Если бы у него был выбор, он предпочел бы не вступать в брак еще года два, а то и три, обосноваться в своем поместье, привыкнуть и приспособиться к новым условиям, совсем не похожим на те, в которых ему доводилось жить ранее.
Но он твердо рассудил, что за все в жизни надо платить, и если брак с Пуриллой мог спасти его от женитьбы на Луизе, то на такую плату он согласен, и тут уже не важно, произойдет это событие немедленно или по прошествии пяти лет.
Тем временем девушка приблизилась к его кровати и поинтересовалась:
- Хорошо ли вы провели ночь? Няня сказала - вы неплохо позавтракали и скоро совсем поправитесь, и тогда покинете нас.
- Няня, должно быть, желает поскорее от меня избавиться, - заметил граф.
- Боюсь, вы правы. Она думает, вы вносите разлад и оказываете отрицательное влияние.
- На вас?
- Думаю, да. Ее беспокоят все те деликатесы, которыми вы завалили нас, она боится, что мы будем избалованы этим роскошеством, и хотя она не говорит этого, но беспокоится, не стану ли я сравнивать высокого темноволосого красавца незнакомца, когда тот появится в моей жизни, с вами.
Пурилла говорила все это столь бесхитростно, что граф почувствовал - она ни на секунду не подумала о нем как о выгодной партии для замужества или как об "очарованном принце", который, он в этом не сомневался, жил в ее мечтах.
Ее слова несколько смутили его, избалованного женским вниманием, ведь столько женщин буквально преследовали его во всех частях света, где ему довелось служить, не исключая и Лондон, где у него также хватало поклонниц, с которыми он время от времени встречался.
- Вы рассказывали мне, что красивый незнакомец очаровал вашу невестку, - произнес он. - Странно, почему же няня не прогнала его?
- Она посчитала его очень подходящим для Элизабет, - ответила Пурилла, присаживаясь на стул у кровати, - и он действительно именно тот мужчина, за которого ей следует выйти замуж. Он добр и внимателен и считает ее единственной в целом мире.
- Интересно, а вы сама не пытались выйти за него замуж? - поддел ее граф.
Пурилла посмотрела на него с удивлением:
- Было бы подло добиваться этого, ведь Элизабет старше меня, и она так несчастна и одинока без Ричарда.
Затем, словно его слова что-то все же затронули в ней, она добавила:
- Эдвард хорош для Элизабет, но он не подошел бы мне.
- Почему же? - полюбопытствовал граф.
Пурилла, поразмышляв минуту-другую, попыталась объяснить:
- Я думаю, он слишком уж рассудителен и немного расчетлив в своих действиях. Я могу заранее предугадать то, что он собирается сказать, и уже знаю, каково будет его мнение, прежде чем он произнесет хоть слово.
- Это, безусловно, несколько смущает, - согласился граф. - Однако все же большинство женщин стремятся в жизни к надежности и безопасности.
- И они находят это также и в вас? - спросила Пурилла.
По правде сказать, за всю свою жизнь граф не встретил ни одной такой женщины. Наоборот, когда дело касалось его, дамы отчаянно и безрассудно рисковали своей репутацией.
Часто, когда женщины влюблялись в него, они становились опрометчивыми и подвергали себя опасности развода и скандала, а значит, могли оказаться отвергнутыми обществом на всю оставшуюся жизнь.
Он понял, что Пурилла ожидает ответа на свой вопрос.
- Я полагаю, именно в этом нуждается женщина, - уклончиво ответил он.
- Не думаю, что вы говорите мне правду, - проницательно заметила она. - Я уверена, вы бываете безрассудно смелым, ведете полный опасностей и приключений образ жизни, вы полны энергии. Это-то и приводит в восхищение женщин.
- Вы льстите мне, - ответил он. - Откуда вы вообще знаете, что в мире есть женщины, которые восхищаются мной?
Пурилла негромко рассмеялась.
- Теперь вы скромничаете. Даже моя няня признает в вас достоинства. Вы, по ее мнению, "образец мужчины".
Именно поэтому она стремится отослать вас отсюда, и как можно скорее.
- Няня боится, что вы могли бы влюбиться в меня? - поинтересовался граф.
- Ну да! - призналась Пурилла. - Я наблюдаю, как день ото дня растет ее беспокойство, и она все больше напоминает клушу, квохчущую над цыпленком!
Раздался тихий, только ей присущий очаровательный смешок, и она продолжила:
- Вчера вечером, когда она помогала мне раздеться, она сказала: "Не вздумай-ка мечтать о его сиятельстве. Как только он поправится, он вернется в Рок-Хаус, а затем в Лондон ко всем этим своим балам и приемам, которых там без числа и которые, как я от всех слышу, очень ему по душе. И ты никогда не увидишь его снова".
Пурилла подражала голосу няни настолько похоже, что графу почудилось, будто это сама нянюшка разговаривает с ним.
- А каков был ваш ответ?
На мгновение Пурилла заколебалась, и он подумал, что она откажется отвечать. Но она ответила:
- Я сказала няне: "Его сиятельство может забыть нас, но мы никогда не забудем его. Да и разве нам удастся это, ведь он одаривал нас разными восхитительными деликатесами. Да и сам он разве не великолепен?!"
- Я восхищен вашим комплиментом, - сказал граф, - но вам, должно быть, трудно сделать правильный вывод о моем великолепии, ведь вы только и видели меня, что без сознания или в кровати, в ночной рубашке вашего отца.
У графа возникло ребяческое желание предстать перед ней в полной парадной полковой форме.
Если бы их беседа выходила из-под пера какого-нибудь драматурга, в ней непременно присутствовал бы кульминационный момент объяснения героев, который принято называть "гвоздем программы".
Но Литтон решил не торопить события и сдержал себя.
Кроме того, по выражению глаз девушки и по ее манере говорить Литтон Рокбрук понимал, что, хоть Пурилле и нравилось беседовать с ним и она восхищалась им, в действительности он еще ничего не значил для нее.
В ее мыслях о нем не было ничего волнующего для нее, и няня, несомненно, не могла бы назвать ее размышления "мечтаниями".
- Что вы собираетесь делать сегодня? - поинтересовался он.
- Я хочу проехаться верхом, - ответила она. - Ох, я забыла рассказать вам. Ваш конь чувствует себя лучше. Бен провел его по кругу во дворе сегодня утром, и хотя он все еще хромает, но уже может двигаться достаточно легко.
- Я рад этому.
- А как его зовут? - спросила Пурилла.
- Рыжий, - ответил граф.
Пурилла сморщила нос.
- Какое ужасное имя. Наших зовут Меркурий и Пегас.
- Полагаю, это вы придумали им имена.
- Конечно! - призналась Пурилла. - В тот миг, когда я увидела их, я подумала - это самые красивые животные в мире! Но тогда я не видела вашего Рыжего!
- Это сравнение, которое няня не одобрила бы! - поддразнил ее граф. - Вот вы уже недовольны Меркурием и Пегасом, и всякий раз, когда вы отправитесь верхом, вам захочется проехаться на Рыжем.
- Ничего подобного! - возмущенно запротестовала Пурилла. - Я восхищаюсь Рыжим, но я люблю Меркурия и Пегаса, особенно Меркурия, ведь он - мой собственный конь, и никто никогда не сможет отнять его у меня.
- Вижу, вы очень преданный человек, - сказал граф, но слова эти не прозвучали как комплимент.
- Если я люблю животное или человека, ценю их ответные чувства ко мне и не испытываю зависти к тому, что принадлежит другому, то в таком случае я и вправду преданный человек.
- И это, безусловно, весьма похвальное качество. Однако мне хотелось бы увидеть вас верхом на действительно великолепной лошади.
Произнеся эти слова, граф мысленно добавил, что, если его собеседница ездит верхом с тем же изяществом, что присуще всем ее движениям, она, без сомнения, будет великолепно выглядеть на любой лошади из его конюшни, и, безусловно, большим удовольствием будет отправиться с ней зимой на охоту.
Он никогда не задумывался об этом прежде, но теперь решил для себя, что его жене следует стать хорошей наездницей.
Он не раз сталкивался в прошлом с тем, что женщины, которые не ездили верхом и оставались дома, когда их мужья отправлялись на охоту без них, горько переживали свое вынужденное одиночество.
Но при этом, будучи сам умелым наездником, граф почему-то сомневался в возможностях любой женщины сравниться с ним по части верховой езды.
Во всяком случае, в Рок-Хаусе найдется множество занятий, способных заинтересовать будущую хозяйку дома.
И хотя он отчасти был готов посвятить какое-то время обучению жены и пребыванию в ее обществе, он не сомневался, что сумеет и в супружестве сохранить большую часть своей независимости.
В голове промелькнула мысль, с каким удовольствием он станет выступать в Палате лордов и посещать все мужские вечеринки, на которые его, вероятно, будут приглашать. Да и в клубе, членом которого он давно состоит, теперь к нему станут относиться совсем иначе.
Вокруг появилось множество соблазнов, которые раньше были ему недоступны либо по причине нехватки средств, либо из-за недостаточно высокого положения в обществе.
Но самое главное, теперь в его распоряжении оказались превосходные конюшни, он стал владельцем множества скаковых лошадей, которые проходили обучение в Ньюмаркете, и, как следствие этого, ему предстояло оказаться автоматически избранным в Клуб жокеев.
Когда он унаследовал титул, его будущее приобрело яркий оттенок праздничности, и лишь повторное появление в его жизни Луизы бросило мрачную тень на все это сияние. Но теперь он нащупал выход из создавшегося положения, и поэтому был очень доволен собой, его переполняло чувство ликования от сознания того, что он сумеет разрушить планы этой коварной женщины и даже выставить ее на посмешище.