Но Шон и тогда спасал ее. Она подняла глаза и увидела, что он внимательно за ней наблюдает.
- Шон, помнишь, ты приехал в Лондон на мой первый бал. Как же я тогда боялась.
- Прости, что я смеялся над тобой, когда ты надела первое бальное платье.
Она и забыла. Платье было очень красивое, но она в нем чувствовала себя долговязой, худой и высокой, как башня, она такой и была. Когда он засмеялся, она так ударила его кулаком в живот, что он согнулся от боли. Рука у нее была тяжелая. Эль ненавидела его в тот момент, но он был прав, это платье совершенно ей не шло. Но когда он пригласил ее на первый танец, и повел в центр зала, и ее рука оказалась в его руке, она была горда и благодарна ему. Она перепутала несколько фигур, но он так ловко поправил ее, что никто не заметил. И в конце ей даже понравилось танцевать.
- Ты со мной танцевал. - И, волнуясь, добавила: - Я теперь понимаю, почему любила тебя так сильно.
Он поднялся из-за стола:
- Сядь поешь.
Она покачала головой и отодвинула от себя тарелку. И тоже встала из-за стола.
- Шон, ты мне нужен. Вернись и стань прежним, каким был раньше.
Он лишь сердито дернул головой.
- Но я прошу тебя! - воскликнула она. - Нам надо больше говорить о прошлом. Все станет как прежде, и потом мы поедем вместе в Аскитон. Знаешь, там еще много работы. Девлин так и не отстроил третий этаж.
Он недоверчиво посмотрел на нее и насторожился.
- Мы можем вместе закончить последние комнаты. И все твои мысли об ужасах прошлого рассеются.
- Они никогда не покинут меня, - прервал он отрывисто. - Прекрати свои мольбы и не проси о том, чего я не могу дать…
- Но я не прошу у тебя любви! - воскликнула она горячо. - Пусть ты не полюбишь меня! Но главное - ты вернешься домой!
Он предупреждающим жестом поднял руку, останавливая:
- Нет!
Она подошла так близко, что ее лицо почти касалось его руки.
- Ты не можешь жестом руки взять и отослать меня прочь, как будто я привидение, преследующее тебя. Я не преследую, но преследует кто-то другой, и я хочу помочь.
Он снова ушел в себя.
- Некоторые тайны должны остаться тайнами… Я изменился. Тюрьма меняет людей.
- Как там было? Насколько тяжело? - Она должна была знать. - И что с твоим голосом? И почему ты такой худой?
- Это было плохо… ужасно. Как будто тебя похоронили живьем в черной яме.
Она не поняла сначала. Он говорит образно?
- Ты изменилась… и принадлежишь другому… Я тоже изменился. Я теперь преступник и бегу в Америку…
- Но есть вещи, которые не меняются никогда.
Он пытался остановить ее взглядом. Но она продолжала горячо и торопливо:
- Мы не можем изменить прошлое. Наше прошлое. Да, ты стал другим. И мне больно от этого. Но наше прошлое осталось. И я не забуду его. Никогда. И помогу тебе залечить раны, и если есть возможность вернуть тебя, я это сделаю.
- Нет. - Он резко развернулся и пошел к двери.
Она побежала за ним.
- Шон, ты хочешь сказать, что действительно сидел в настоящей яме? Два года?
- Не имеет значения, - раздраженно отозвался он.
- Для меня имеет значение!
Значит, он больше вытерпел, перенес еще большие мучения, чем она думала. Но физические страдания бледнели по сравнению с душевными муками, которые терзали его до сих пор.
- Прости меня, прости, я не хотела…
- Оставь это. - Он открыл дверь.
Она схватила его за руку.
- Я знаю, что ты не трус, но почему ты бежишь от меня, бежишь от прошлого, о котором не хочешь со мной говорить? Что-то тебя мучает постоянно. Я права? Ты бежишь не от британских солдат, но от того, что случилось с тобой и не дает тебе покоя.
Он стряхнул нетерпеливо ее руку.
- Ты должна меня ненавидеть за прошлую ночь.
- О, прошу, не меняй тему. Сейчас мы говорим не о моей потерянной невинности - и не надо забывать, что я сама пошла на это и даже тебя соблазняла, - а о том, что ты бежишь от самого себя и хранишь тайну, вместо того чтобы поговорить со мной и облегчить душу.
Он молча стал отпирать засов.
- Шон! Постой, куда ты идешь? - Она жалела, что настаивала и не оставила его в покое.
Он прислонился лбом к двери, дыхание с шумом вырывалось из груди.
- Ты знаешь, что это опасно, - добавила она, - мы не должны рисковать.
Он повернулся к ней:
- Ешь и отдыхай. Я буду сторожить.
Она слабо улыбнулась:
- Хорошо.
Но ей было не до еды. Шон бежал не от нее, а от самого себя, и она постарается выяснить причину, чтобы отыскать в нем того человека, которого любила, и вернуть к жизни.
Небольшой огонь горел в очаге, но комната тонула в темноте. Они спали по очереди, на этом настояла Элеонора. Было самое темное время перед наступлением рассвета, до которого оставался примерно час. Шон крепко спал на кровати. Она сидела у окна, но улица была темной, и ничего нельзя было разглядеть. Она хорошо отдохнула и была рада, что смогла уговорить его поспать. Он явно очень устал, потому что, как только лег, сразу уснул.
И хорошо, что есть время все хорошенько обдумать и составить план.
Его держали в яме, в одиночной каменной дыре. Когда она думала об этом, в ней поднималась ненависть к англичанам. Когда-нибудь Шон будет отомщен. Они заплатят за все. За то, что с ним сделали.
Но это теперь в прошлом. Если она хочет его вернуть, не должна возвращаться домой так скоро. Она чувствовала, что у нее уже кое-что получается, скоро он оттает и все расскажет, ее усилия приносят свои плоды. Каждый час, проведенный вместе, вызывает у него больше воспоминаний. Он тоже начал вспоминать и даже улыбнулся!
Их прошлое и станет той дорогой, которая приведет к будущему. И если он никогда не любил ее так, как она хотела, это теперь не важно. Она поможет ему залечить душевную рану и обрести себя.
Она взглянула опять на спящего Шона. При взгляде на него ее сердце переполняли жалость и любовь. Он изменился внешне, но для нее остается самым привлекательным и красивым из всех мужчин на свете. А при воспоминании о коротком эпизоде их разделенной страсти у нее пересыхало во рту и тело вновь просило близости, ведь она и раньше желала этот мужчину, а сейчас, после того, что произошло, ее страсть с трудом поддавалась контролю. Она должна скрывать, что ее влечет к нему, потому что дальнейшие отношения невозможны. Они должны будут расстаться. Вдруг он пошевелился во сне, потом стал метаться по постели и что-то бормотать.
Кажется, ему снился кошмар. Она решила его не будить и повернулась снова к темному окну. Наконец появился серый просвет на темном небе.
Вдруг Шон вскрикнул.
Она в испуге повернулась, он спал, но его кошмар продолжался, потому что пот градом струился по лбу, по лицу, стекая на рубашку. Эль подошла к нему, преисполненная жалости, не зная, будить его или нет.
Он вдруг начал всхлипывать:
- Нет… Нет…
Она замерла, как громом пораженная этими мужскими сдавленными рыданиями. И поспешила к нему.
- Шон. - Она положила руку ему на плечо.
Но он снова затих, дыхание стало ровным и глубоким, лицо блестело от слез. Что ему снилось? О чем он плакал? Это, без сомнения, связано с его тайной, той пыткой, которую он постоянно переживает. Эта тайна преследует его, повторяется во сне.
Немного поколебавшись, она повиновалась порыву сострадания и присела рядом с ним. Потом взяла его руки в свои. Сердце заколотилось, стало трудно дышать, охватило непреодолимое желание скользнуть в кровать, прижаться к нему, утешить, прогнать кошмар. Но разум пересилил. Эль побоялась, что сострадание заведет ее далеко и она не устоит против искушения.
Он сжал ее руку:
- Эль!
Она вздрогнула, потому что крик, вырвавшийся из его груди, был полон страха и паники.
- Шон, проснись! - пробовала она разбудить его.
- Нет! Эль, ты не можешь… Пег! - Он отбросил внезапно ее руку и стремительно сел на кровати, взгляд был невидящий, лицо побледнело.
Она потрясла его за плечо, теперь одна мысль лихорадочно билась в голове: кто такая Пег? Она правильно расслышала? Он видел во сне другую женщину?
Он еще больше побледнел, лицо приняло зеленоватый оттенок. Соскочил с кровати и побежал в угол комнаты, где стоял ночной горшок.
Приступы рвоты следовали один за другим, пока не превратились в сухие спазмы. Она сидела неподвижно, обхватив плечи руками, не смея приблизиться.
Пересилив страх, она встала рядом на колени и положила руку ему на голову:
- Успокойся, все в порядке. Это я, Эль. У тебя был кошмар, но все кончилось.
Он тяжело дышал, не поднимая головы. Спина его была комком затвердевших мышц.
- Шон, ты слышишь меня?
Он вздохнул:
- Я слышу. Все прошло.
Она знала, что это не так, но не стала спорить.
- Эль, дай мне прийти в себя. Прошу, - хрипло прошептал он.
Она кивнула и отошла, чтобы он мог опомниться и умыться.
Он встал, пошатываясь, как будто стоял во время шторма на палубе, и она не смотрела в его сторону, пока он приводил себя в порядок. Потом прополоскал вином рот и рукавом вытер лицо.
Кто такая Пег и какое отношение Пег имеет к нему и к его прошлому?
Он наконец повернулся к ней:
- Мне снился сон… Кошмар… Наверное, еда была испорчена… Ты не отравилась? - Он избегал ее взгляда.
Он пытался ее обмануть, и она сделала вид, что поддалась на эту хитрость.
- Нет, мне повезло. Пойду принесу воды, чтобы ты мог как следует умыться. Все равно нам нужна вода. - Она улыбнулась, как будто ничего не произошло.
- Я схожу сам.