На минуту объявился Евгений Евтушенко. Выставил на стол четыре бутылки какого-то экзотического вина для именника. Пообещал прочесть, написанные в его честь стихи и исчез. И больше почему-то не появился.
Кто-то врубил на всю катушку портативный магнитофон, и множество пар затопталось, затолкалось на всем пространстве буфета и между столиками ресторана. Низкорослый детективщик Билл Белов обнял обеими руками за талию длинную манекенщицу, выше его на две головы, и качался, склонив ей голову на грудь в узком проходе из буфета в зал ресторана. В том же проходе переводчик Валя Крымко что-то шептал на ухо маленькой и толстой редакторше из "Вечерних новостей". Гейдар Занзибаров чинно и торжественно вертел в разные стороны в центре ресторана длинную девицу, со знакомым и злым лицом. Кажется, ведущую молодежного развлекательного шоу на телевидении.
Танцевали все! Ну, или почти все. Кто хотел и кто мог.
Финалом торжества, эдакого литературно-ностальгического идиотизма, явился хор цыган из московского театра "Ромэн". В то время Валера и в нем ухитрялся преподавать актерское мастерство. По приглашению главного цыгана СССР Николая Сличенко.
"К на-ам… прие-ехал… к на-ам прие-е-ехал… Валер-р-р Владимыч да-ара-агой!!!", под неистовые переборы гитар пели черноокие красавицы, ученицы Суржика. И трясли всеми местами. Кстати, приехал не он, а они. Причем, с большим опозданием.
Короче, в тот вечер по залам и коридорам Дома литераторов гулял материализовавшийся дух великого булгаковского романа.
С утра Валера Суржик попал в аварию. Неплохое начало для дня рождения. Хотя, авария - сильно сказано. Так, слегка помяли друг друга с "четверкой" жигулевского разлива. За рулем оказался тот самый бородатый мужик в темных очках, с которым они один раз вместе ехали в лифте на Кронштадтском бульваре. Суржик тогда никак не мог вспомнить, где его видел? Лицо, вроде, знакомое. Если бы не темные очки и борода, возможно.… Нет, тогда Суржик не мог вспомнить, где виделись. Теперь вспомнил…
Виноват явно был бородатый. Слишком резко тормознул. И тут же подал назад. "Нива" и "четверка" встали на узком перекрестке где-то в районе Мещанских улиц. Заднее сидение "четверки" было забито огромными клетчатыми сумками. В таких челноки возят товары. Суржик и бородатый одновременно тяжело вздохнули. Одновременно вылезли из машин. Хмуро поглядывая друг на друга, начали мысленно прикидывать ущерб.
У "четверки" бородатого помят задний бампер и разбит фонарь. У "Нивы" Суржика помят передний бампер, разбита левая передняя фара. Фифти-фифти.
- Будем ГАИ вызывать? - с тоской спросил Суржик. - Или разойдемся миром?
Оба, не сговариваясь, вздохнули и одновременно полезли за бумажниками. Оба достали по одной зеленой купюре. Протянули друг другу. И одновременно засмеялись.
- А мы знакомы? Ты Дергун! Продюсер "Мальвины", - улыбнулся Суржик.
Бородатый дернулся, улыбка мгновенно сползла с его лица. Он поправил темные очки, быстро оглянулся вокруг. Потом уставился на Суржика. За темными очками разглядеть глаза было невозможно. Но Валера мог поклясться, в них пульсировал страх.
"Бедный мужик!" - подумал Суржик. "От собственной тени шарахается!"
- Вы что-то путаете! - жестко сказал бородатый.
- Да-а, ладно тебе. Сам когда-то на эстраде горбатился. Тексты писал. Не боись, я тебя не выдам. И вообще! Я чужие проблемы в голову не беру. Меня можешь не опасаться, - беззаботным тоном начал Суржик. - Своих не выдаю.
- Говорю вам, обознались! - ответил бородатый в темных очках.
- Твое дело. Не настаиваю. Сколько тебе должен?
- По-моему, я тебе должен.
- Мы с тобой как Чичиков с Маниловым. "Позвольте вам этого не позволить!".
Бородатый едва заметно усмехнулся. Это еще больше убедило Суржика в том, что он не ошибся. В эстрадных кругах Дергун слыл знатоком классической литературы. Большим любителем Гоголя. По памяти мог цитировать целыми кусками. Нет, Суржик не ошибся. Перед ним стоял Игорь Дергун собственной персоной. Продюсер скандально-известной группы "Мальвина". Теперь маскировался под какого-то занюханного челнока. Маловероятно, что ему хоть что-то известно о Наде. Хотя, чем черт не шутит…
- Чем твоя Мальвина занимается? Где она сейчас? - как можно беззаботней, нейтральным тоном поинтересовался Суржик.
- Ты тупой, да? - напрямик спросил Дергун. - К вашей поганой эстраде я не имею никакого отношения. Понял?
- Понял, - усмехнулся Суржик. - Только не надо так волноваться. Спокойнее!
- Моя проблема, волноваться или нет! - повысил голос Игорь Дергун. - Жене своей в постели указывай: "Спокойнее! Спокойнее!".
- Зачем же сразу хамить? - сдерживаясь, спросил Суржик.
- Держи сотню и попутного тебе во все места!
- Засунь ты себе свою сотню…
Некоторое время они пререкались в этом духе. Потом разом замолчали и, внимательно взглянув, друг другу в глаза, усмехнулись. Похлопали друг друга по плечам и пожали руки. Потом сели в свои машины и разъехались в разные стороны.
Если бы все мелкие дорожные аварии оканчивались подобным образом? Какая бы гармоничная, радостная, человеческая жизнь пошла! Мечты, мечты.… А ведь всего-то и надо. Встряхнуться и на секунду вспомнить. Ты - человек, существо высшего порядка. Рожден для лучшего. Вокруг тебя такие же существа высшего порядка. Сотворенные Создателем по образу и подобию Его. Тебе предоставлена уникальная возможность, развить лучшее в себе и задавить худшее. Мелкое, ничтожное. У тебя только одна жизнь. Другой не будет. Спеши делать добро! Конечно, у каждого своих проблем выше крыши. Но облика человеческого терять нельзя. Ни под каким давлением обстоятельств.
Нет, мы трясемся от ярости, глядя в ненавистное лицо такого же нерасторопного или просто задумавшегося дурошлепа, как мы сами. Готовы растоптать его, уничтожить, расстрелять из "Калашникова", закатать в асфальт и проехаться по этому месту на своей машине несколько раз взад-вперед, чтоб и памяти об этом человеке не осталось. И еще долгие дни, недели, месяцы мысленно придумываем изощренную казнь для этого нерасторопного бедолаги. Что с нами творится, братцы!? Куда мы едем? Куда мчим?
"Русь! Куда несешься, дай ответ? Не дает ответа!"
Перед тем, как разойтись по машинам, Дергун дал Суржику адрес своего автослесаря. И даже подробный план на бумажке нарисовал. Как проехать и все такое.
Суржик все-таки не удержался и еще раз тихо спросил:
- Значит, не знаешь, где теперь Мальвина?
Дергун опять оглянулся по сторонам и отрицательно помотал головой.
…Надя и Суржик сидели в ресторане "Али Баба и сорок разбойников". Зал был стилизован под кубрик пиратского корабля. Круглые иллюминаторы, за которыми плавали диковинные рыбы, по стенам дырявые рыбацкие сети, вместо столов и стульев бочки различных калибров. Официанты были наряжены самыми натуральными головорезами. У каждого черная повязка на каком-нибудь глазу, огромные пистолеты за поясом и угрожающего вида черные усы.
В углу на миниатюрной сцене маячил лохматый нетрезвый тип. В драной тельняшке, с мутными глазами. Широко расставив ноги в шлепанцах на босу ногу, он сидел на бочке, и с яростью терзал гитару. И без устали орал в микрофон дурным голосом блатные песни. Про зону, про волю, про любовь и про колючую проволоку.
Надя и Суржик морщились, но покидать "пиратскую малину" не собирались. Оба к середине дня устали и были рады хоть такому приюту. Обоим приходилось напрягаться. Разговаривать телеграфным стилем. На повышенных тонах. Преодолевать шум.
- Я приготовил тебе подарок, - глядя ей прямо в глаза, сказал Суржик.
- Отвали! - улыбаясь, ответила Надя. - Последнее время не люблю подарков, сюрпризов. Всего добилась сама. Теперь мне не нужно ничего.
- Мой тебе понравится, даю слово.
- Ну!
Надя достала пачку сигарет, щелкнула зажигалкой, жадно закурила.
- Теперь твоим продюсером буду я. Погоди, не перебивай. Помолчи и послушай. Ведь ты меня совсем не знаешь. То есть, знаешь, конечно, но с другой стороны. Твой этот Дергун был неплохим продюсером. Но он птица мелкого полета. Тебе нужен, такой как я. Жаль, что мы не встретились раньше. Я очень пробивной человек, у меня куча знакомых. В том числе, на твоей долбаной эстраде.
"Ты жива-а еще моя-я старушка-а! Жив и я! Привет тебе-е…. Приве-е-ет!" - завел новую серию из своего репертуара лохматый тип в тельняшке.
- Валентин Юдашкин, знаешь такого?
- Слышала. Краем уха. Лично общаться не имела счастья, - язвительно ответила Надя. И добавила. - Знакома только со Славой Зайцевым.
- Так вот, солнышко. Валентин Юдашкин - мой друг!
- Мне что, встать и поклониться?
- Погоди, не злись!
- Изрекаешь это таким тоном…
- Он открывает собственный театр. Денег у него - не меряно! "Театр Моды и Песни Валентина Юдашкина". Костюмы, стихи, песни, все сразу, все вместе…
- "Смешались в кучу кони, люди…" - опять съязвила Надя.
- Ты можешь помолчать? - начал злиться Суржик. - Помолчать и секунду послушать! Он меня подбивает быть постоянным автором. Соображаешь?
- Тусовочный треп.
- Ничего похожего! Ты просто не в курсе. Он уже пригласил режиссерами Романа Виктюка и Андрея Житинкина. Представляешь, уровень?
- Специфический. А тебя, значит, автором?
- Слушай, давай обойдемся без этих бабских шпилек. И гнусных намеков. Меня в чем угодно можно обвинить, только не в голубизне!
- Это ты сказал. Я ни о чем таком и не думала. Было бы глупо с моей стороны.
- Между прочим, дело очень серьезное. Масштабное и перспективное.
- Я не могу вернуться на сцену, - помолчав, сказала Надя.
- Почему?