- Это вам все тетя Кэсси наговорила, да? Она меня ненавидит.
Священник жестом прервал его:
- Да будет тебе, она благочестивая женщина и желает тебе добра. - Он снова перегнулся через стол и добавил немного мягче: - Ты должен признать, что за все эти годы причинил ей немало хлопот.
- Надо думать… - согласился Тим. Затем в нетерпении спросил: - Так куда вы меня отошлете?
- Я бы хотел отправить тебя домой к Делани, - медленно произнес пастор, - но кому хочется иметь в доме торнадо? Тим, ты очень способный юноша. Почему ты так себя ведешь?
Тим пожал плечами.
- Потому, что ты считаешь, что никому до тебя нет дела?
Мальчик кивнул.
- Ты ошибаешься, - прошептал отец Джо. - Во-первых, до тебя есть дело Господу.
- Да, сэр, - ответил Тим. И непроизвольно добавил: - Первое послание Иоанна, глава четвертая, стих восьмой. "Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь".
Пастор был поражен.
- И много из Писания ты помнишь наизусть?
Тим пожал плечами.
- Думаю, все, что мы читали, помню.
Отец Джо развернулся в кресле, достал с полки толстый том Библии и пролистал.
- "Кто говорит: "я люблю Бога", а брата своего ненавидит, тот лжец; ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит?" Помнишь, откуда это?
- Да, та же глава, стих двадцатый.
- Невероятно! - пробормотал Ханрэхан. Он с шумом захлопнул книгу и сердито воскликнул: - Тогда скажи, ради бога, зачем ты болтаешься по улицам и затеваешь драки со своими ближними?
- Не знаю… - сознался Тим.
Пастор с минуту смотрел на него, затем с жаром проговорил:
- Тимоти, я убежден, что каждый наш шаг диктует Господь. И все, что было до сегодняшнего дня, имело целью свести нас вместе. Мне вдруг стало ясно, что ты рожден для служения Господу.
- Каким образом? - неуверенно спросил Тим.
- Ну, для начала церковным служкой. Нет, для этого ты уже большой… Лучше будешь кадильщиком на пару с Марти Нортом. Он моложе тебя, но уже знает, что тут и как.
- А что, если я не захочу быть у вас кадильщиком? - К Тиму вернулась его обычная дерзость.
- Что ж, - ответил пастор с прежним дружелюбием, - тогда будешь держать свечу во время службы. - Он поспешно добавил: - А можешь ехать в школу Святого Иосифа в Пенсильванию.
Прямота отца Джо застала Тима врасплох. Он посмотрел на священника.
- Вообще-то, вставать на заре для меня не проблема… - сказал он небрежно.
Пастор рассмеялся.
- Я очень рад, Тим. И знаю, что теперь ты на правильном пути.
- А что тут смешного?
- Я просто радуюсь, - ответил отец Ханрэхан. - В конце концов, куда больше радости об одной заблудшей овце, чем о девяноста девяти незаблудившихся.
На что Тимоти ответил:
- От Матфея, глава восемнадцатая, стих тринадцатый. Но неточно.
Пастор просиял и уточнил:
- Та же мысль содержится у Луки. Неужели не помнишь?
- Если честно, то нет.
- Deo gratias, хоть чему-то я еще могу тебя научить. А теперь иди домой. И завтра будь здесь в половине седьмого.
Если священник не до конца обратил Тима в веру, то это определенно сделали сами церемонии. Одно дело было встать на колени и молиться, иное - служить, ощущать себя частью церковного ритуала.
Переодеваясь из обычной куртки в церковные одежды, он словно снимал с себя напластования грехов. Простая черная сутана и белый стихарь давали ему ощущение чистоты.
И в отличие от облачений священников, его костюм никогда не менялся. У священников же цвет одеяния разнился в зависимости от того или иного церковного события.
Зеленый, надеваемый в обычные воскресные дни, был знаком начинания и надежды, фиолетовые одежды во время Великого и Рождественского постов означали покаяние, а розовый по праздничным воскресным дням, выпадающим на середину каждого из этих двух периодов, символизировал радость. Наиболее торжественным одеянием было белое, которое надевалось в Рождество, Пасху, дни отдельных святых и еще в некоторые праздники вроде Обрезания Господня.
Иногда Тим приходил в школу с еще не выветрившимся запахом ладана.
- Эй, Хоган, что это с тобой? - цеплялся к нему Макги. - Ты что, надушился?
- Не твое дело! - огрызался Тим.
- Господи боже ты мой! Классно смотришься в юбочке!
Тим закипал.
- Заткнись, Макги, не то…
- Не то - что? А, алтарный служка?
Тим раздумывал какую-то долю секунды. Как ответить? Подставить вторую щеку или сломать вторую челюсть?
Он выбрал компромиссный вариант - и зашагал прочь.
* * *
Они достигли возраста, когда подростки вдруг начинают замечать противоположный пол, хотя, конечно, считалось, что признаваться в этом - не по-мужски.
Если говорить о Тиме, то одноклассницы давно шушукались между собой о его необычайной синевы глазах и вздыхали по поводу его безразличия к себе. А раз он не обращал на них ровным счетом никакого внимания, то девочки стали брать инициативу в свои руки.
Однажды вечером, выйдя на улицу после занятий латинским языком с отцом Ханрэханом, Тим, к своему удивлению, обнаружил дожидающуюся его Изабель О’Брайен. Теперь у нее была короткая стрижка, а фигура обрела некоторую округлость.
- Тим, уже темно, - тихим, взволнованным голосом проговорила она. - Не проводишь меня домой?
Он слегка растерялся, не от просьбы как таковой, а под взглядом одноклассницы. У нее определенно было что-то на уме.
Первые несколько кварталов ему казалось, что она всего лишь хочет рассказать ему, как к нему относятся девчонки в их школе. Она только не замечала, в какую неловкость повергает его своими сплетнями о том, что одноклассницы считают его "симпатичным", а некоторые даже "красивым".
Как реагировать, Тим не знал, но Изабель решила всеми правдами и неправдами добиться от него ответа.
- Тебе кто больше нравится? - спросила она. - Ну, из всех девчонок?
- Я… я не знаю. Никогда об этом не думал.
- А-а… - протянула она.
Тим почувствовал большое облегчение, когда они наконец подошли к ее крыльцу. Было холодно и ветрено, но Изабель как будто не спешила укрыться в теплом доме.
Напротив, она удивила Тима словами:
- Если хочешь, можешь меня поцеловать. Я никому не скажу.
У Тима перехватило дыхание. Он часто представлял себе, как обнимается с какой-нибудь из своих одноклассниц. Но одновременно боялся опростоволоситься. Потому что, как это делается, он не знал.
Без предупреждения она показала ему, что надо делать, - притянула к себе его голову и прижалась губами к его губам.
Надо признать, ощущение было приятное. Хотя Изабель с такой силой прижималась к нему своим влажным ртом, что в голове у Тима стали роиться всякие новые для него мысли. Например, ему захотелось потрогать ее за грудь. Кое-кто из ребят хвастал, что уже пробовал такое проделывать.
Но обижать Изабель Тиму не хотелось. В следующий миг он отстранился и сказал:
- Завтра в школе увидимся.
- Да, - засмущалась она. - А ты меня еще как-нибудь проводишь?
- Гм-мм… Конечно. Может, на той неделе?
Ни от кого не укрылось новое в поведении Тима. Даже тетка и сестры чувствовали - с некоторым благоговением, - что его прежняя бешеная энергия направлена теперь в иное русло.
- Не знаю, в чем дело, - сетовал Такк жене, - но что-то с парнем произошло. Он стал таким пай-мальчиком!
Отчасти объяснялось это участием в церковной службе, дававшей ему возможность молиться чаще и не скрывать при этом свою преданность Деве Марии.
Через пол года его повысили, теперь ему доверялось носить кадило во время мессы.
В школе они уже начали изучать латынь, и Тимоти без труда переводил слова, которыми начиналось Евангелие от Иоанна:
In principio erat Verbum,
et Verbum erat apud Deum,
et Deus erat Verbum."Вначале было Слово,
И Слово было у Бога,
И Слово было Бог".
Но его ум слишком жаждал знания, чтобы довольствоваться скудной пищей, которую давали ему простые евангельские фразы, и отец Джо с превеликой радостью обучал его священному языку католического Писания.
И вновь и вновь поражался безграничным возможностям его памяти, равно как и неуемной тяге к знаниям.
- Тим, - заметил как-то отец Ханрэхан с нескрываемой гордостью, - могу сказать тебе только то, что Всевышний сказал Никодиму в Евангелии от Иоанна, глава третья, стих третий. - Он заговорщицки улыбнулся. - Можно, наверное, не напоминать?
- Да. - Тим процитировал отрывок: -…Nisi quis natus fuerit desuper, non potest videre regnum Dei…. "Если кто не родится свыше, не может увидеть Царствия Божия". Да, святой отец, я чувствую, что родился заново.
Тим неколебимо верил, что на следующий год, когда Томми Ронан пойдет в семинарию, ему доверят нести Крест во время крестного хода.
Но волей Провидения этот час пробил раньше.
В один злосчастный непогожий день, катаясь на улице на роликовых коньках, Томми Ронан поскользнулся и сломал лодыжку, поставив отца Ханрэхана перед необходимостью срочно искать ему замену.
Конечно, тут следовало соблюдать принцип старшинства. Среди мальчиков постарше были такие, кто служил в церкви уже по пять или даже больше лет. С другой стороны, инструкции требуют, чтобы юноша, несущий Распятие, был высок и силен. На этом основании массивное Распятие было доверено Тиму.
И пастор, и его служка увидели в этом перст Божий.