- Спасибо. - Она холодно кивнула, пытаясь подавить страх, который мягким серым облаком обволакивал ее. Вечер уже подходит к концу, ей нет нужды видеться с ним в дальнейшем; она сомневается, встретятся ли они когда-нибудь еще… При этой мысли ее губы тронула кривая усмешка. Почему же он так ее тревожит? Она не могла разобраться в своих чувствах, и это ей не нравилось.
Почти весь обратный путь прошел в глубоком молчании, но Келси почему-то никак не могла успокоиться; наоборот, ее нервы были напряжены до предела. Салон машины был слишком интимным, а он - совсем рядом. Исходивший от него едва уловимый запах, его запах, кружил ей голову, она всем своим существом ощущала мощные руки на руле и длинные мускулистые ноги, вытянутые к педалям совсем рядом. Когда большая машина плавно затормозила у ее дома и он повернулся к ней лицом, черты которого из-за полумрака было трудно различить, она почувствовала какое-то странное ощущение в низу живота. Она хочет, чтобы он ее поцеловал! Стоило ей это осознать, и она вся напряглась, испытывая к себе глубокое отвращение.
- Не беспокойся, я не собираюсь на тебя набрасываться, - лениво бросил он, решив, что она так напряжена оттого, что нервничает.
- Спасибо за чудесный вечер, - вежливо сказала она, хотя ее сердце готово было выпрыгнуть из груди. - Я получила огромное удовольствие.
- Какая же ты все-таки лгунья, девочка! - бросил он дрожащим от сдерживаемого смеха голосом, и его губы тронула насмешливая улыбка.
Резко откинув голову назад, она уставилась в темноту.
- Да ты просто.., просто…
- Сжалься! - В его глазах плясали веселые искорки. - Ей-Богу, еще одной словесной порки мне сегодня не вынести. - Он открыл дверцу и, стремительно обойдя вокруг машины, помог ей выйти на освещенную луной улицу.
Они оказались лицом к лицу, и Келси подняла голову. В лунном свете он казался таким огромным и темным. У нее по всему телу побежали мурашки.
- Спокойной ночи, Келси. - Нагнувшись, он коснулся губами ее щеки, и от разочарования она едва не топнула ногой. Неужели он сейчас вот так и уедет и не поцелует ее по-настоящему? А что, если она его никогда больше не увидит, а ей так хочется знать… На мгновение ее мысли запнулись, а затем снова помчались вскачь. Да, ей хочется знать, испытает ли она такое же потрясение, как в тот раз. Тогда вкус его поцелуя долго не давал ей покоя, ночь за ночью она металась и ворочалась в постели до утра, не в силах совладать со своим семнадцатилетним телом.
- Спокойной ночи, - едва слышно ответила она.
Он сел обратно в машину, и когда мотор мягко заработал, окно с жужжанием опустилось, и он негромко проговорил:
- Кстати, я не забыл о подарке тебе. Завтра привезу.
- Завтра? - Она непонимающе уставилась на него.
- Рут пригласила меня на торжество. Ты что, не знала?
- Нет, не знала. - Так она и думала! Мама снова занялась устройством ее судьбы. Если у Келси не было поклонников. Рут воспринимала это как личное оскорбление, а за последние месяцы она не раз напоминала дочери о том, что вышла замуж в двадцать один год. Маршалл ей всегда нравился больше всего на свете, если не считать сливочного сыра!
- Мое присутствие нежелательно? - сухо спросил он.
- Да.., нет… Я хочу сказать…
- Решай, да или нет, и позвони мне домой, когда я приеду, - спокойно сказал он со все тем же загадочным выражением на бесстрастном, как маска, лице. Прежде чем она успела ответить, он исчез, а она осталась стоять с открытым ртом на пороге тускло освещенного парадного.
Следующий день выдался погожим. Час она ехала к матери, везя на заднем сиденье груду поздравительных открыток, и все это время ослепительное солнце било ей прямо в глаза.
Подъезжая по длинной извилистой дороге к дому, она заметила, что рабочие из бюро обслуживания деловито устанавливают на лужайке перед домом навес, и не в первый уже раз подумала о том, как мудро распорядился отец своим капиталом, обеспечив жену на всю жизнь. Ее мать могла не только продолжать жить в чудесном семейном доме, который она так любила, отец оставил ей также ежемесячный доход, позволявший вести безбедное существование. "Папа, милый папа". Затормозив у широкого подъезда, Келси, не выходя из машины, окинула взглядом гладкую лужайку, окруженную вековыми деревьями и буйно цветущими кустарниками. "Как мне тебя не хватает!"
Ощутив знакомый приторный аромат вьющихся роз, оплетавших каменный фасад дома, она выскользнула с охапкой открыток в руках из машины навстречу запахам позднего лета.
- Келси! - Мать прямо на пороге дома стиснула ее в неистовых объятиях, будто они не виделись целых два года, а не две недели. - Как ты чудесно выглядишь, доченька!
Потребовалась не одна чашка кофе, прежде чем они закончили обмениваться последними новостями. Келси разобрала предназначенный для нее ворох открыток и бандеролей. Остаток утра пронесся в вихре лихорадочной деятельности. К середине дня все было готово к приему полусотни гостей, которые были приглашены на вечер, и, когда рабочие удалились, обещав вернуться заблаговременно перед началом празднества, обе женщины рухнули от усталости.
- Ты хорошо провела вчерашний вечер? - спросила Рут будто невзначай, когда они устроились на подушках в гамаках возле открытых стеклянных дверей гостиной, чтобы выпить еще по чашечке кофе.
- Так себе. - Келси небрежно пожала плечами. Она не намерена говорить с матерью о Маршалле. Их взгляды на этого человека диаметрально противоположны.
- Всего лишь "так себе"? - Рут недоверчиво подняла брови. - Только не говори мне, что ты предпочитаешь этого Грега настоящему мужчине, вроде Маршалла.
- Ах, Грега? - Келси взглянула на мать, и ей сразу же вспомнилось обещание, данное Маршаллу. - Знаешь, я тебе кое-что должна о нем рассказать. - (Мать восприняла рассказ гораздо лучше, чем ожидала Келси, хотя под конец ее мягкие губы поджались, а голубые глаза стали непривычно суровыми.) - Ничего страшного не произошло, - спокойно заверила ее Келси, - но я не намерена искушать судьбу еще раз.
- Еще бы! - На лбу у матери появилась угрюмая морщинка. - Жаль, что он вечером будет здесь. Полагаю, все это осложняется еще и тем, что ты работаешь у его отца?
- Я не могла пригласить всех остальных и не пригласить его, - поспешила ответить Келси. - Кроме того, пусть лучше все умрет естественной смертью, а то неприятностей не оберешься. Я просто решила, что тебе следует знать, чтобы ты не суетилась вокруг него и тому подобное. Веди себя с ним точно так же, как с остальными, - вот и все, что требуется.
Мать кивнула и устало потянулась.
- Пожалуй, если не возражаешь, я пойду вздремну полчасика наверху? - спросила она, позевывая.
- Отлично, давай, - не раздумывая, согласилась Келси. - А я, пожалуй, прилягу на коврике в розарии. Там так славно, - Мать уже закрывала за собой стеклянную дверь, когда, повинуясь безотчетному импульсу, Келси вдруг ее окликнула:
- Мам? - (Рут обернулась и вопросительно посмотрела на нее.) - Я о Маршалле. Он ведь не женат или что-нибудь в этом роде?
- "Что-нибудь в этом роде", полагаю, у него было предостаточно, - сухо ответила мать, - но все его увлечения длились недолго. Боюсь, он убежденный холостяк. Впрочем, ему всего лишь тридцать, так что у него еще есть время. - Она как-то странно взглянула на дочь. - Знаешь, Келси, он вообще-то человек хороший.., твой отец был о нем очень высокого мнения.
"Отец не был женщиной", - подумала про себя Келси и с напускным безразличием кивнула головой.
- Однажды он уже был женат, но это продлилось недолго, - задумчиво продолжала мать. - Случилось какое-то несчастье; твой отец знал об этом… - Она улыбнулась своей непонятной улыбкой и исчезла в доме.
Несколько минут Келси сидела неподвижно; ей казалось, будто ее с силой ударили под вздох. Неужели он был женат? Так, значит, он и в самом деле был женат. Непонятно почему, но от захлестнувшей ее волны чувств: боли, разочарования, гнева - ей стало нехорошо. Однажды он уже любил какую-то женщину настолько, что попросил ее стать спутницей жизни. Но это продлилось недолго. Она повторила жестокие слова матери слово в слово Возможно, это для него ничего не значило? Возможно, даже брак был для него игрой, которая быстро приелась, и он избавился от жены тем же способом, что и от своих любовниц? От этих мыслей голова шла кругом, и, чтобы избавиться от наваждения, она вскочила и постаралась взять себя в руки. Ей-то какое дело? Это не имеет к ней никакого отношения, и сам он тоже не имеет к ней никакого отношения.
Когда она опустилась на мягкий коврик в крохотном розарии, бывшем предметом радости и гордости ее отца, стояла невыносимая духота; небо, утром голубое, стало какого-то жемчужно-серого оттенка, а где-то высоко в знойном мареве висел слепящий диск солнца. Когда Келси, прикрыв глаза рукой, посмотрела в бездонное тусклое небо, она поняла: похоже, вот-вот разразится гроза. Она неподвижно лежала, а в душном воздухе стояло назойливое жужжание пчел, перелетавших от одного распустившегося цветка к другому; зной окутывал ее, как мягкое одеяло.
Маршалл говорит перед алтарем "Да"… Маршалл с любовью смотрит на свою жену и прижимает ее к груди… Прекрати, прекрати сейчас же! Она прижала пальцы к вискам, пытаясь прогнать видения, сменявшие друг друга перед ее мысленным взором. Это безумие; что это с нею стряслось? Он уже давным-давно не играл в ее жизни никакой роли, с чего вдруг она расстраивается? Закрыв глаза рукой, она заставила себя расслабиться, покой уединенного убежища проник в нее и убаюкал.