Вид из дома был потрясающий - мой папа все отлично спланировал. Перед нами раскинулось хрустально голубое озеро, окруженное деревьями. По глади воды скользили парусные шлюпки. Солнце палило так, будто была середина лета, а не весна, и повсюду распевали птицы. Покой, тишина и все располагает к отдыху.
Плохо, что через час сюда пожалуют папарацци. По крайней мере, это произойдет тогда, когда по окрестностям разнесется известие о том, где брошенный Анжеликой Тримэйн Люк Страйкер зализывает свои раны.
Люк взгромоздился на перила террасы и покручивал в руках банку пива, которую вынул - я не заметила когда - из холодильника. Меня не оскорбило то, что он не предложил пива мне - я совершенно точно не тот тип девушки, которому предлагают выпить пива, - но мне было интересно, откуда пиво у него. Ему еще нет двадцати одного года, а за этим в Индиане следят очень строго.
Потом я вспомнила. Он же кинозвезда. Он может потребовать пива, сколько захочет и когда захочет.
- Приятно здесь, а? - сказал Люк, сделав большой глоток.
Я отхлебнула колы. Она была вкусная и с пузыриками, как я люблю.
- Ага, - сказала я. Я никак не могла понять, зачем он позвал МЕНЯ к себе домой?
- Я никогда не ходил в среднюю школу, - внезапно сказал Люк - явно озеру, поскольку он даже не смотрел на меня. - У меня был личный учитель. Я видел настоящую школу только в кино или по телевизору. Я не представлял себе… не представлял себе., какова настоящая средняя школа.
Люк сделал еще глоток пива и опустил банку.
- Но настоящая школа в реальной жизни совсем не такая, как в кино, - продолжал он. - В реальной жизни она в десять миллионов раз хуже.
Я просто смотрела на него. Что я могла сказать?
- Эти дети в твоей школе, - сказал Люк, съехав с перил и растянувшись во весь рост на полу террасы, - самые грубые, самые сквернословящие и самые ничтожные люди, которых я когда-либо встречал. У них - ты знаешь, что такое сочувствие?
- Хм, - сказала я, - сострадание друг к другу?
- Точно. На съемках фильма "Небеса, помогите нам!" был один консультант, очень почтенный человек, который помогал разобраться со сценарием и прочее. Так вот для него сочувствие значило очень многое. А в клэйтонской средней мало кто сочувствует другим… Большинство безжалостно третирует слабых и считает идолами сильных.
Я поняла, что в этот момент должна заговорить,
- Это неправда, - сказала я, поскольку никогда не делала идола из Курта Шрэдера. - Не все…
- О нет, не все, - быстро согласился со мной Люк. - Многие сидят сзади и наблюдают, как издеваются над их товарищами. Эти люди даже хуже, чем быки, те сильные… По-моему, приличные люди должны что-то предпринять, чтобы остановить издевательства, но они слишком трусливы, поскольку им не хочется оказаться следующими в очереди.
Я, конечно, не идеализировала среднюю школу. И все же мы были не НАСТОЛЬКО плохи.
- Ну уж и вовсе неправда, - сказала я. - Ты же сам видел, что я пошла за Кэйрой…
- О, конечно, - сказал Люк. - Ты пошла за ней. Ты вытирала ее слезы. Но ты ничего не сделала, чтобы попытаться их остановить.
- А что я могла бы сделать? - Комок, который исчез было из моего желудка, появился снова. Мне просто не верилось. Он пригласил меня, чтобы снопа критиковать? Что это такое? Я, в сущности, не ожидала ни исповеди в неумирающей привязанности, ни сладких поцелуев или чего-нибудь еще, но
Люк вел себя нечестно. - Ты хочешь, чтобы я выступила против всей школы? Люк, Кэйру НИКТО не любит…
- Да, - сказал Люк. - Кэйру никто не любит. И я не могу сказать, что я их в этом виню. Я слышал, как ты разговаривала с ней в дамской комнате. Я слышал, что ты ей говорила. Это был хороший совет, быть может, лучший из всех, которые она получала, и она его отвергла. А тебе, Джен, не приходило в голову, что правда не только то, что не любит Кэйру, но и то, что все любят тебя?
Я покачала головой.
- Это не так…
- Это правда, и ты это знаешь. Назови мне человека, которому ты не нравишься. Хотя бы одного.
Нечего было и задумываться. Я серьезно подозревала, что не нравлюсь мистеру Холлу. Поскольку до сих пор не справлялась с хореографией.
А как насчет Курта Шрэдера? Курт Шрэдер меня недолюбливал. Ну, а может, вообще никогда обо мне и не задумывался. Но это не значит, что когда он вспоминал обо мне, он делал это с удовольствием.
- Ерунда, - сказал Люк, когда я в качестве примера назвала два этих имени.
- Хорошо, - недовольно сказала я. - Хорошо. Давай считать, что я всем нравлюсь. Это неправда, но давай просто согласимся с этим. И что?
- И ЧТО? - Люк перестал прохаживаться и недоуменно посмотрел на меня. - И ЧТО? Джен, ты не понимаешь? Ты находишься в невероятном положении. Ты могла бы произвести в этом месте реальные преобразования, но, похоже, ты этого не осознаешь.
ПРОИЗВЕСТИ РЕАЛЬНЫЕ ПРЕОБРАЗОВАНИЯ? О чем это он говорит?
И вдруг меня осенило. Ясно, чего хотел Люк. И вот почему он пригласил меня к себе. Это было так очевидно, что и слабоумный все понял бы, но не я. Ох, нет. Не я.
Люк проводил кампанию. Знаете, из тех, что всегда проводят знаменитости.
Люк решил провести кампанию по внедрению в клэйтонской средней школе понятия "сочувствие", и он хотел, чтобы я этим занялась.
Я съехала подальше по скамейке и устало сказала:
- Ох, братец…
- И никаких мне "Ох, братец", Джен, - сказал Люк. - Ты знаешь, что я прав. Я, Джен, наблюдал за тобой. Последние четыре дня я ничего не делал, только наблюдал за тобой. И пришел к выводу, что ты единственный человек во всей этой вонючей школе, которому не безразличны, действительно не безразличны люди. Ты думаешь не только о себе - готов побиться об заклад, что о себе ты думаешь в последнюю очередь. И это замечательно, Джен. Это на самом деле похвально. Я не говорю, что тебе нужно переделать кучу дел, чтобы все стали лучше. Но как посторонний наблюдатель я должен сказать, что ты могла бы сделать много больше.
Я не могла с этим согласиться. Правда, не могла. - Что ты имеешь в виду, говоря МНОГО БОЛЬШЕ? - завопила я. - Я так много всего делаю, что к концу дня бываю совершенно без сил. Ты думаешь так легко быть МНОЮ? Вовсе нет! Это, на самом деле, очень, очень трудно.
- Что ты хочешь этим сказать? - спросил Люк, садясь на скамейку рядом со мной.
- Знаешь, - ответила я. Мне не верилось, что я разговариваю с Люком Страйкером. С Люком Страйкером, таинственной знаменитостью, с человеком, которого я никогда не пойму. И он сейчас раскрыл мой самый главный, глубоко спрятанный секрет. Это было нечестно. - Я - МАЙОНЕЗ, - прошептала я. Потом, когда он удивленно посмотрел на меня, добавила нормальным голосом: - Я то, что помогает бутерброду не развалиться, понял? Это моя работа. Вот этим я и занимаюсь. Я - смазка.
- Да, - наконец до него дошло. Он даже вроде бы разволновался. - Да, именно так. Именно это ты и делаешь!
Я не понимала, чего он так разволновался. Но думаю, что с ним все было в порядке. Это ведь у МЕНЯ были проблемы.
- Но, Люк, - сказала я, - это ВСЕ, что я могу. То, о чем ты мне говоришь… что, по-твоему, я должна делать… у меня не получится. Я действительно с этим не справлюсь.
Люк молчал. Он вел себя, как Тринин кот мистер Момо, когда тот играл с пойманной мышкой. Кот не выпускал ее из лапок, пока не откусывал ей голову.
- Но чем ты хочешь быть, Дженни? - быстро спросил меня Люк. - Чего ты хочешь?
Хочешь? Чего я ХОЧУ? Он что, с ума сошел?
Я решила, что так и есть. Я решила, что меня похитил и держит в заложниках безумец. Иначе почему мне не удавалось раскусить его? Потому что он псих.
Подождите, скоро это появится в журнале "Люди".
- Серьезно, Джен, - сказал безумец. - Чего ты хочешь?
Да мало ли чего я хотела. Я хотела, чтобы Бетти Энн вернулась на свое место на столе миссис Малвейни. Я хотела, чтобы люди перестали мычать, когда мимо них проходит Кэйра Шлосбург. Я хотела не петь в хоре или, по крайней мере, чтобы мистер Холл перестал вопить на меня из-за этой дурацкой шляпы и моих неловких рук.
- Знаешь, Джен, - продолжал Люк в ответ на мое молчание, - я не верю, что ты только майонез. Если вспомнить, как ты на меня огрызнулась в тот день в дамском туалете…
Я вздрогнула, мне не хотелось вспоминать о том ужасном моменте. Но Люк не отступал.
- …Я знаю, что ты не просто славная миленькая Джен Гриинли, всеобщий лучший друг. Я думаю, ты больше, чем майонез. Много больше. - Он снял очки - они уже были ему не нужны, поскольку теперь все знали, кто он такой - и я смогла разглядеть, что у него глаза голубые, голубые и глубокие, как озеро перед нами.
- По правде сказать, я думаю, что ты - особенный соус.
Спросите Энни
Задайте Энни самый сложный вопрос, который касается сугубо личных отношений. Вперед, дерзайте!
В "Журнале" средней школы Клэйтона публикуются все письма. Тайна имени и адреса электронной почты корреспондента гарантируется.
Дорогая Энни!
Меня пригласила на вечеринку, где, как я знаю, будет спиртное. Яне пью, потому что мне это просто не нравится, и еще мне не нравится находиться рядом с пьяными людьми. Но я не хочу, чтобы мои друзья считали меня рохлей. Что я должен делать?
Непьющий Дэн
Дорогой Дэн!
Спланируй что-нибудь другое. А потом скажи своим друзьям, что не можешь прийти. И перестань придавать значение тому, что они думают. Если они не уважают твои желания, то они не настоящие друзья, ведь так?
Энни