Я отступила назад, пытаясь лучше разглядеть его лицо. Лгал ли он? Я натренировала в себе способность узнавать ложь на расстоянии шести миль, но так было только, когда это касалось моей собственной семьи. Анна никогда не была искусным лжецом. У неё причудливо бегали глаза, словно она пыталась отыскать ложь в комнате, и сконцентрироваться на ней, пока она не превратится в истину.
Папа начинал часто ёрзать, когда врал. А мама избегала говорить правду, принимаясь за уборку. Если она схватилась за тряпку в середине разговора, значит она что-то скрывает.
Коннор, несомненно, был хорошим лжецом. Он не показывал заметных признаков лжи. То, что мне здесь понравится, выглядело как ложь, но отчасти я очень хотела верить ему.
- Спасибо, - сказала я.
Двери лифта открылись и он вошел внутрь.
- Увидимся завтра рано утром, - сказал он.
- Жду этого с нетерпением.
Двери лифта закрылись прежде, чем я успела увидеть его реакцию.
* * *
Я гуляла по пляжу в течение часа или около того, после того как Коннор оставил меня одну. На мне был надет жакет, который я нашла у себя в шкафу, но холодный ветер всё же проникал через толстую ткань, и к тому моменту, когда я вернулась в здание, моё лицо было красным и горело.
Позже, я заглянула в спортзал, который оказался огромным помещением, полностью оснащенным всем необходимым инвентарём. Я не знала, как пользоваться большинством тренажеров, за исключением беговой дорожки. Я никогда не была поклонником физических упражнений.
Бассейн был длинный и узкий, и был приятно тёплым. Я села на край, немного опустив ноги в воду, и наблюдала за тем, как бурлит озеро Мичиган через стеклянную стену.
Обследовав всё, что могла, я вернулась на второй этаж и заново обыскала свой шкаф. По большей части внутри была простая одежда: серые тренировочные штаны. Черные спортивные бюстгальтеры. Черные топы на бретельках. Одноцветные футболки. Тонкие облегающие спортивные жакеты. Единственной цветной вещью в шкафу были одинаковые пары обуви для бега - черные Найки с розовой подошвой.
Ровно в шесть часов я пошла в комнату отдыха, немного притормозив, походя мимо комнаты Сэма. Я не смогла расслышать никаких звуков с другой стороны двери, и задалась вопросом, пообедал он уже или нет.
Я хотела познакомиться с ним. Больше всего я хотела вытащить из него информацию и выяснить что у него были за тренировки и похожими на них будут мои. Но, войдя в комнату отдыха, я обнаружила только одну тарелку с едой на столе и никакого Сэма в поле зрения.
Эта еда была для него или для меня? И если это было для меня, где его еда? Где был он?
Я обнаружила дымящуюся чашу с картофельным супом на подносе, несколько пакетиков с крекерами, чашу с виноградом, и пирожное с бутылкой холодной воды.
Всё было очень вкуснымй. В течение нескольких последних лет домашняя еда, приготовленная моей матерью, приобрела пресный вкус, словно она выбросила все специи, которыми раньше пользовалась. Сейчас у меня было чувство, словно мои вкусовые рецепторы снова ожили.
Потом я убрала за собой, поставила все тарелки в посудомоечную машину, и позволила ей сделать свою работу.
По пути обратно в комнату, я остановилась у двери в комнату Сэма, прислонилась ухом к деревянному дверному полотну. Всё так же тихо. Я постучала, подождала. Снова постучала. Ничего.
Возможно, я встречу его за завтраком.
Я вернулась в свою комнату, чтобы прилечь, и быстро уснула.
* * *
Отец приподнял Анну и усадил её себе на колени. Он сегодня был другим. Рядом с ним не было бутылок с дешевым виски. Он не посматривал на часы, чтобы узнать не пришло ли время для очередной дозы обезболивающих, усиленной несколькими лишними таблетками.
Он напоминал того папу, которого я помнила, который имел обыкновение брать меня на прогулки на природу и называть деревья, словно они были гигантами из сказки.
- Дэни? - Окликнул Фокс. - Могу ли я поговорить с тобой наедине?
Мой взгляд метался между ним, и папой с Анной. Мама сидела на заднем дворе, вязала, не обращая на нас никакого внимания. Иногда я хотела вырвать эти проклятые спицы из её рук и выбросить их в мусорный бак.
- Конечно.
Я последовала за ним на застеклённую террасу в задней части дома. Солнце зашло, стерев с неба краски. Белая кора березы на заднем дворе выделялась в опускающейся темноте. Я села на край плетёного кресла и сложила руки на коленях.
Я напряглась, чтобы услышать Анну в коридоре.
- Я подумал, работа на меня могла тебя заинтересует, - начал Фокс.
Я подняла взгляд. Моей первой мыслью было: "Это наверное мой подарок? Анна получила Барби, а я получила это?"
- Где? - Спросила я.
- В Кам Мари. В моей лаборатории.
- Что я должна буду делать?
- Мы занимаемся научными исследованиями. Передовая наука. Генетические изменения. Это необходимо для программы. Нам нужны объекты для исследований. Люди, чтобы подготавливать их, а затем отправлять на задания.
Я мало смыслила в науке. Я провалила биологию в восьмом классе, но я знаю, что такое объекты исследований.
- Ты имеешь в виду, что я буду подопытным кроликом?
- Какое неприятное обозначение этого.
Но он не сказал "нет".
- И когда я тебе буду нужна?
- Нужно уехать уехать в течение недели. Что скажешь? - Уговаривал он. Он откинулся назад и закинул одну ногу на другую, словно его не заботило, что я отвечу. Но я думаю, что его заботило. Я думаю, он хочет, чтобы я сказала "да" гораздо больше, чем он когда-нибудь что-либо хотел.
- Нет, - ответ дался легко. Я не могла оставить Анну наедине с родителями, и я, в любом случае, не верила ничему, что он говорил. - Тем не менее, спасибо за предложение.
Я уже собралась уйти, когда он добавил:
- Твой отец согласился бросить пить, если ты уедешь.
Я замерла.
- Что?
- Он бросит. И я найму кого-нибудь, чтобы его лечили и облегчали боль.
У меня в горле встал ком, и я проглотила его обратно.
- Он не справится с этим. Он никогда не справляется.
- Он справится. - Его нога, та, которая находилась сверху, покачивалась.
- А что насчет Анны?
- С ней всё будет в порядке. Все будет по-другому. - Он склонил голову в сторону, свет упал ему на лицо, заостряя все его черты.
Я снова села в кресло
- Сколько меня не будет?
- Шесть месяцев. Если это сработает, может быть и больше, но только если ты сама захочешь.
- Это будет больно? Генетические изменения?
- Нет. У меня команда лучших медиков.
- Я стану другой после этого?
- Возможно.
- Лучше или хуже?
Он заулыбался.
- Лучше. Намного лучше.
Он сел прямо, положив локти на колени. В его глазах читалась жестокость, но его ответы были чересчур быстрыми. Словно если бы он заранее наметил варианты развития данного разговора и заранее уже знал, что ответить.
- Соглашайся работать на меня, - продолжил он, - и я исправлю всё, что было разрушено в твоей семье. Я обещаю тебе и Анне лучшую жизнь.
Слова прозвучали с осторожностью и тихо, и я поняла, что все его сводились к этому. К предложению, от которого я с трудом могла отказаться.
Не только потому, что у нас не было денег, чтобы надлежащим образом позаботиться о папиных проблемах, но он никогда не согласился бы на это, даже если бы у нас была возможность. У Фокса было что-то, чего не было у нас. Отец всегда уважал его и преклонялся перед ним. Еще у него были деньги.
- Что скажешь?
Когда я вот так сидела, наблюдая как он смотрит на меня, моя голова наполнилась тихим шепотом слов. Слова, которые я заучила наизусть.
Но, любя, мы любили сильней и полней
Тех, что старости бремя несли, -
Тех, что мудростью нас превзошли, -
И ни ангелы неба, ни демоны тьмы
Разлучить никогда не могли,
Не могли разлучить мою душу с душой
Обольстительной Аннабель-Ли.
Это сроки из стиха Эдгар Аллана По. И я знаю, что это стихотворение не было посвящено сёстрам, но когда я прочитала эти строфы на уроке английской литературы в прошлом году, я не могла подумать ни о ком, кроме как об Анне. Моя маленькая невинная одиннадцатилетняя Анна. Я хотела сделать что-нибудь для неё.
Мне было нечего терять, на самом деле, и я могла получить всё. До тех пор, пока папа повинуется, и Фокс держит свои обещания.
Может быть, это подарок, в конечном счёте.