А вчера… Он снова вспомнил сцену перед зеркалом, смотрел на ее губы, полные, четко очерченные, и чувствовал возбуждение.
– Да она сногсшибательна, – пробормотал Серж, и его взгляд сказал Патрику, что он подозревает истинную причину замешательства и озабоченности своего друга.
Пусть Серж думает все, что угодно. Здесь, в Мельбурне, он не получит ни одного признания о его личной жизни. Надо думать о делах и предстоящем показе. Только это имело значение. Ну и связь с Сапфир, конечно.
Она лишь мельком взглянула на него, зато подарила сияющую улыбку Сержу:
– Привет. Я – Сапфир Сиборн.
Серж, улыбаясь до ушей, поднес к губам ее руку.
– Я восхищен, мадемуазель.
Патрику захотелось его ударить.
– Вы француз?
Серж наклонил голову и выпустил, наконец, ее руку, что спасло его, потому что Патрик уже был в бешенстве.
– Oui.
– Он так же англизирован, как ты и я. – Патрик бросил хмурый взгляд на Сержа. – Просто притворяется, изображая акцент, чтобы произвести впечатление на женщин.
– Это очаровательно.
– И кстати Серж покидает нас, он должен организовать быстрый показ.
Наконец, она обратила на него величественный взгляд и вздернула подбородок:
– Разумеется. Давайте начнем.
Она не поняла, что он просто хочет избавиться от своего назойливого друга.
– О’revoir, Сапфир, – Серж отвесил церемонный поклон, а Патрик стиснул зубы, ненавидя его в этот момент, – мы скоро встретимся.
– Конечно.
И снова подарила Сержу ослепительную улыбку. Она что, флиртует с Сержем?
Патрик медленно сосчитал до десяти, ожидая, когда проклятый Серж удалится.
– Не кокетничай с Сержем. Ты собьешь его с делового настроя, – сказал он с деланым пренебрежением и увидел в ее глазах понимающую усмешку.
– Я просто была вежлива. Но спасибо за совет.
Она села и указала на место рядом.
Он так много думал над тем, как пройдет их встреча после вчерашней ночи, боясь, что она отнесется к произошедшему слишком серьезно. А Сапфир вошла танцующей походкой с таким видом, как будто между ними никогда ничего не было. И сразу дала понять, что собирается контролировать ситуацию. И, кажется, уверена, что так будет всегда. Патрик не мог этого допустить. Все неприятности, связанные с бизнесом, происходили именно потому, что им руководили другие. Добившись руководства филиалом, он никогда не станет больше рисковать подобным образом.
– Что ж, поговорим о делах, – он уселся рядом и специально придвинулся так близко, что почти касался ее, – у нас еще будет время для личного общения.
Легкий румянец, появившийся на ее лице, выдал Сафи. Он все-таки добился цели – смутил ее. Она не ответила, с деловым видом вынула из сумки и положила перед собой на колени компьютер-планшет, ручку и блокнот.
Только после этого повернулась и взглянула на него с тем выражением превосходства, которое его так бесило.
– Тебе не кажется, что это непрофессионально – личную жизнь смешивать с работой?
– Что ты имеешь в виду под личной жизнью? – Он понизил голос до шепота и почти коснулся губами ее уха. – Почему бы не назвать это прямо – между нами просто был хороший…
– Если ты намерен сейчас это обсуждать, то продолжения не жди. – Она оттолкнула его, тон стал ледяным.
– А ты не изменилась. – И усмехнулся, глядя, как она, напряженно подняв плечи и выпрямив спину, смотрит на экран своего компьютера. – Ты всегда старалась, чтобы последнее слово оставалось за тобой, еще в школе, когда мы сидели вместе на биологии.
– Ничего подобного. – Сапфир подняла глаза от экрана, послав ему убийственный взгляд.
– Нет, признайся, именно так ты поступала. – Ухмыляясь, он ждал реакции, и она не замедлила последовать.
Девушка перевела дыхание, успокаиваясь.
– Ладно. То, что случилось прошлой ночью, меня тоже выбило из колеи. Мне надо сосредоточиться, чтобы заняться делом, помочь тебе и своей компании. Скажи, ты чувствуешь себя неловко после того, что случилось между нами?
Он пожал плечами:
– Пожалуй. Но образ ледяной принцессы еще в школе меня провоцировал и заставлял дразнить тебя. Я приставал к тебе до тех пор, пока ты не выходила из себя. А чем дольше ты придерживалась образа, тем больше я входил в раж. Когда мы вновь встретились в Мельбурне, мне казалось, что ничего не изменилось. Но прошлая ночь… – Он покачал головой, отгоняя эротические видения. – Подо льдом, оказывается, бушевало пламя. И это открытие свело меня с ума. Должен признать, что прошлая ночь была великолепна, и ты можешь считать ее прелюдией. Я не собираюсь перед тобой извиняться и ни о чем не жалею, поэтому предупреждаю, что жду продолжения. Тем более, мы не закончили. Мне так не терпится, что я готов продолжать прямо сейчас.
Он увидел, как ее выражение немного смягчилось, уголки рта приподнялись. И вдруг он услышал:
– Мне всегда хотелось сделать это на столе, в офисе.
– Считай, что принято к исполнению. – Он коснулся ее руки. – Кстати, мой стол вполне подойдет.
– Ничего подобного. Это твердое стекло.
Он подмигнул:
– В следующую нашу встречу в моем офисе я принесу какое-нибудь покрывало.
Она удивленно приподняла брови:
– Разве мы не решили только что отделить личные отношения от деловых?
– Решили, но я с этим не согласен.
Она вздохнула:
– Ты понимаешь, что мы должны поговорить о том, что произошло вчера.
– Ты преувеличиваешь значение того, что произошло.
– А ты рассуждаешь, как все мужчины. Нам нужно установить границы.
– Может быть, на моем столе в офисе я проведу их.
– Ты такой же самоуверенный, легкомысленный и безответственный, каким был и раньше.
– Можешь ругать меня. А ты – самая соблазнительная и потрясающая женщина из всех, кого я встречал.
А он встречал немало прекрасных женщин, когда наслаждался своей холостяцкой свободой. Но когда увидел Сапфир, его задело по-настоящему, она была особенной. Он не смог бы внятно объяснить, что его так поразило в ней, скорее всего, ранимость и беззащитность, скрывающиеся под внешней уверенностью и деловой хваткой. Он понимал, что это опасные симптомы. Не хотелось бы сейчас усложнять жизнь, а это неизбежно произойдет, если он свяжется с Сапфир. Наверное, с ней не получится так, как было с другими, закончить связь быстро и без ущерба для своего дела. Он не должен задумываться и вникать в ее душевное устройство, во все эти тонкости, искать причины ее душевного надлома. Они испытывают взаимное физическое влечение, которое обещает много приятного, если не усложнять отношения.
Он доверительно взял ее руку, которую она не отняла.
– Я тогда, в школе, и понятия не имел, что ты такая горячая штучка.
Она недовольно поджала губы при этих словах, и он торопливо добавил:
– И наверное, это было хорошо для меня, потому что иначе я вообще не закончил бы школу. Но вчера у нас с тобой случился фантастический, невероятный секс…
Кажется, наконец, он угадал ее настроение, потому что она неожиданно погладила его руку.
– Ты меня действительно доводил в школе, без конца дразнил и не давал прохода.
– Надеюсь, тот поцелуй после выпускного бала немного сгладил неприятное впечатление от моего назойливого внимания?
Она поморщилась:
– Об этом я тоже не хочу говорить.
– Я сразу это понял, ты не отвечала на мои звонки и письма.
– Я испытывала стыд и унижение.
– Почему? Потому что явилась на бал с идиотом, который напился?
Она энергично тряхнула головой, и из безукоризненной прически выбилось несколько прядей.
– Нет, не поэтому. Мне было стыдно, мучила совесть – ведь я всегда к тебе плохо относилась, грубила и придумывала обидные прозвища, а ты выручил меня, спас от неприятностей.
Он увидел ее глаза, и от их выражения у него вдруг сжалось сердце. Этого только не хватало. Какая теперь разница, почему она не ответила ему десять лет назад?
Он просто хочет с ней спать. И только это имеет значение. Но неожиданно для себя вдруг заявил:
– А знаешь, мне нравились твои придирки и твоя грубость в ответ на мои шуточки. Ты ставила меня на место. Это только подхлестывало желание продолжать к тебе цепляться.
– Поэтому ты и поцеловал меня? Чтобы поддразнить?
Он замешкался с ответом.
– Я тогда думала, что ты поцеловал меня из жалости.
Она произнесла это так тихо, что он едва расслышал.
– О чем ты?
– Я думала, тебе стало меня жалко, когда Мик бросил меня на танцах. Ты решил меня подвезти. Но зато потом всю дорогу, пока вез меня домой, дразнил и издевался надо мной, говорил, что у меня дурной вкус, раз я выбрала такого придурка, смеялся над моим скромным платьем, говорил, что оно, как и моя прическа, отпугнули моего кавалера. Я готова была расплакаться, и вдруг при расставании ты неожиданно меня поцеловал. Я подумала, что ты сделал это из любопытства, чтобы увидеть мою реакцию. Одна из твоих выходок, ты просто воспользовался моим удрученным состоянием.
– Ты считала меня таким подонком?
– А что еще я могла подумать?
Она как будто оправдывалась, чтобы смягчить удар.
Но он не мог рассказать, почему он так себя вел в школе, почему так легкомысленно относился к сверстницам, был так безудержно нахален. Причина была глубоко запрятана, его грызли комплексы ребенка, брошенного родителями, предоставленного самому себе. Детская обида на родителей заставляла его самоутверждаться другим способом.