- Но я был у ее отца и никакой рани там не видел, - возразил Броджешор. - Я возвращался домой прямо от него…
- Госпожа рани появилась там сразу после того, как вы ушли, - объяснила Ниши.
- Как же она тогда смогла опередить меня и появиться здесь раньше, чем приплыл мой баркас?
- А вы видели нашу лодку? У нее пятьдесят весел. Представляете, с какой скоростью она идет?
- Почему же вы не можете воспользоваться этой же лодкой, чтобы отправить Шагор обратно к отцу?
- Это не так просто, - заметила Ниши. - Шагор покинула дом неожиданно, никого не предупредив, и потому пойдут всякие толки, если она вернется с посторонним. Если же приедет с вами, никто не заподозрит ничего дурного.
- Хорошо, будь по-вашему, - согласился Броджешор. - Снарядите, пожалуйста, вашу лодку.
- Сейчас, - ответила Ниши и вышла из комнаты.
Броджешор повернулся к жене.
- Шагор, - спросил он ее, - как тебе взбрело в голову дать такой зарок?
Обычно острая на язык Шагор только всхлипнула и закрыла лицо краем сари. Не каким-нибудь роскошным даккским платком, а просто концом сари, как это обычно делают бенгалки. Она плакала тихонько, опасаясь, как бы Деви не услышала ее.
Броджешор подождал, пока она немного успокоится, и опять спросил:
- Почему ты не остановила меня, когда я уходил от тебя? Ведь если бы ты позвала меня, мы сразу бы помирились.
Шагор вытерла слезы и, всхлипывая, проговорила:
- Сама не знаю. Но пускай я тебя не окликнула… почему ты сам не вернулся?
- Разве мог я вернуться после того, как ты прогнала меня?
Когда наконец они все выяснили, Броджешор спросил жену:
- Послушай, Шагор, зачем ты пошла с разбойниками?
- Но ведь Деви мне не чужая, - объяснила Шагор. - Она приходится мне сестрой. Я и прежде ее знала. Она появилась сразу после того, как ты ушел. Увидела, что я плачу, и говорит: "Не горюй. Я верну тебе твое божество. Пойдем со мной. Побудешь у меня два дня, и я все устрою". У меня были основания доверять ей. Я сказала прислужнице, что уезжаю вместе с тобой, и пошла с Деви. Вот так я и очутилась здесь. Ты теперь отдохни немного. Видишь все эти приборы - трубку, кальян? Они приготовлены для тебя. Покури, а потом поешь.
- А где же хозяйка? - поинтересовался Броджешор. - Почему она не вышла ко мне?
Шагор позвала Деви, но вместо нее опять появилась Ниши.
- Если лодка готова, мы можем отправляться прямо сейчас, - сказал ей Броджешор.
- Эта лодка теперь твоя, - заявила Ниши, переходя на "ты". - Но только мы тебя так просто не отпустим. Ты ведь не чужой для госпожи рани. А мы, хоть и разбойники, индусские обычаи соблюдаем. Как можно не приветить родню в своем доме? Мы ведь обидели тебя. А это грех…
- Как же вы меня будете привечать?
- Прежде всего сядь на подобающее тебе место. - Ниши указала на пышное ложе.
- Зачем? Мне и тут хорошо, - ответил Броджешор, продолжая сидеть на ковре.
- Сестра, - повернулась Ниши к Шагор, - возьми свое сокровище и усади его на достойное место. Занимайся им сама - нам чужого добра не надобно. - И с улыбкой добавила: - Кроме золота с серебром.
- Выходит, я отношусь к латуни и бронзе? - пошутил Броджешор.
- Да, я тоже так полагаю, - согласилась Ниши. - Ты - металл, из которого делают кухонную утварь. Для женщины мужчина так же необходим, как ее кастрюли. Без него дом не дом. Мужа тоже приходится время от времени скрести и чистить, чтобы удалить копоть. Ведь он словно чугунок, подчас так распаляется, что прямо дым от него идет. Так что возьми, сестра, свой горшок и поставь его на место. А то, как знать, вдруг опять начнет жаром исходить.
- Ну вот, - воскликнул обиженный Броджешор, - сначала меня к латуни с бронзой зачислили, а теперь вообще к горшку приравняли!
Ниши улыбнулась.
- Не огорчайся, - сказала она. - Имей в виду - я плохо разбираюсь в кухонной посуде. Я ведь вишнуитка и больше привыкла к котлам. У нас трапеза - дело общественное. Поэтому, если ты считаешь, что я к тебе несправедлива, обратись к Шагор. Она знает толк в посуде.
- О да, - подхватила Шагор, - в этом я разбираюсь. Я считаю, что мужчина - это не горшок, а пустой кувшин, который женщине постоянно приходится наполнять в меру своих способностей.
- Верно! - поддержала Ниши. - Но как они, бедняжки, маются с этим добром! А те и ухом не ведут - камнем висят у них на шее. Так что возьми, сестра, свой сосуд и водрузи его на соответствующее место.
- Кувшин сам займет свое место, - проговорил Броджешор и сел рядом с Шагор.
Тут же появились две нарядно одетые, блистающие украшениями красавицы прислужницы, стали по обе стороны от него и принялись обмахивать его опахалами, оправленными в золото.
- Приготовь мужу кальян и дай ему покурить, - велела Ниши супруге Броджешора.
Шагор встала, сняла с золотого курительного прибора чашечку, помешала табак, ароматизированный мускусом, снова надела ее и подала мужу.
- Ты лучше дай мне простую трубку, - попросил Броджешор.
- Не тревожься, - успокоила его Ниши. - Этим кальяном никто не пользовался. Мы не курим.
- В самом деле? - обрадовался Броджешор. - Зачем же тогда он стоит здесь?
- Для того, чтобы приемная рани выглядела по-царски.
- Но когда я вошел сюда, табак был уже заправлен, - напомнил Броджешор. - Выходит, кто-то курил этот кальян.
- Да нет, - возразила Ниши. - Все это хранится у нас просто так, для виду…
Кальян вынули из кладовой только накануне вечером, в ожидании мужа Шагор. Тогда же приготовили и табак. Броджешор снял с кальяна мундштук, внимательно осмотрел его и, убедившись в том, что его, по-видимому, действительно никто не брал в рот, с удовольствием закурил.
- Что же ты стоишь, несчастная? - снова повернулась к Шагор Ниши. - Разве пристало жене бездельничать, когда муж курит? Пойди принеси ему бетеля. Да смотри, сама приготовь. И лучше бы добавить в него какого-нибудь зелья.
- Бетель уже готов. А насчет зелья - так если бы я умела его делать, то не попала бы в такое положение, как теперь.
Она взяла сандаловую пасту, камфору, особую отдушку, добавила вытяжки из роз, смешала все это с заготовленным бетелем, потом положила смесь в золотую чашку и подала мужу.
- Ты много болтаешь, - с напускной строгостью сказала Ниши. - Пойди-ка лучше приготовь мужу поесть.
У Броджешора вытянулось лицо.
- Смилуйтесь надо мной, - в отчаянии воскликнул он. - О какой еде может идти речь ночью?
Однако никто не обратил внимания на его слова. Шагор тотчас же отправилась в соседнюю комнату, подмела то место, где собиралась потчевать своего супруга, протерла его мокрой рукой, затем постелила толстый коврик и поставила несколько серебряных тарелок с яствами, а рядом - душистую холодную воду в золотом стакане.
Как только она закончила эти приготовления, Ниши привела Броджешора.
Тот взглянул - и обмер.
- Пощади меня, - умоляюще сказал он Ниши, сложив просительно руки. - Я все претерпел от вас - и разбой и плен, но такого насилия ночью мне не перенести. Помилосердствуй!
Однако женщины были непреклонны. Пришлось Броджешору хоть немного, но отведать угощения.
- Брахман, поев, должен подумать о богах, - напомнила Шагор, - сделать им подношение.
- Рани сама о них позаботится, - сказала Ниши и пригласила Броджешора в соседнюю комнату.
- Теперь, брат, ты увидишь нашу рани, - пообещала она.
8
Она провела его в опочивальню рани, убранную так же роскошно, как и комната для приемов. Особенно поражала воображение кровать с пологом, расшитым золотом и отороченным жемчужной бахромой. Броджешор огляделся. Ему не терпелось поскорее увидеть хозяйку этих несметных богатств. Но в комнате никого не было, кроме просто одетой молодой женщины, сидевшей прямо на голом полу. Гхомта прикрывала нижнюю часть ее лица. Весь ее облик разительно отличался от блистательного вида Шагор и особенно Ниши, так и сверкавшей драгоценностями. Вначале Деви, готовясь к свиданию с Броджешором, поддалась настойчивым уговорам Ниши и, как уже знает читатель, облачилась в великолепный наряд. Однако вскоре она спохватилась и переоделась.
"Стыдись! - сказала она себе. - Ты что же, хочешь прельстить его своими богатствами?" Деви сняла с себя все украшения, оставив лишь один простенький браслет.
Приведя Броджешора, Ниши вышла, а Деви поднялась и, скромно опустив глаза, совершила ему пронам.
"Неужели она и есть та самая рани, предводительница разбойников?" - растерянно подумал Броджешор. Внешность разбойницы поразила его - она выглядела как настоящая богиня. Но что-то в ней тревожно напоминало ему другую, дорогую его сердцу женщину, правда, более юную и нежную, которую он видел много лет тому назад. Да, Броджешор, в те годы эта богиня была почти девочкой, а ты еще совсем молодым человеком…
"Ах, - подумал Броджешор, - если бы это оказалась она!"
Но он прекрасно понимал, что перед ним стояла совершенно другая женщина, хотя и очень похожая на ту, которая давным-давно умерла. Бывает же такое необыкновенное сходство!
Сердце у него сжалось, а на глаза навернулись слезы. Хорошо, что они не пролились, а то как знать, чем могло кончиться их свидание. И Деви, и Броджешор были как два грозовых облака, готовых исторгнуть молнию.
Поклонившись Броджешору, Деви проговорила, не поднимая глаз:
- Не вините меня в том, что мои люди применили к вам силу и доставили сюда вопреки вашей воле. Теперь вы знаете, почему мы так поступили.
- Мне не за что сердиться на вас, - ответил Броджешор. - Вы оказали мне истинное благодеяние.
Голос с трудом повиновался ему.