- Нет-нет, что вы. - Его неподдельный энтузиазм во всем, что касалось работы, вызывал в душе Энн какие угодно эмоции, но только не насмешку. Внутри Энн росло даже что-то напоминающее нежность, без которой в сложившейся ситуации вполне можно было бы обойтись…
- Отлично. - На какое-то мгновение его серые глаза впились в собеседницу, как будто оценивая степень ее искренности, а затем Ник указал на дверь, за которой раздавалось сдавленное ворчание и повизгивание. - А теперь нам лучше выпустить Абигайль и всю ее банду. Берегитесь!
Предупреждающий возглас запоздал лишь на секунду, поскольку в отворенную дверь хлынул пестрый поток разнокалиберной и разномастной живности, сопровождаемый счастливым заливистым лаем.
- Это все ваши? - Энн опустилась на корточки, чтобы поприветствовать собачью стаю, в которой кого только не было - от одной из самых огромных и мощных немецких овчарок, которых она когда-либо видела, до крошечного той-терьера, который носился вокруг нее, почти не касаясь земли. - Сколько же их?
- Да, мои, и их шестеро. - Ник произнес короткую гортанную команду, и пушистая орава как по мановению волшебной палочки улеглась у ног хозяина, выражая свой восторг лишь с помощью хвостов. - Это Абигайль, их начальница, полномочия которой никто не смеет оспаривать, - указал Ник на кокер-спаниеля с влажными преданными глазами. - Поначалу она жила у моей матери, но когда та уезжала, то решила оставить Абигайль мне. А вот ее самый верный друг и соратник, Кроха. - Рука его дернулась по направлению к той-терьеру. - Это Цезарь и Брут, дворняжки, - между прочим, прекрасно ладят друг с другом. Мой отец нашел их брошенными в какой-то канаве несколько лет назад. Гончая Плюта, которую использовали как детородную машину, пока мы не забрали ее к себе. И наконец, Ярд - этот выдающийся представитель семейства немецких овчарок. Кстати, самый молодой из всех - я взял его еще новорожденным щенком, а сейчас ему уже два года.
- Прелесть. - Энн смотрела на пса с обожанием.
- Он самый дружелюбный, - произнес Ник. - Они все помыкают им, как хотят, особенно Кроха.
Как он их любит. Энн почувствовала, что сердце ее сжимается, и горечь на свою судьбу заставляет голос звучать неоправданно резко:
- Я всегда считала, что у ветеринаров есть правило не привязываться к своим пациентам и, уж во всяком случае, не брать животных в улицы.
- И скольких ветеринаров вы знали? - поинтересовался Ник.
- Вы - первый, - смущенно пролепетала Энн.
- Как же вы тогда пришли к подобному умозаключению?
- Ну… читала книжки, какие-то статьи, - как бы защищаясь, произнесла она.
- Тогда понятно, - с усмешкой протянул Ник. - Что до меня, то я предпочитаю сначала сам составить мнение о чем-либо, - сухо добавил он. - В этом случае, оказавшись в луже, я уже не могу винить никого, кроме себя.
Услышав почти неприкрытый намек в свой адрес, Энн почувствовала, как лицо ее заливается краской. Защитные механизмы, выработанные во время стычек в семье на протяжении последних лет, мгновенно оказались приведены в состояние боевой готовности.
- Уверена, вам никогда не приходилось оказываться в луже, - произнесла она голосом, в котором звучал неприкрытый сарказм. - Вы ведь так мудры, столько всего знаете…
- Благодарю вас. - Ник слегка наклонил голову, несколько удивленный ее выпадом. - Мне еще не приходилось слышать ничего более приятного в свой адрес.
- Ой ли? Не верю. - Энн понимала, что заводится, но ничего не могла с собой поделать. Было просто невозможно показать свою слабость перед лицом этого раздражающего ее - и такого притягательного - мужчины! - Например, ваши подруги. Думаю, они просто осыпают вас комплиментами с утра до вечера… Если, конечно, предположить, что у вас есть подруги, - добавила она сладко-сладко, стараясь не смотреть на него.
- В последнее время не было. - Если бы Энн бросила взгляд на собеседника, то поразилась бы резкой смене выражения на его лице. - Моя жена умерла полтора года назад. У нее был рак крови. С тех пор я ни с кем не встречался.
- Боже… - Энн замерла, объятая ужасом. - Я не знала… Простите меня, я… Просто не знаю, что еще сказать.
Итак, он был женат… Хотя, что ж странного - такие мужчины, как Ник Хартли, не остаются в одиночестве! И его жена умерла…
- Вы и не могли знать. - Его голос был холоден и безучастен.
Пока он загонял собак обратно в комнату, Энн молча стояла у двери, пытаясь разобраться в нахлынувших чувствах. Он протянул ей руку помощи из сочувствия, жалости. Проявил доброжелательность по отношению к тому, кого посчитал слишком юным, глупым и не способным следить за собой. А она…
3
- Познакомьтесь с Велмой, моей секретаршей и помощницей в приемном отделении, а затем я отведу вас наверх и покажу вашу комнату.
Энн кивнула, и в этот момент Ник, собравшийся было открыть перед ней дверь, внезапно застыл, поймав выражение ее лица. Его взгляд не отпускал девушку, и она решила, что самое время сказать ему то, что следует, пока нервы окончательно не сдали:
- Простите меня, Ник… Ну, насчет вашей жены… Я не должна была так говорить.
- Энн…
- Нет, пожалуйста! Выслушайте меня. - Она глубоко вздохнула, пальцы непроизвольно сжались. - Вы были так добры ко мне, помогли, а теперь еще и предложили остаться у вас, а я… - О господи, какие же нужно найти слова, чтобы высказать невыразимое! - Я не привыкла к человеческой доброте, - беспомощно выдавила она из себя. - Я знаю, что способна уколоть, но…
- У ежиков такие милые мордочки. - Теперь голос Ника окутывал ее, как шелк, и Энн почувствовала дрожь во всем теле. - Разве вы не замечали?
- У ежиков? - Прошло мгновение, пока до нее дошел смысл сказанного, и она вспыхнула.
- И хватит об этом. Хорошо?
На самом деле ничего хорошего не было, Энн поняла это, когда увидела его лицо - отдалившееся, ставшее каким-то чужим.
Его примирительный тон был хуже пощечины. Неужели Ник и вправду мог подумать, что она - бесчувственная пустышка, способная взять да и выкинуть из головы всю боль и горечь, которые несли его слова: "Моя жена умерла полтора года назад"? Или он считает ее законченной эгоисткой, для которой собственные заботы заслоняют чужое горе?
- Нет, не смогу. Я вам так благодарна и…
- Я не нуждаюсь в вашей благодарности. - Шелк был порван, обнажив закаленную сталь. - Это никому не нужно, Энн. Просто наслаждайтесь жизнью, у вас ведь отпуск, верно?
- Ник… - Губы ее приоткрылись, чтобы сказать правду: ей предстоял не отпуск, а тяжкая миссия отыскать человека, нежелающего быть обнаруженным, некогда предавшего Энн, бросившего ее, как ненужную вещь… Но в этот момент дверь приемной отворилась, и момент был упущен.
- Мне показалось, я слышала голоса. - Появившаяся на пороге девушка была хороша собой: овальное личико, огромные зеленые глаза, роскошные пепельно-серые волосы. - И зашла посмотреть, все ли в порядке.
- Спасибо, Велма. - Взгляд Ника сразу потеплел, и Энн догадывалась почему. Внешности Велмы позавидовала бы и профессиональная модель. - Я как раз собирался послать Энн к тебе, но раз уж так получилось… Позволь представить мою гостью. Помнишь, я говорил, что она у нас остановится?
- Конечно. - Зеленые глаза, изучавшие Энн, были чисты и холодны, а губы Велмы изогнулись в вежливой улыбке. - Здравствуйте, Энн. Вы уже оправились после травмы?
Она произнесла это таким тоном, словно перед ней была маленькая девочка, ободравшая себе коленку, подумала Энн с неприязнью. Однако заставила себя улыбнуться в ответ и протянуть обворожительной собеседнице руку.
- Да-да, благодарю вас. Сейчас мне значительно лучше. - Она постаралась говорить как можно естественнее, хотя что-то во взгляде Велмы заставляло ее быть настороже. - Простите, что я внесла такой переполох в вашу жизнь.
- Да уж… - Внешне это прозвучало как выражение симпатии, но Энн так не думала. - Ник? - Велма повернулась к ветеринару: - Звонили с фермы Стенсберри, их корова все никак не может разродиться, а уже прошло несколько часов.
Ник медленно кивнул.
- С ней у нас и раньше были проблемы. Пойду соберу свой саквояж, а ты пока займи гостью, хорошо? - Он бросил быстрый взгляд на Энн. - Затем я проведу вас в вашу комнату, где вы сможете немного отдохнуть. - Последние слова Ник произнес с отсутствующим видом, было очевидно, что мысленно он уже с многострадальной роженицей…
- Как долго вы пробудете в Слоу, Энн? - спросила Велма без обиняков, едва они остались одни.
- Сама не знаю, - честно ответила та. - Мне не хотелось бы обременять Ника и Морин, они и так столь добры ко мне.
- О, Ник - великий благодетель брошенных и обездоленных, - улыбнулась Велма, хотя голос ее звучал неприветливо. - Я, конечно, имею в виду животных, - добавила она насмешливо, заметив, как лицо Энн вытянулось.
- Что вы говорите! - сухо отозвалась Энн.
- Разумеется, работа для него значит все. - На сей раз глаза Велмы сузились, превратившись в две щелочки. - Особенно после трагедии с Элис.
- Его женой, да? Он рассказал мне. - Благодарю тебя, благодарю, мысленно вознесла молитву Энн. Спасибо, что мне не пришлось самой выспрашивать то, о чем заговорила Велма. - Должно быть, он пережил ужасное время - да и все вы.
- И не говорите. - Не отрывая взгляда от Энн, Велма откинула локон, упавший ей на лицо. - Я была близкой подругой Элис. Именно поэтому я и начала работать у Ника, когда она заболела. Вы знаете, Элис ему помогала.
А вы кто по специальности? - неожиданно сменила она тему.
Не сам вопрос, а манера, в которой он был задан, несла в себе откровенную неприязнь, поэтому Энн ответила осторожно, не желая наживать себе врагов в первые же минуты пребывания в доме Ника Хартли: