Существовало какое-то неписаное правило насчет того, что чем больше у вас жизненного пространства, тем больше хлама в нем скапливается с течением времени. В их доме в Бланделлсэндзе они с Колином вели вечную и безнадежную борьбу с ненужными вещами, устраивая регулярные генеральные уборки. Они собирали старое постельное белье, порванные полотенца, поношенную обувь, чинить которую не имело смысла, но в которой еще можно было ходить, прочитанные книжки, игрушки, которыми больше никто не играл, одежду, носить которую никто не желал или из которой выросли дети, поломанный садовый инвентарь и старую посуду. Все это барахло сносилось в гараж и грудой лежало там, ожидая своей очереди, пока его не отвозили в благотворительные магазины или на городскую свалку. В их новеньком, с иголочки, доме попросту не было места для вещей, которые не нужны для повседневной жизни. Впрочем, Колин и Броуди все-таки сохранили на всякий случай две лишние кровати и платяной шкаф, которые занимали целую стену и половину комнаты.
Иногда Броуди задумывалась над тем, для чего родители купили такой большой дом, но потом тут же напоминала себе, что мать всегда хотела иметь большую семью. Скорее всего, и отец тоже; надо будет как-нибудь спросить об этом у Меган. Наверное, эти маленькие комнаты планировались как детские, разрисованные в голубые и розовые тона, для малышей, которые должны были стать ее братьями и сестрами.
К облегчению Броуди, в выдвижных ящиках шкафов и в гардеробах она обнаружила лишь пару старых перчаток да вешалку для одежды. Да она, в общем, и не рассчитывала наткнуться на нижнее белье или другие предметы личного обихода, оставшиеся после сестер Слэттери.
А вот с коробками все обстояло иначе. Стоило Броуди открыть первую из них, как она увидела, что та доверху наполнена безделушками - пластмассовыми птичками, раскрашенными в жуткие цвета, латунными подсвечниками, которыми сподручно бить по голове и которые, соответственно, можно было считать идеальным орудием убийства, гигантскими пепельницами, выглядевшими столь же опасно, табличками с жизнеутверждающими надписями, например: "В гостях хорошо, а дома лучше", и тому подобным.
Броуди подумала, что мать и Диана с восторгом примутся перебирать содержимое коробок в поисках чего-либо ценного, посему с легким сердцем решила оставить это занятие им. Сама она была не в настроении заниматься подобной ерундой.
На этаже оставалась еще одна комната, в которую Броуди пока не заглядывала. Когда женщина распахнула дверь, в лицо ей ударил знакомый запах - масляной краски. Ну разумеется, Ванесса же спрашивала у нее разрешения хранить здесь свои работы. Они лежали на полу, вытянувшись в три ряда. В каждом Броуди насчитала по двадцать картин, значит, в общей сложности их здесь было не меньше шестидесяти, да и в комнате Ванессы внизу наверняка хранилось еще невесть сколько. Интересно, что она собирается делать с шестьюдесятью - или даже больше - уродливыми картинами? Иногда Ванесса успевала за день нарисовать одну картину, иногда две, но всегда сразу же принималась за следующую. Впрочем, бывали случаи, когда она подолгу возилась с каким-нибудь особенно отвратительным рисунком. Должно быть, Ванесса обладала терпением Иова.
Броуди вдруг вспомнила, что Эйлин предлагала Ванессе устроить художественную выставку в саду.
Диана наверняка с радостью ухватится за эту затею: девушке нравилось выступать в роли организатора всевозможных мероприятий. Пожалуй, стоит предложить ей это при встрече. Если подождать прихода Дианы, то потом они вместе выпьют по чашечке какао.
Ванесса стояла в примерочной кабинке бутика Джона Льюиса, а снаружи караулила верная Чарли, ожидая, пока Ванесса отдернет занавеску и поинтересуется ее мнением насчет очередного платья.
- Ну а как тебе вот это? - спросила она, демонстрируя девочке ярко-красное облегающее платье с волнистой гофрированной юбкой и расклешенными рукавами.
- Пожалуй, это мне нравится больше всего, - одобрительно кивнула Чарли. Для столь знаменательного события, как поход в город, девочка вырядилась в розовое хлопчатобумажное платье и надела мягкий шерстяной берет, старомодные кожаные сандалии - такого же типа, как и сама Ванесса носила в детстве, а на руку повесила белую пластиковую сумочку, украшенную пластиковыми же цветами. - Вам идет красный.
До сих пор Ванесса носила то, что она называла одеждой "строгих деловых тонов": серое, коричневое и черное, предпочитая блузки пастельных тонов, когда того требовали обстоятельства.
- Пожалуй, мне оно тоже нравится больше всего.
- Но еще мне понравилось зеленое и белое с вишенками. Думаю, вы должны купить их все. Моя мамочка обычно покупала мне два или три платья, хотя это означало, что в следующий раз за покупками мы пойдем еще не скоро. А я очень люблю ходить по магазинам, - упавшим голосом призналась девочка.
- Нет, я хочу купить всего одно платье. Все-таки я надеюсь похудеть еще, так что все, что я приобрету сегодня, может со временем стать мне великовато.
- А мне кажется, что именно сейчас вы прекрасно выглядите, Ванесса.
- Большое спасибо, Чарли. - Ванесса задернула ширму, сняла красное платье и переоделась в старое, кремовое. Хотя какое же оно старое, если куплено всего три или четыре недели назад? Она прожила в "Каштанах" четыре месяца, и в течение всего этого времени теряла примерно два-три фунта в неделю. Когда Ванесса взвешивалась в последний раз, то не набрала даже двенадцати стоунов. Так что теперь она выглядела скорее пухленькой, нежели толстой.
Впрочем, не просто, пухленькой. Ванесса слегка прищурилась, глядя на свое отражение в зеркале. После многочисленных примерок волосы у нее растрепались, хотя, откровенно говоря, в последнее время ее прическу никак нельзя было назвать аккуратной. Всю свою сознательную жизнь Ванесса носила длинные волосы, так что уже успела забыть, какие они мягкие и вьющиеся, если подстричь их покороче. Пожалуй, самое время попросить Диану еще немножко укоротить их. В прежние времена Ванесса ходила к лучшим парикмахерам, чтобы осветлить, подстричь и уложить свои роскошные кудри, но сейчас Диана стригла ее бесплатно и Ванесса сама сушила и укладывала их.
Она потерла щеки ладонями. Они никогда не были такими розовыми, а ее лицо - таким загорелым. Коричневый ровный загар покрывал также ее руки и ноги, что было вполне объяснимо, учитывая ее образ жизни на открытом воздухе, ведь она каждый день рисовала в саду. И вот теперь, глядя на свое отражение в зеркале, Ванесса вдруг поняла, что со своей короткой растрепанной прической, пухленькой фигуркой и розовыми щечками выглядит… соблазнительно-порочной особой!
От этой мысли женщину бросило сначала в жар, потом в холод. Но в глубине души у нее теплилось радостное удовлетворение от столь новых и неожиданных штрихов в своем загорелом облике.
- Что вы там делаете? - послышался снаружи недовольный голосок Чарли.
- Одну минутку. Я уже иду. - Ванесса сунула голые коричневые ноги в старые туфли без задников. В прежние, незапамятные времена она снимала колготки, лишь ложась в постель. Из кабинки для переодевания она появилась на целую минуту позже, чем обещала. - Все, сейчас я заплачу за это платье, - заявила она, - а потом мы пойдем обедать.
- А где сейчас твоя мама, Чарли? - полюбопытствовала Ванесса, пока они ждали, когда им принесут заказ. Они сидели за столиком в новеньком, супермодном ресторане за площадью Святого Иоанна. Здесь были белые стены, ослепительно-белая мебель и ярко-красный ковер на полу. Если не обращать внимания на ковер, то заведение выглядело исключительно гигиеничным и вполне подходило для того, чтобы здесь посетителям предлагали не первосортные кушанья, а удаляли аппендицит или что-нибудь еще в этом духе.
- В Ираке. Она развелась с папой, потому что не хотела жертвовать своей независимостью, но он говорит, что это глупость и что последнее место, где можно мечтать о независимости, - это армия. И еще он сказал, что она просто зря растрачивает свою жизнь и что в военной форме она выглядит просто ужасно, хотя та и идет к ее глазам.
- И когда это случилось?
- Три года назад, когда мне только-только исполнилось четыре. Я выплакала все глаза, когда мама ушла от нас, зато теперь я вообще никогда не плачу, - с гордостью сообщила девочка. - Видите ли, можно сказать, что я привыкла к сложившемуся положению дел. Папа говорит, что можно привыкнуть ко всему, нужно лишь очень постараться. - Для такой крохи Чарли рассуждала вполне здраво. Судя по всему, ее отца вряд ли можно было назвать приятной личностью, но ведь Ванесса склонялась к этой мысли с самого начала. - Как вы думаете, мне подадут бифштекс запеченным в булочку? - поинтересовалась Чарли спустя некоторое время.
- Очень может быть. Я не обратила внимания, что там написано в меню на этот счет. - Благо официантка унесла его с собой.
- И что же, я должна буду съесть булочку, если это действительно так?
- Разумеется, нет. Тебе совсем необязательно есть то, чего тебе не хочется. Бифштекса будет вполне достаточно; здесь написано, что он из домашней телятины.
- Тогда почему вы не заказали себе то же самое?
- Я предпочитаю салат.
Чарли выразительно скривилась.
- А я ненавижу салаты.
- Ну а я нет, и поэтому я буду есть салат, а ты - бифштекс.