Андреева Наталья Вячеславовна - Любовь.ru стр 16.

"Я уроки любви беру, а не даю. Время свое эко­номлю. И деньги".

"Что, старуха дешевле обходится?"

"А она не старуха. И выглядит не хуже дочки".

И весь разговор. Даже в дом свою даму сердца так и не привел. Я понял, что внуков могу и не дож­даться. Но мне-то самому не так много лет. Пять­десят три года. Посмотреть на наших знаменитых артистов да политиков, так некоторые в этом возрасте и внуков имеют, и собственных грудных детей. Сейчас не новость, что племянник старше дяди. Вот и решил я по их примеру жениться на молоденькой.

По клубам знакомств идти не рискнул. По­ступил проще: разместил в Интернете, на одном из сайтов, отведенных знакомствам, объявление. Я вообще-то человек не слишком сведущий в ком­пьютерах. Но Мишка был докой. Он и обучил. На­чал с игрушек, потом показал, как пользоваться Интернетом.

Объявление это до сих пор помню. Слово в слово:

"Немолодой, но очень обеспеченный мужчина пятидесяти трех лет, владелец собственного особ­няка в пригороде столицы и торгово-закупочной фирмы, познакомится с целью брака с симпатичной девушкой двадцати-тридцати лет, брюнеткой, не­высокого роста, с хорошей фигурой и обязательно с длинными темными волосами. Готов взять на себя заботы о ее образовании и обеспечить достойное существование. Просьба прислать фотографию. И адрес электронной почты." Тогда у меня был псевдоним "Стрелец".

Люба в этом месте даже охнула вслух. Ин­тересно, после такого объявления у Стрельцова время для работы осталось? Потому что поток фотографий и писем, хлынувших к нему, должен был быть огромен. Кто же не захочет устроить свою судьбу, не обладая при этом ничем выдаю­щимся, кроме., длинных темных волос? Бедняжка!

...Я и не представлял себе, сколько на свете не­устроенных красавиц! Я не успевал просматривать вечерами почту, такой интерес вызвало мое объяв­ление. Хотя и было дано не через газету, а в Интерне­те, чтобы ограничить поток девушками, сведущими в компьютерах. Мне почему-то казалось, что они умницы и интеллектуалки. И не такие примитивно жадные до денег. Да, я хотел если не любви, то пони­мания. Но и среди интеллектуалок, желающих вый­ти замуж за богатого, но немолодого мужчину, оказа­лось немало. Даже иностранки были. Этих я вообще не понимал. Неужели тамошние мужики беднее?

И вот одна фотография привлекла мое внимание. Как вы догадываетесь, это была Полина-вторая. Сходство с моей любимой Полиной меня просто-таки поразило. И темная коса, и взгляд. И даже имя. Стоило ночами просматривать почту! Нет, они не были родственницами, я потом проверил всю родню до седьмого колена. Не дай бог, мать моей невесты какая-нибудь потерянная в детстве дочь, и я женюсь на племяннице своей же покойной По­лины! Не надо мне этой Санта-Барбары, которую жена-покойница смотрела, не пропуская ни одной серии. Нет, сходство было совершенно случайное, но какое!

Как вы сами понимаете, я тут же стал договари­ваться о встрече. Меня даже не смутило то, что девушке всего двадцать лет. Сам будто бы разом помо­лодел. Она ответила согласием, и мы встретились.

Договорились встретиться у одной из станций |метро. Я при параде, с букетом роз стоял возле своей машины. И сам весь благоухал дорогой туалетной |водой, в костюме с иголочки. Волновался. Словно пришел на первое в жизни свидание, честное слово! |И когда она вышла из метро, нет не вышла, а словно поплыла мне навстречу: высокая, стройная, гордая голова, увенчанная темной косой, будто бы возвы­шается над толпой, было такое чувство, что вер­нулись ко мне и двадцать лет, и прежняя любовь. На первом же свидании я сделал ей предложение. И она его приняла.

Сыну я не сразу решился сказать, что женюсь. Сказал дня за два до свадьбы. Да какая свадьба-то? Решили все сделать скромно. Новобрачному-то не двадцать лет, а пятьдесят три, невеста на полторы своих жизни моложе. К чему афишировать? Близких мне людей и коллег по совместному труду на собственное благо я, конечно, пригласил, сына сво­его Михаила, ближайших родственников невесты. Но они не пришли. Мать Полины и отец были давно в разводе, она вроде как уехала на гастроли, а его вторая жена не пустила. Я, собственно, и не уточнял. Не пришли и не надо.

Зато Мишку моего чуть удар не хватил. Увидел мою невесту в белом платье и фате, говорит:

"Ты что, отец, обалдел?"

Это папе-то родному! Папе!

И она вроде как побледнела. Обиделась, навер­ное. Милая моя девочка! Милая Полина! Ну и что в этой проклятой разнице в возрасте? Кому до этого есть дело? Я ее полюбил, да и она согласна. Венча­лись мы в церкви, и священнику моя милая Полина твердо и так, чтобы все слышали, ответила:

"Да".

Даже когда оказалось, что она не девственница (простите за интимную подробность), я совсем не расстроился. Конечно, хотелось все честь по чести, но современные нравы таковы, что рассчитывать на порядочность двадцатилетней девицы не при­ходится. Они в этом нежном еще возрасте уже огонь и воды прошли. Я не говорю конкретно про свою Полину. Про вторую. Хотя и та, другая, не со мной первым в постель легла, как вы сами понимаете. Друга-то Василия я не забыл, нет.

А моя Полина вроде даже как всплакнула. И вроде даже как от стыда.

"Хотите, говорит, Павел, расскажу?"

Только что не добавила "Петрович". Это жена­то! Ну прошлый век, честное слово! Институтка. И откуда она такая взялась? Потом это твердое "ты" все-таки между нами устоялось. Не сразу, но устоялось. И подробности интимные из про­шлой жизни жёны молодой я выяснять не стал. Было так было. Тем более что со всеми мужчи­нами, приходившими в мой дом, Полина-вторая вела себя очень корректно и сдержанно. Никаких заигрываний и кокетства. И они с ней обходились уважительно.

Все, кроме Михаила. Но об этом вы, уважаемая Любовь Александровна, уже хорошо знаете. Повто­ряться не буду. Вернусь к тому дню, когда все это произошло.

Моей милой Полине исполнялся двадцать один год. Дата не круглая, она никакого роскошного бан­кета не захотела. Попросила только разрешения пригласить мать, отца. Редко они виделись, тесного общения друг с другом избегали, но день рождения дочери есть день рождения. Можно и обиды забыть. Я с ней полностью согласился. Решили, что посидим скромно, без посторонних: мы с Полиной, ее родите­ли да Михаил.

Я ему еще сказал:

"Позови, мол, свою-то. Сколько уж вместе, а так и не представил".

И тут он рассмеялся!

"У нас с тобой, говорит, папа, не жизнь, а сплошной цирк. Моя любовница в два раза старше твоей жены. Да и это еще не все. Сюрпризы будут потом".

Про сюрпризы я и вспомнил после всего случив­шегося.

Сначала мы сидели за столом втроем. В гости­ной, на втором этаже. Я, Михаил и Полина. Роди­тели ее задерживались. Хоть и порознь, но опаздывали оба. Решили по одной рюмочке принять за именинницу. Должен сказать, Мишка мой был любитель выпить. Когда я сказал по одной, это значит, что Полина выпила бокал шампанского, я рюмку водки по старинке, а Мишка был сильно навеселе. И понесло его отношения выяснять. По­ка я сидел с ними за столом, сын хоть как-то еще держался. Вдруг мне послышался шум подъезжа­ющей машины. Я вышел из комнаты, решил спу­ститься вниз и посмотреть.

А надо сказать, что недалеко от лестницы, веду­щей на первый этаж, стоит у нас большая деревян­ная кадка с пальмой. Огромная пальма. В кадке, в земле, торчал ржавый нож. Ржавый, но острый. Ми­лая моя Полина уж очень любила комнатные цветы. Пальма, цветок, конечно, не совсем комнатный, но жена возилась с ней с огромной любовью. И землю ножом этим вокруг растения рыхлила. Чтоб, значит, вода без препятствий проникала до корней. Почему я так подробно про эту кадку, вы сейчас сами пой­мете.

Когда я дверь в гостиную прикрывал, то услы­шал, как они начали ругаться. Как обычно, я значе­ния этому не придал и решил вниз не спускаться, а зайти в комнату на втором же этаже, окно которой выходило как раз к парадным воротам. Если ма­шина действительно к нам, тогда спущусь и гостей встречу.

Так вот. Зашел я в комнату, посмотрел вниз. И вижу, что не одна машина, а две возле ворот сто­ят. "Жигули" и "Пежо". Женская такая машинка, маленькая. А гости в дом входят. И тут мое внима­ние отвлек телевизор: он был включен, передавали последние известия. Я до политики охочий, задержался буквально на несколько минут, чтобы дослу­шать и даже сделал звук погромче.

А когда вышел к лестнице, моим глазам предста­ла ужасная картина. Внизу, на первом этаже, акку­рат прямехонько под выступом, где стояла кадка с пальмой, лежал с ножом в спине Мишка. И шея у него была как-то странно свернута на бок. Полина стояла возле пальмы вся бледная, а рядом с ней мужчина и женщина - перепуганные насмерть.

И вот когда я их увидел вместе, то сразу все по­нял. Все было налицо: и сын Мишка, которому я в тот день купил в комиссионке коньки, и выросшая с тех пор девочка, которую, оказывается, звали По­линой, и разведенная мною пара.

И тогда я подумал, что странно играет нами Судьба. Зачем все это? Какой во всем есть смысл, и почему они так стоят и смотрят друг на друга? И все случившееся глупо и нелепо. Только сына у меня уже больше нет...

Прочитав откровения Стрельцова, Люба на­долго задумалась. Уж слишком все просто: по­стоянные ссоры мачехи и пасынка, нож, торча­щий в кадке с пальмой. Интересно, а у следствия были сомнения по поводу того, кто убил Михаила Стрельцова?

Кого обвинили в убийстве, Павел Петрович?

Молчание.