знать, что ей понадобилось. - Бронте взяла письмо с таким видом, словно ей совершенно не хотелось его распечатывать. - Может, Макс поговорил с ней о поездке к нам на Рождество?
Гилли фыркнула так, как не позволила бы себе ни одна благовоспитанная леди.
- Если поговорил, можешь поставить свою жизнь на то, что она отказала. Конечно, я далека от мысли, что она будет смертельно тосковать без мальчика.
- Не то чтобы им с Брандтом не хотелось бы уехать куда-нибудь прочь от жары. Но они оба без ума от Парижа.
- Где твоя мать сможет накупить куда больше одежды, чем ей нужно. Я где-то прочитала, что ее никогда не видели два раза в одном и том же платье. Такое возможно?
- Возможно, если речь идет о матери, - откликнулась Бронте, чувствуя, как у нее сердце уходит в пятки при виде элегантного почерка Миранды.
Тон письма был ледяным. Миранда писала не для того, чтобы послать привет дочери или сообщить, что скучает без нее. Она не осведомлялась о Гилли, не спрашивала, лучше ли Бронте в "Иволге", не говоря уже о том, наслаждается ли Бронте жизнью. Речь в письме шла о менее приятных вещах.
"Как ты смела за моей спиной приглашать Макса в этот кошмарный дом, который кишит змеями!"
Все тот же черный ужас перед джунглями, который владел ею на протяжении пяти лет, ставших решающими для формирования личности Бронте.
Макс не поедет с ними ни в Лондон, ни в Париж - Макс никогда не путешествовал с родителями. Макс поживет у своего доброго школьного приятеля, сына Магнуса Поттера. Что бы это значило? Без сомнения, этот Поттер - миллионер, то есть принадлежит к той единственной категории людей, которые Миранда считает заслуживающими ее внимания. Далее Миранда снова повторяла слова о том, как глубоко Бронте разочаровала ее, а также Карла, который сделал все, что было в его силах, чтобы Бронте могла составить блестящую партию. Говорят, Натан чудовищно страдает. Ходили слухи, что он угрожал самоубийством, но он все-таки мужественно перенес удар.
"Ты, Бронте, разбила его сердце. С таким же успехом ты могла заколоть его кинжалом".
Ни о каких кинжалах Бронте никогда не помышляла. Концовка письма была выдержана в том же духе. Читая, Бронте сглотнула несколько раз. И - развязка: ей нет прощения. Не будет прощения. Максу путь в этот разваливающийся, наводящий ужас дом заказан.
- Судя по твоему лицу, Макс не приедет?
Сочувствие в голосе Гилли было призвано замаскировать ее гнев. Миранда остается такой же, какой была всегда.
Бронте кивнула, не в силах скрыть обиду и разочарование.
- Я бы прочитала вслух, но тебе это не нужно. Она никогда не колебалась усадить в самолет меня, чтобы я тебя навестила.
- Вот за это ей спасибо! Это же потому, что ей удобнее, когда ты ей не мешаешь.
- Она понимает, что за то, чтобы быть женой Карла Брандта, нужно платить. Дети не должны их отвлекать.
- Вот уж, надо думать, он был доволен, когда узнал, что Миранда беременна Максом.
- Наверное, Миранда видела в этом способ удержать его. Короче говоря, Макс страдает и моя мать тоже. Могу поклясться, она очень о многом умалчивает.
Гилли погладила Бронте по руке.
- Ты у меня с детства всем сочувствуешь.
- У меня есть только одна мать - она. И, что самое смешное, она всерьез верит, что в этом доме водятся привидения. И это заставляет ее вытворять черт знает что.
- Погоди, - вырвалось у Гилли. - Здесь не привидения. Это благословенный дом. Дух человеческий нельзя уничтожить. Наши предки крепче многих других связаны с этим домом. А что до твоей матери, то однажды я слышала, как она орала как резаная под лестницей.
- Просто змея заползла в дом, - объяснила Бронте. - Безобидная садовая змейка. Мать мне как-то сказала, что ей страшно здесь спать. Всякий раз, как она просыпается, кто-то склоняется над ней.
- Это, наверное, генерал скитается по дому, - успокаивающе сказала Гилли, взяла один из составленных Бронте списков и попыталась читать. - Он всегда выискивает, чем бы ему заняться. Что у тебя в этих перечнях?
- Я же тебе говорила, Гилли. Я составляю каталог всех ценных вещей, распределяю их по разделам - живопись, мебель, ширмы, ковры и так далее. Я даю каждой вещи инвентарный номер. Это означает, что, если что-нибудь пропадет, я сразу замечу.
- Замечательно! Замечательно!
Гилли захохотала.
Бронте рассматривала старческое лицо, такое знакомое и такое дорогое. Любовь Гилли всегда была для нее поддержкой.
- Знаешь, Гилли, ты думаешь, что ты разорилась. Вовсе нет. Ты богата, только у тебя мало наличности. Ты всегда можешь ее добыть, если выставишь на аукцион что-нибудь из этих предметов. Одни морские пейзажи, что в этой комнате, могли бы принести тебе кучу денег.
Гилли довольно равнодушно поинтересовалась:
- А что такое куча денег?
Бронте откинулась на спинку стула, разглядывая холсты на стенах. I
- Бог весть! Не знаю, что хуже: иметь слишком много денег или не иметь необходимого? Насколько я вижу, семьи, в которых денег чересчур много, распадаются. Если наступает нужда, семья борется и делается крепче. Миром движет только любовь. Но почему тогда любовь так трудно найти? А когда ты ее находишь, как ее удержать? Есть люди, которые обожают портить жизнь другим. Взять хотя бы меня и беднягу Макса. Наша мать превратила создание ада для нас в искусство.
- Она же замужем за дьяволом, - заметила Гилли. - Может быть, он-то и ввел ее в свое царство? Знал, наверное, что она там придется ко двору. А что случилось с его другими женами, номер один и номер два?
Сине-фиолетовые глаза Бронте расширились.
- Откуда мне знать? Об этом не болтают. Не такой уж он славный парень. Люди до смерти боятся распространяться о его делах. Насколько я понимаю, в его силах убрать с дороги кого угодно. Но вернемся к картинам. На мой взгляд, самая захудалая из них потянет не меньше чем на тридцать тысяч долларов. И не исключено, что куда больше. Я не эксперт, но бывала на выставках много раз. Ах, если бы ты взглянула на цены! Австралийские пейзажи ценятся чрезвычайно высоко. Да и морские тоже.
- Да с чего бы я захотела их продавать, девочка моя? - ласково возразила Гилли. - Это старые друзья. Я выросла в этом доме бок о бок с ними. Они здесь были всегда. Ну что я буду делать, если в этой комнате не будут плыть корабли? Меня не волнует, сколько они стоят. Они бесценны, потому что родные. И ты моя родная. Они отойдут к тебе.
- Гилли, да я тоже буду их ценить. Но если ты продашь несколько предметов, то проживешь в мире и комфорте всю оставшуюся жизнь.
Гилли топнула ногой.