Я рассмеялась, с улыбкой же глянула на подходившего к нам Максима Александровича.
- Еще на шаг отойди, Игорь, она со мной, - но голос его при этом не был раздраженным.
- А! - парень тут же поднял открытые ладони вверх, но говорил со смехом. - Привет, Макс, давно не заходил. Ты Риту искал? А я твою нижнюю тут по всем фронтам обложил, чуть сам не влюбился!
- Я тебе влюблюсь, - Максим тоже улыбался. Никакого напряжения у обоих.
- Но ты б на нее ошейник-то надел, - Игорь вдруг озорно подмигнул мне.
Они пожали друг другу руки, и тут же попрощались. Когда мы остались наедине, я сказала твердо - просто посчитала нужным это сказать и именно твердо, чтобы не возникло недопонимания:
- Он ко мне не приставал. И я с ним не заигрывала.
- Знаю. - он подал мне руку. Теплая ладонь - лучшее проявление тепла. Повел вниз. - Кстати, на будущее. Тебе нечего тут бояться. Места разные бывают, но за это я поручусь. К тебе может подойти дом, предложить что-то - и ты можешь отказать. Или можешь попробовать одну сессию, а потом отказать. До подписанного договора ты никому не принадлежишь. И подписывая договор, ты расписываешься именно в том, что хочешь принадлежать именно этому человеку, но на оговоренных условиях. Ошейник - это больше, чем обручальное кольцо. Это признание, которое видят все остальные. Если на тебе ошейник, то в твою сторону ни один дом даже не посмотрит. Ты добровольно и полностью отдалась другому, ты не стесняешься это продемонстрировать. Поэтому такие решения лучше хорошенько обдумать. Запомни, вдруг пригодится.
Я только усмехнулась:
- Спасибо за информацию, но вряд ли она мне понадобится.
- Хочешь чего-нибудь? - он вдруг сменил тему. - Тут кондитерская недалеко.
- Пирожные? Да, хочу! - мне просто нравилось тепло его руки, поэтому и настроение становилось все лучше.
- Любишь сладкое?
- Еще как!
- А вот я на всякий случай запомню, вдруг пригодится… - и, притянув к себе, поцеловал в волосы.
Пирожные на самом деле были потрясающими. Я сначала хотела заказать все разом, но остановилась на шоколадном. Максим Александрович с легкой улыбкой смотрел на меня, но себе заказал только черный кофе.
Уже было довольно поздно, в это время мы обычно ложились спать. Но как же не хотелось возвращаться домой! Потому я тянула удовольствие, но он так и не начал торопить. Если человек и способен кому-то принадлежать - мыслями, всеми эмоциями - то только в такие моменты уюта, только с такими взаимными взглядами и невесомыми улыбками без подтекста.
В квартире он только пожелал спокойной ночи и отпустил меня. Я перед дверью в свою спальню развернулась и сказала - это был порыв, но прозвучало отчетливо, именно так, как должно было быть:
- Спасибо, господин!
- Пожалуйста, моя хорошая.
Но утром, после уже почти привычного минета, сказал:
- Сегодня вечером будет наказание за нарушенное правило. Помнишь?
- Да, господин, - я смотрела снизу вверх, не решаясь подняться на ноги без разрешения.
- Если будешь послушной, то я запланировал только урок для тебя.
- Я буду послушной, господин.
И рабочий день показал, что я перестаю его бояться. Нет, мандраж накатывал волнами, но теперь без истерики и страшных картин перед глазами. Мне просто надо без пререканий делать все, что он скажет! И тогда он не прикажет делать что- то невообразимое. Откуда появилась такая уверенность, ведь никаких существенных доказательств тому не было? Наверное, дело в том, что человек не может бояться бесконечно. Он устает. Изматывается. И начинает принимать ситуацию, как бы раньше она его ни пугала.
Но оказалось, что не все приказанное, можно запросто выполнить. В квартире еще был повар, он крикнул приветствие с кухни и зачем-то напомнил, что еще целый час до ужина. Максим Александрович сказал мне тихо:
- Прими душ, разденься и в мою комнату. Пятнадцать минут.
Это все ничего, но если повар увидит, как я голая бегу из своей комнаты в другую? Поэтому приготовившись, сначала приоткрыла дверь - но нет, мужчина на кухне напевал какую-то песню и звенел кастрюлями, он даже не думал приближаться к проходу. Потому я на цыпочках и затаив дыхание прошла к Максиму Александровичу. Он уже тоже переоделся. Сидел на полу, облокотившись на кровать. Я прикрыла дверь и повернулась к нему в ожидании приказа.
- Иди сюда. Сядь передо мной.
Я опустилась на колени.
- Раздвинь бедра как можно шире. Теперь слушай: это мучительное томление необходимо. Именно поэтому я запретил тебе ласкать себя. Ты должна научиться ждать, должна испытывать удовольствие только в моем присутствии и только тогда, когда я этого захочу. Но раз ты такая любительница себя трогать, то давай, сделай это прямо сейчас.
Я непонимающе уставилась на него.
- Если тебе нужно для этого что-то, то скажи. Только чтобы я все видел. Ну, чего ждешь? Попробуй для начала стимулировать себя пальцами - это самый простой способ достичь оргазма. Ты должна кончить, но на этот раз для меня.
Я нерешительно запустила палец межу половых губ, не пытаясь погрузить его во влагалище. Нашла место, где соприкосновение вызывало приятные ощущения.
- Ноги шире. Покажи мне все.
Я водила пальцем туда и обратно, но это было скорее просто приятно, чем возбужающе.
- Быстрее. И не опускай лицо. Ты должна видеть, что я наблюдаю.
Увеличив темп, я ощутила небольшой прилив возбуждения, но меня отвлекало смущение. От взгляда Максима я терялась, хотелось сжать ноги - кажется, так будет проще. Задвигала рукой резче. Зачем он смотрит так серьезно? Ему нравится мое унижение? Он вдруг приблизился, и надавил мне на колени, заставляя раскрыться полностью.
- Давай, девочка, еще сильнее.
И вдруг я ощутила более мощный прилив - именно от его взгляда. Оттого, что я делаю то, что он приказал, что он не оставил мне выбора. Даже вырвался небольшой стон.
- Очень хорошо. Но мне кажется, ты недостаточно стараешься. Ты должна кончить для меня, а не только разогреться.
Но возбуждение отступало, так и не достигая пика. Теперь мне даже нравилось, что он смотрит. Как именно он смотрит. Ему доставляет удовольствие это зрелище. Мне доставляет удовольствие его принуждающий взгляд. Снова волна… и опять спадает, будто ее подсекает что-то. Минут десять или двадцать, или все полчаса меня поднимало вверх, но тут же скидывало обратно. Клитор уже горел, но через некоторое время и волны становились все меньше. Мне снова было просто приятно…
- Почему не можешь? - он теперь смотрел в лицо, голос тихий, даже нежный. - Только честно скажи.
- Я… не знаю…
- Из-за смущения?
- Возможно.
- Смущайся, но мы ведь уже проходили, что для тебя это не препятствие. Из-за того что я смотрю?
- Нет… не думаю… - этот ответ был искренним. - Мне даже в какой-то момент понравилось, как вы смотрите…
- Тогда что тебя сдерживает? Отпусти себя.
- Не могу… - я нервно вздрогнула и убрала руку. - Я просто не могу!
- Голос не повышай, - сам он продолжал говорить очень тихо. - Я не злюсь, только спрашиваю.
- Я… возможно, я могу испытать оргазм, только когда вы меня трогаете… Я не знаю! Меня сбивает мысль, что я делаю это сама…
Я не плакала, но была близка к этому. Невыплеснутые эмоции почему-то превратились в раздражение.
- Иди сюда.
Он сам взял за плечо, перетянул меня к себе на колени и обнял. Не взбесился оттого, что я не выполнила приказ. Даже наоборот, прижимает и гладит. Сразу стало спокойнее. Я закрыла глаза, утопая в этом чувстве. И говорил все так же мягко:
- Ты ошибаешься, раз думаешь, что можешь получить оргазм, только когда я тебя трогаю. Хотя это и звучит… боже, как же это звучит! - он усмехнулся мне в макушку. - На самом деле женщина, в отличие от мужчины, возбуждается в голове
- именно поэтому многие могут кончать и без всякой стимуляции вообще. Но надо себе разрешить, понимаешь? И тогда почти любое воздействие не будет спотыкаться о препятствия. Ты же… ты совсем себя не знаешь. И этим обрекаешь любого неопытного мужчину на провал. Даже мне приходится действовать вслепую
- как понять, что тебе нравится, если ты сама этого не знаешь? Когда уйдешь от меня, сделай самой себе одолжение - изучи себя.
Он говорил странные вещи, но голосом будто убаюкивал.
- Вы недовольны мною, господин?
- Надеюсь, это был мой последний приказ, который ты не смогла выполнить. Но я доволен.
- Почему?
В его голосе вдруг послышалась улыбка:
- Потому что тебе было стыдно и неловко. И ты боялась, что я накажу тебя за провал. И ты никогда бы не сделала подобное, не прикажи я тебе. Но все равно жмешься ко мне так, будто тут твое место.
Я тут же встрепенулась от возмущения, подняла голову - он на самом деле тихо смеялся, я не ошиблась. Но возразить-то было нечего… Провел пальцами по моим губам.
- Хоть с этим не спорь. Ты вообще постоянно споришь, чаще всего - молча, сама с собой. Но со мной не надо. И пойдем ужинать.