- Не торопи меня. Пожалуйста, - попросила она и подтолкнула его. - Ну, иди уже, иди…
И сейчас, когда Бад стоял на заплеванном тротуаре Мидлсекс-стрит, голос Марго еще звучал в его ушах, поцелуи горели на губах, а сердце стучало в висках, мешая думать. Он обещал Марго забыть про Марча, а сам первым делом разыскал адрес Скунса и примчался сюда.
Бад не знал, зачем это делает, вернее, не хотел знать. И гнал от себя свербящую мыслишку, что если раскрутит до конца дело Марча, то окончательно похоронит Алека Финчли. Какой же я все-таки червяк, брезгливо подумал Бад. Борюсь с человеком, который уже два года как умер. И ведь он мне даже нравится, по крайней мере то, что я знаю о нем, вызывает уважение. Все дело в том, как Марго говорит о нем: будто о живом, словно неприкаянный призрак Алека не отпускает ее.
Бад не заблуждался на счет Марго. Сегодняшний всплеск был всего лишь следствием стресса, жаждой участия и тепла, не более. Он не собирался пользоваться ее минутной слабостью, ему нужно совсем другое: ее любовь, ее душа, ее сердце. А они принадлежат Алеку. Прояви он сегодня настойчивость, и мог бы остаться у нее, насладиться ее великолепным телом и доставить удовольствие ей. Но уже наутро Марго пожалела бы о своей слабости, и для Бада все было бы кончено. Такую женщину надо завоевывать медленно, настойчиво и осторожно. Так берут в осаду неприступную крепость или приручают тигрицу.
Бад взбежал на третий этаж, перепрыгивая через две ступеньки - лифт почему-то не работал, - и нажал кнопку звонка. Через некоторое время за дверью раздались шаркающие шаги, и надтреснутый женский голос спросил:
- Кто?
- Я к мистеру Пирсу.
- Кто? - повторили из-за двери на той же ноте.
- Алек Финчли, - выпалил Бад, даже не успев удивиться собственному неожиданному ходу. - Ищу Скунса.
Дверь открылась на длину цепочки. В образовавшуюся щель Бад мог лицезреть мутно-серый глаз, окруженный мелкими морщинками, довольно объемистую отвислую грудь и кусок засаленного фартука. Редкостное чучело.
- Мистер Пирс здесь давно не живет, - сообщила обладательница всех вышеуказанных прелестей.
- А где?
- Не знаю. Он звонит иногда. Могу передать, что вы заходили.
- Так передайте.
Выражение ее лица не изменилось. Бад сунул ей в руку десять фунтов. Никакого эффекта. Еще десять. Мутный глаз ожил.
- Как, говорите, вас зовут?
Бад чуть не сунул ей свою визитку, но вовремя опомнился и, вырвав листок из блокнота, написал на нем фамилию Алека и два, уже своих, телефона: домашний и редакционный.
- А нельзя ли сделать так, чтобы он позвонил вам сегодня? - на всякий случай осведомился Бад.
Глаз уставился на него с уже знакомым "никаким" выражением. Правда, на этот раз хватило десяти фунтов, чтобы вернуть его к жизни.
Хорош я буду, думал Бад, сбегая по лестнице, если леди таким образом просто-напросто заработала себе на масло к хлебу. Ну да ладно, к непредвиденным издержкам профессии надо относиться философски.
Бад запрыгнул в машину и рванул с места. Надо еще успеть предупредить секретаршу редакции, сдобную пышечку Пэм, чтобы переадресовывала ему все звонки на имя Алека Финчли. И купить три дюжины алых роз, послать их Марго.
Марго! У него сладко заныло под ложечкой. Погруженный в мечты, Бад не заметил, как от тротуара отчалил незаметный серенький автомобильчик и, крадучись, последовал за ним.
- Надо же, ты так и не ложилась! - воскликнула Сандра, спустившись утром к завтраку. - Чем занималась?
- Целовалась с Бадом. - Голос Марго звучал вполне беззаботно, хотя на самом деле на душе кошки скребли.
- И все?
- Пока все.
Глаза их встретились, сцепились и разошлись, Сандра пожала плечами и принялась намазывать тост маслом.
- Только не надо так на меня смотреть, - попросила Марго. - Думаешь, я слишком стара для подобных романов?
- Я ничего такого не думаю. Ты не старая и очень красивая, куда красивее меня. Меня не это беспокоит.
- А что? То, что он на двенадцать лет меня моложе? Так я же замуж за него не собираюсь.
- Бад тебя любит.
- Ничего. Полюбит-полюбит и перестанет.
Синие глаза Марго потемнели и стали почти черными. Меж бровей появилась жесткая складка, но Сандра не заметила этих перемен.
- Вот видишь, какая ты эгоистка! Совсем о нем не думаешь.
- О нем? Лихо! Я думаю обо всех: о тебе, об Алеке, теперь вот должна думать о Баде - это нормально. Но стоило мне подумать о себе… А ты знаешь, что у меня два года уже не было мужчины, что я выматываю себя работой, чтобы не думать ни о чем, снимаю стресс с помощью душа, а сама представляю, что со мной Алек. После этаких медитаций очень хочется повеситься.
Марго замолчала, глядя перед собой сухими глазами. Сандра подошла к ней, опустилась на колени и обхватила руками. Спрятала лицо куда-то под локоть Марго и забормотала:
- Прости, прости, прости… Делай, что хочешь. Ты все равно самая лучшая.
А Марго, улыбаясь, гладила ее по волосам и думала, что девочка, не надо ничего начинать с Бадом. И еще думала, что все равно начнет, потому что любовь, как наркотик, нюхнул раз, другой - и увяз. Вот и она не может уже обойтись без его восторженных глаз, которые видят ее одну. Она не любит Бада и, наверное, никогда не полюбит, так хоть погреется у его огня.
Лежать в траве было жестко и щекотно. И, что самое досадное, почесаться нельзя, потому что тело разорвано на куски, и каждый кусочек жил своей отдельной жизнью.
А на лужайке, где он так неосмотрительно растерял себя, буйствовало лето, купаясь в солнечных лучах и медвяном запахе клевера. Порхали разноцветные бабочки, трепеща волшебными крылышками; раскатисто гудя, сновали деловитые шмели; зигзагами носились прозрачные стрекозы. И среди всего этого великолепия бродила Сандра, почему-то одетая в белое кисейное платье времен королевы Виктории и белую же широкополую шляпу с лентами. Черт побери, совсем не в ее стиле, а красиво! Она прижимала к груди руки, скорбно качая головой, лицо было сосредоточенно и печально.
- Ах-ах, - говорила она, хмуря бархатные брови. - Он совсем распался. Боюсь, его уже не собрать.
Она легко, как бабочка, присела около его головы и взяла ее в руки, туго затянутые в перчатки. Прикосновение было шелковистым и прохладным, но бездушным. Так берут вещь.
- Бедный, бедный Йорик! - произнесла она, и в голосе ее прозвучала окончательность приговора.
- Нет, Сандра, нет! - закричал он. - Оживи меня поцелуем настоящей любви, и я снова стану прежним. Сандра! Сандра!
Но из разинутого рта не донеслось ни звука. Этот отчаянный крик, призыв о помощи, прозвенел только в нем самом. Сандра ничего не услышала. Она разжала руки, и голова покатилась по траве. Сияющее небо завертелось перед глазами, все быстрее, быстрее, быстрее…
Грег с трудом разлепил тяжелые веки. Перед ним качалась бритая голова на длинной тонкой шее. Глаза, подведенные до самых висков белым, навевали мысли о балагане. Не хватало только шапки с бубенчиками.
- А-а… Это опять ты, Снуки… - Грег с трудом ворочал языком, который лежал во рту, сухой и плоский, как прерия, вытоптанная бизонами.
- Узнал-таки, любовничек, - глумливо улыбнулась она. - И на том спасибо. Это ж надо! Трахает меня всю ночь и при этом зовет какую-то Сандру. Первый раз в моей многолетней практике. Кто такая?
- Не знаю, - быстро ответил он.
- Значит, глюки. Хоть не так обидно.
- Чем это ты напичкала меня? - спросил Грег, приподнимаясь на локтях.
Голова еще кружилась, но не так бешено, как раньше. Сердце прыгало и трепыхалось. Даже пара-тройка сетов в сквош не приводили его в такое состояние.
- Да так, всем понемножку, - уклончиво ответила Снуки. - Хотела устроить тебе сеанс экстаза.
- Хоть бы спросила разрешения для приличия. - Он заметил на тумбочке у кровати запотевший стакан с какой-то бесцветной жидкостью и подозрительно спросил: - Что там?
- Минералка.
- И все?
- Все, подозрительный ты мой.
- С тобой станешь. - Он залпом осушил стакан, чувствуя, как оживает гортань от прикосновения влаги. - Ненавижу всю эту дрянь. Искусственные возбудители не для меня. Это все равно что надевать чужую шляпу. На вид вроде ничего, но уже приняла форму не твоей головы и полна чужими мыслями. - Он поморщился. - Ты бы проветрила немного. До сих пор смердит.
- Мы же в Лондоне, котик, - проворковала Снуки. - Здесь не открывают окон. Задохнемся от смога.
- Уж лучше от смога, - пробормотал Грег.
- Успокойся, я уже включила кондиционер.
- Который час?
- У меня всегда ночь.
Острые ноготки побежали по его животу и ниже, ниже… Грег перехватил ее руку.
- Беру тайм-аут. Горячая хвойная ванна с гидромассажем и ледяной грейпфрутовый сок. А там посмотрим.
Он сказал это, только чтобы отвязаться. Никогда больше в здравом уме он не прикоснется к Снуки. И дело здесь вовсе не в ней. Она неплохая девчонка, чумовая только. Вся загвоздка в Сандре. Застряла как кость в горле, не продохнуть. Из-за нее он и попал в лапы Снуки, хотел сорвать злость, доказать себе и Сандре, что она для него ничего не значит. А в результате…
Грега не покидало ощущение нечистоты, словно он весь покрылся бородавками. Нет, не то! Он сам, по доброй воле, привил себе бородавки, и теперь бережно взращивает их.